Центральная Азия... К середине XIX века ее необозримые территории оставались загадкой. Чокан Валиханов в своих «Очерках Джунгарии», опубликованных в 1861 году, писал, что над Центральной Азией «висела какая-то таинственная завеса, она была исследована никак не более внутренней Африки...» И не случайно этот регион привлекал к себе внимание многих путешественников. По бескрайним пустыням и неприступным горным перевалам, сквозь знойные песчаные бури и злые снежные вьюги со своими экспедиционными отрядами шли Валиханов, затем Пржевальский, Роборовский, Козлов и другие русские смельчаки-землепроходцы. Ради науки они подвергали себя жестоким лишениям и смертельному риску. Чокан Валиханов, для которого путешествие в Кашгар, где после знаменитого Марко Поло побывали только три европейца, было самым опасным и значительным событием в жизни. В тех же «Очерках Джунгарии» рассказывает, что проникшего незадолго до него в те края путешественника Адольфа Шлагинтвейта в 1857 году казнили в Кашгаре – ему «была отсечена голова и поставлена на башню, сооруженную из человеческих голов». Позже, в 1883 году, экспедиция Н.М.Пржевальского в Северо-Восточном Тибете дважды подверглась нападениям воинственных и скорых на расправу кочевников.

         В июле 1899 года из казачьей станицы Алтайской, раскинувшейся неподалеку от Семипалатинска, в дальний поход выступила небольшая – всего 18 человек – экспедиция под начальством ученика и соратника Николая Михайловича Пржевальского поручика Петра Кузьмича Козлова. Задачей этого путешествия ставилось, главным образом, исследование Восточного и Среднего Тибета. Через год связь с экспедицией неожиданно прервалась; в городе Верном (ныне Алматы), в России и в Европе распространились упорные слухи о ее трагической гибели, последовавшей после нападения на путешественников двух тысяч разбойников.

         Сообщения об этом были напечатаны во многих тогдашних газетах. Власти искали людей, которые отважились бы пойти в неизвестность – по следам отряда Петра Кузьмича Козлова. Как же искали и как нашли потерянную было экспедицию?

         Однажды, копаясь в архиве в Алматы, я отыскал тоненькую папочку с неожиданной, почти детективной надписью: «Дело об ассигновании кредита на розыски пропавшей экспедиции поручика Козлова». В деле всего несколько страниц, исписанных побуревшими теперь уже строчками с буквой «ять» и твердым знаком. Документы свидетельствуют о том, что меры были приняты весьма энергичные. 25 июня 1901 года исполняющий должность начальника штаба Семиреченских войск полковник Буров сообщил в Семиреченское правление, «что для отыскания экспедиции Козлова и отсылки в Санкт-Петербург собранных научных материалов ассигновано 4000 рублей». 8 июня русский консул в Чугучаке ответил, что «деньги исправно получены». Власти искали людей, которые отважились бы пойти по следам отряда. Одним из первых, кто горячо вызвался пойти на поиски, был Абдул Юсупов.

         Кто он?

         Если кто хоть раз в жизни побывал в музее Николая Михайловича Пржевальского на берегах голубого озера Иссык-Куль в горах Киргизии, то не мог он не обратить внимание на акварельный портрет этого человека. Абдул Юсупов был неизменным спутником прославленного путешественника по неисследованным просторам Центральной Азии. В своей книге «Из Зайсана через Хами и Тибет на верховья Желтой реки» Н.М.Пржевальский пишет, что в составе его тогдашней экспедиции находился «переводчик для тюркского и китайского языков, уроженец города Кульджи, Абдул Басид Юсупов, уже бывший со мной на Лоб-Норе». Это имя с большой теплотой упоминается и в других трудах великого путешественника рядом с фамилиями известных соратников Николая Михайловича – Петра Кузьмича Козлова, Федора Леонтьевича Эклона, Всеволода Ивановича Роборовского и других отважных русских землепроходцев, о которых сказано немало. «Наш Абдул, всегда нам преданный, – пишет великий путешественник, – исполнял все как надо».

         Но сведения об Абдуле Юсупове, о его жизни весьма скудны. О нем мне ничего не смогли сказать и в музее Пржевальского. Был, мол, у путешественника такой переводчик, был. А какова его дальнейшая судьба – неизвестно...

         Документы из архивной папки помогли узнать некоторые подробности жизни «таранчинца» Абдулы Юсупова, о его дальнейшей судьбе – непростой, надо сказать. Уточню: таранчи (буквально: землепашец) – тогдашнее наименование уйгуров, переселенных в восемнадцатом веке цинскими властями в Илийский край из Восточного Туркестана.

         Вот его письмо, которое я привожу с незначительными сокращениями, полностью сохраняя стиль.

         «Его Высокопревосходительству господину Туркестанскому генерал-губернатору, таранчинца Джаркентской волости и уезда Абдуласити (так в подлиннике. – А.Ш.) Юсупова.

         Докладная записка.

         С 1877 по 1880 год я находился в качестве переводчика китайского и маньчжурского языков при покойном путешественнике Средней Азии генерал-майоре Пржевальском (в подлиннике – Проживальском. – А.Ш.). За время службы Монаршей милостью был я награжден орденом 4-й степени Святого Георгия и деньгами в сумме 200 рублей. В 1880 году генерал Пржевальский после окончания путешествия от службы меня уволил, а в 1881 году генеральный штаб меня назначил переводчиком при передаче Кульджи китайцам. После передачи, т.е. в 1883 году, г. степной генерал-губернатор, генерал от инфантерии Колпаковский назначил меня в качестве депутата на святое коронование императора Александра III в Москву, где я был вознагражден большой золотой медалью. В том же году Географическое общество вновь назначило меня в экспедицию генерала Пржевальского переводчиком.

         В Китай мы отправились в апреле этого же года и находились там до 1885 года. Во время нахождения нашего в Тибете было на нас нападение (два раза) на местности (вблизи) озера Экспедиции, мы защищались очень храбро, за что я и Козлов были представлены к награде: первого произвести в милиции хорунжего и наградить орденом Святого Георгия 3-й степени. Второго, Козлова, произвести в прапорщики и наградить орденом Святого Георгия 4-й степени. После окончания экспедиции мы вернулись через Кашгарские пределы в г. Пржевальск. Вышеозначенными наградами я не был вознагражден – причина этого такая: во время возвращения через Кашгарские пределы без разрешения г. начальника экспедиции в городе Хотанове я женился, о чем было доложено генералу Пржевальскому, г-н начальник экспедиции на меня рассердился, лишил права получать награды и отказал от службы.

         В 1889 году я ездил с принцем Орлеанским в Тибет и Индокитай, а в 1892 году вернулся к месту жительства через Египет. Таким образом, во время службы при Пржевальском испытал много горя по своей молодости и посадил на себя пятно, от которого до сих пор не могу разыскать себе исход.

         С 1892 года занимаюсь хозяйством, ныне я имею частные сведения, что экспедиция господина Козлова утеряна и нет о ней никакого известия, а генеральный штаб сделал распоряжение генеральному консулу в Урумчи о розыске и нахождении экспедиции г. Козлова внутри Китая. Так как я верноподданный России, оказывавший ранее услуги с полным усердием, то желал бы вновь их оказать, тем более, что мне известно, куда надо ехать... Обращаюсь к вам с покорнейшей просьбой как к главному начальнику Туркестанского края – не найдете ли возможность покровительствовать, я могу быть полезным и надеюсь, что поручение мной будет оправдано. Ответ прошу объявить через начальника Джаркентского уезда. А.Юсупов.

         Вскоре на имя Абдулы Юсупова поступила телеграмма: «Опоздали. Нужные люди уже найдены. Успенский».

         Итак, Юсупов, хозяйничавший на своих огородах, не принял участия в поисках пропавшей экспедиции П.К.Козлова.

         Так кто же ее отыскал?

         Прежде всего вот рассказ самого П.К.Козлова, приведенный в его книге «Монголия и Кам»:

         «Мы все были крайне поражены неожиданным приездом вслед за нами, на колодец Улан-татал, русско-подданного таранчи Касим-ахун Абдулвагапова, командированного российским консульством в Урумчи, как значилось в бумаге, переданной мне посланцем «для разыскания членов и следов экспедиции, покинувшей Россию в 1889 году под начальством поручика Козлова». Со слов Абдулвагапова мы поняли, что в апреле 1901 года в Урумчи появился монгол с вестью о гибели нашей экспедиции где-то в Восточном Тибете. Об этом монгол открыто говорил всем встречным на базаре людям и смело подтвердил при личном допросе консулу В.М. Успенскому... Теперь для нас стало еще яснее, в какой тревоге находились все те, кому были дороги интересы экспедиции и кто так или иначе был связан с нами. Некоторым облегчением путешественникам служило лишь то обстоятельство, что экспедиция возвращалась на родину с чувством удовлетворения, посильно выполнив свою трудную и ответственную задачу».

         А вот что говорится о путешествии Касима Абдулвагапова в документах, подшитых в тоненькой архивной папке с надписью «Дело о розыске пропавшей экспедиции поручика Козлова»:

         «Господину Военному губернатору Семиреченской области.

         ...Передав мне письмо от поручика Козлова, Абдулвагапов успешно выполнил возложенные на него покойным В.М.Успенским поручения и оправдал доверие... Смею высказать, что в случае подтверждения о судьбе экспедиции, он не остановился бы перед опасностями и добился бы требуемых результатов... Согласно тем данным, которые ему удалось восстановить в своей памяти, наш нарочный придерживался следующего маршрута. Из Урумчи он прибыл в Хами, после чего продолжил свой путь безостановочно в Чаньчжоу и на следующей за этим городом небольшой станции Ша-ку-и впервые услышал о проходе русской экспедиции. Имена гг. Козлова, Казнакова и Ладыгина ему сообщили в местности Пиньнянь, находящейся в четырех днях пути от Лянь-чжоу. Из Пиньняня Абдулвагапов отклонился от большой дороги и взял северо-восточное направление на Фу-ма-фу через Алашаньскую пустыню, которую пересек в 18 дней. Из последнего города он за два дня – третьего октября – догнал экспедицию у колодца и, проводив ее за три перехода, направился в обратный путь, который вследствие наступивших холодов и ввиду некоторых непредвиденных обстоятельств был весьма труден и продолжителен. Истратил 900 лан серебром и привез остаток – 200 лан серебром. Соблюдал возможную экономию. С этим нельзя не согласиться, если принять во внимание, что ему приходилось содержать двух спутников – переводчика и работника – и ездить на пяти лошадях, которых по дороге надо было менять свежими... Абдулвагапов честный, отважный и преданный человек. Надеюсь, что Ваше превосходительство за шестимесячную службу наградит его в размере ста рублей и почетным халатом с галунами. Последнее отличие произвело бы глубокое впечатление среди здешних русских и китайских мусульман...»

         Управляющий консульством (подпись неразборчива).

         «...Тяжелое, подавляющее впечатление производит Алашаньская пустыня на душу путника, – писал Н.М.Пржевальский. – Бредет он со своим караваном по сыпучим пескам или по обширным глинисто-солончаковым площадям и день за днем встречает одну и ту же мертвенность и запустение... А страшный зной часто сменяется лютыми холодами, со снежными вьюгами...»

         Абдулвагапов пересек эту пустыню за 18 дней. За Тибетскую экспедицию 1899 – 1901 гг. замечательный путешественник, русский офицер Петр Кузьмич Козлов в 1902 году награжден Константиновской медалью – высшей наградой Русского Географического общества.

         Архивная справка: Касым-ахун Абдулвагапов – таранча Джаркентского уезда, мусульманин, родился в 1855 году в Джаркентской волости, учился год в русской школе в Кульдже, затем поступил на службу приказчиком к родному брату Азизу Абдулвагапову, у которого есть дом в Шихо.

         В ряде публикаций о путешественнике П.К.Козлове вообще нет упоминания об этом эпизоде. Нет, например, ничего о нем в книге С.В.Житомирского «Исследователь Монголии и Тибета П.К.Козлов» (М.: «Знание», 1989). А вот цитата из труда Т.Н.Овчинниковой «П.К.Козлов – исследователь Центральной Азии»: «Во время пребывания Козлова в Тибете из-за отсутствия населенных пунктов прекратилась связь экспедиции с родиной... Поэтому Козлов был крайне удивлен, когда на обратном пути, при пересечении Гоби, экспедицию встретил монгол, посланный на «розыск остатков погибшей экспедиции». (М.: «Наука», 1964).

         Думается, документы из затерявшейся в недрах архива папки внесут коррективы в эту цитату. А главное: они открывают нам имена людей замечательных, отважных, готовых на любой риск, на любые лишения ради науки и ее высоких целей.

         г. Одинцово, Московская область