60 лет назад, летом 1946 года, в приграничной китайской провинции Синьцзян завершилась крупномасштабная операция советских спецслужб. Большинство относящихся к ней документов не будут рассекречены никогда. Однако обозревателю "Власти" Евгению Жирнову удалось реконструировать историю этой и других попыток тайной аннексии Синьцзяна.

         "Большая часть богатств не эксплуатируется и ждет предпринимателя"

         Сейчас, когда XIX век стал уже очень отдаленным прошлым, а слова "капитализм" и "империя" в России перестали быть ругательствами, мало кто вспоминает о том, что позапрошлый век был не только временем выдающихся научных открытий, но и эпохой последних значительных колониальных завоеваний. Обделенные заморскими территориями державы стремились получить свою долю подконтрольных владений. Германия пыталась укрепиться в Африке и получить хотя бы небольшой плацдарм в Китае, а Япония подчиняла своему влиянию Корею. Не менее активно расширяла владения и сферу интересов Россия, завоевывавшая Среднюю Азию и укрепившая в Северо-Восточном Китае (Маньчжурии) свои экономические и политические позиции настолько, что эту часть Поднебесной стали именовать Желтороссией.

         Китайская провинция Синьцзян, граничившая с присоединенными к России территориями в Средней Азии, если и представляла интерес для колонизации, то лишь потому, что была отрезана от центральной части Китая горами и пустынями, слабо защищалась китайскими войсками и потому как будто сама просилась в русские руки. Однако легкая аннексия Синьцзяна грозила обернуться тяжелыми проблемами. Область населяли многие народы, объединенные только общей религией — исламом, и там легко вспыхивали восстания. Великобритания могла расценить русское вторжение в Западный Китай как начало русского похода на Индию и нанести ответный дипломатический или военный удар. Но главное, одна из беднейших скотоводческих китайских провинций не представляла особого интереса в экономическом плане.

         И все же в 1871 году русские войска вошли в Синьцзян. В провинции не один год шло восстание, и Китай неоднократно и упорно просил помощи в наведении там порядка. Итогом этой экспедиции стало присоединение к Российской империи в 1881 году небольшой части провинции, где после отвода русских войск могли поселиться жители Синьцзяна, решившие стать подданными России. Но за десятилетие пребывания в провинции русские генералы и чиновники смогли оценить сопредельную территорию с куда большей тщательностью, чем прежде. Синьцзян оказался богат полезными ископаемыми.

         "Западный Застенный Китай,— писал впоследствии русский консул в Синьцзяне Николай Богоявленский,— отличается обилием разного рода минеральных богатств. Здесь мы находим во многих местах и в громадном количестве каменный уголь. Есть медь, железо, свинец, серебро, нефть и, наконец, известно и разрабатывается несколько месторождений золота; из них несколько вполне благонадежны. Большая часть этих богатств не эксплуатируется и ждет предпринимателя, который приложил бы свой труд, знания и капитал к этому делу".

         В общем-то русские купцы могли бы всерьез заняться этим выгодным делом. По договору России с Китаем они обладали полной экстерриториальностью — не подчинялись китайским законам и не платили налоги. Их ограничивали только в выборе места жительства. Они не имели права селиться за пределами специально отведенных китайскими властями факторий. Русские купцы оказались достаточно предприимчивыми, чтобы извлекать из торговли в Синьцзяне вполне приличную прибыль. К примеру, они закупали китайский чай в Шанхае, по русской Китайско-Восточной железной дороге везли в Россию и через Алтай доставляли в Синьцзян, где продавали втридорога. Фактически они взяли под контроль всю торговлю провинции, а после открытия Русско-Китайского банка и все финансы. Но идти на риск и вкладывать деньги в прииски купцы не собирались. Все понимали, что экономический контроль, не подкрепленный реальной силой, немного стоит.

         Именно поэтому вопрос об аннексии Синьцзяна возникал вновь и вновь. Полковник Генерального штаба Ласточкин, посланный в 1911 году на разведку в южную часть провинции Кашгарию, оценивая перспективы военного похода, писал в отчете: "Вторгнувшийся противник не встретит в Кашгаре серьезного сопротивления, ибо китайцы не имеют здесь современных войск и как будто не заботятся о том, чтобы создать таковые в ближайшем будущем. Отличный боевой материал здесь ничему не обучен, корпус офицеров совершенно никуда не годится, снабжение боевыми припасами бедно и разнообразно. Мобилизация если и увеличит мирные кадры войск, то элементами необученными и, пожалуй, нежелательными. Поддержку из Урумчи (с севера Синьцзяна.— 'Власть') Кашгарские войска получат не скорее как через 2 1/2 месяца после начала кампании, а можно предполагать, что и вовсе ее не получат. Крепости, стоящие на путях нашего наступления, сильны лишь массивностью и свойствами материала, из которого выстроены; в большинстве они расположены в тактическом отношении неудачно и, за исключением Кашгара и Аксу, едва ли достаточно снабжены боевыми припасами".

         Однако в том же отчете Ласточкин изложил причины, по которым аннексия Кашгара невозможна: "Мы добиваемся торгового и, пожалуй, политического господства в этой стране. Последнее, впрочем, благодаря нашей неудачной политике последних лет значительно упало, и о том, чтобы оно не поднялось, всеми силами стараются наши друзья англичане, дискредитируя нас в глазах китайцев, чему способствует не всегда удачный выбор наших представителей. Очень может быть, что китайцы, отлично понимая международные отношения, предоставляют англичанам строить разные каверзы в этой стране и поэтому не особенно заботятся о ее обороне, вероятно предполагая, что лучшей защитой ее целости являются обоюдные интриги их друзей — англичан и русских".

        К мысли об аннексии возвращались и в 1916 году. Но в Петрограде здраво рассудили, что в ответ на аннексию Синьцзяна китайцы могут выгнать русских с Китайско-Восточной железной дороги, что обойдется стране куда дороже.

         "Устроить из них советские республики"

         После революции и окончания гражданской войны Синьцзян подвергся настоящему русскому нашествию. Но это были бежавшие от большевиков представители свергнутых классов и остатки разбитых белых армий, против которых Красная армия провела в 1921 году неудачную карательную экспедицию. Правда, лишь немногие из них надолго остались в Восточном Туркестане, как теперь чаще называли Западный Китай.

         А у большевистского руководства относительно Синьцзяна были собственные планы, причем у разных его частей различные. Некоторые видные большевики выступали за скорейшую советизацию Восточного Туркестана, но другие считали, что сначала нужно добиться контроля над собственным Туркестаном, чему не будет способствовать восстание на прилегающей территории. В том же 1921 году председатель Туркестанского бюро ЦК РКП(б) Ян Рудзутак предложил советизировать Синьцзян и создать на его территории две республики: из северной части — Джунгарию, из южной — Кашгарию. Но на Политбюро его не поддержали, а нарком иностранных дел Чичерин считал, что Рудзутак "носился с недопустимой мыслью устроить из них советские республики".

         Плюрализм в большевистском руководстве приводил к тому, что две руки Москвы и в дальнейшем вели в Синьцзяне полностью противоположную политику: Коминтерн продолжал отправлять в Восточный Туркестан своих агитаторов, а советское правительство помогало китайским властям Синьцзяна оружием, включая самолеты.

         Время для новой аннексии провинции пришло в начале 1930-х годов. Центральное правительство не обладало достаточной властью, а руководство на местах захватили люди, называвшие себя генералами, а свои незаконные вооруженные формирования — армиями. Формально правительство утверждало милитаристов губернаторами, но снять с поста их могли только путем ввода войск или военного переворота провинциального масштаба. Почти ничем не отличался от других провинций и Синьцзян.

         В 1931 году там началось новое восстание против китайского господства, и руководству провинции не оставалось ничего другого, как обратиться за помощью к СССР. Но с оказанием помощи войсками Москва не спешила. Надо полагать, что к действиям советских руководителей подтолкнул пример Японии, в 1932 году оккупировавшей Маньчжурию и создавшей там новое государство Манчжоу-Го.

         В Синьцзяне менялся один губернатор за другим, пока наконец в 1933 году не произошел переворот, в котором активно участвовали белоэмигранты, по всей видимости направлявшиеся советскими спецслужбами. Новым губернатором провинции стал генерал Шэн Шицай, с первых дней заявивший о своей лояльности советской власти. Вслед за этим начался второй этап тайной советизации Синьцзяна. В ноябре 1933 года туда были переброшены красноармейцы под видом Алтайской добровольческой армии. В нее же были включены и бывшие белые, которым пообещали за верную службу советское гражданство и возвращение на родину. Ответственным за подавление восстания Политбюро назначило ОГПУ.

         Картина получалась замечательная. Первое в мире социалистическое государство рука об руку с белогвардейцами и китайскими милитаристами топило в крови национально-освободительное движение народов Востока. Добивание малых повстанческих групп Москва в 1934 году доверила китайцам, оставив им оружие выводимых советских частей и инструкторов. Особый цинизм кремлевских вождей заключался в том, что они не выдали китайцам некоторых видных руководителей повстанцев. Видимо, для того, чтобы держать Шэн Шицая в постоянном страхе перед новым восстанием.

         Но, собственно, в те годы никакой особой нужды в этом не было. Губернатор клялся в вечной дружбе и во время поездки в Москву просил принять его в ВКП(б). Синьцзян был переполнен советскими советниками, сотрудниками и инструкторами. Англичан вытесняли повсеместно путем народного давления — проинструктированные советскими товарищами синьцзянцы буквально не давали прохода империалистам. В экономической сфере обе стороны получили все, что хотели. СССР монополизировал торговлю и добычу полезных ископаемых, предоставив Шэн Шицаю спокойно и безнаказанно грабить жителей провинции. Против этого альянса не имело ничего против и центральное правительство Китая, поскольку через Синьцзян получало оружие и боеприпасы для войны с японцами.

         "С вооружения повстанцев снято все оружие"

         Ситуация резко изменилась после нападения Германии на СССР. Воюющая страна больше не могла снабжать Синьцзян всем, что провинция была не в состоянии производить сама. А слабый покровитель — никому не нужный покровитель. Шэн Шицай начал постепенно освобождаться от советского влияния — выдворял советников, закрывал просоветские организации. Видимо, в Москве решили заменить неверного союзника его братом — как обычно, путем военного переворота. Но тот нанес упреждающий удар, ликвидировав брата и обвинив в убийстве СССР.

         С 1942 года Шэн Шицай перешел к тактике массовых репрессий, позаимствованной у советских друзей. Все заподозренные в симпатиях к западному соседу немедленно арестовывались и уничтожались. Говорят, Сталин был взбешен таким вероломством, и в мае 1943 года Политбюро приняло решение о Синьцзяне, снабженное высшим грифом секретности "особая папка". План мероприятий был элементарно прост. Москва решила вызвать восстание, прекратив официальную торговлю с Синьцзяном, при этом любой желающий житель провинции, имеющий скот или товары для продажи, должен был нелегально пропускаться пограничниками на территорию СССР. Желающих бежать из провинции решили принимать и расселять в отдалении от границы. Советским добывающим предприятиям "Синьцзянолово" и другим эта тактика ничем не угрожала, поскольку от любых неожиданностей их оберегали расквартированные в Синьцзяне части НКВД.

         Уже несколько месяцев спустя план принес желаемые результаты. Возможность отвезти нечто ценное для продажи в СССР была далеко не у всех жителей Синьцзяна. Дефицит вызвал катастрофический рост цен, голод и недовольство. Планам Москвы очень помог глава китайского правительства Чан Кайши. Он давно мечтал избавиться от Шэн Шицая и заменить его своим человеком. И у него наконец появилась такая возможность. В Синьцзян выехала жена Чан Кайши и сделала губернатору предложение, от которого тот не смог отказаться: его перемещали на заштатную должность с сохранением жизни и скопленного за время губернаторства имущества. Вот только новые люди не знали Синьцзян так, как он.

         В 1944 году в Москве решили, что пришла пора активно поддержать восставших. Выглядело все это не очень прилично: Китай был союзником СССР по антигитлеровской коалиции. Поэтому решили действовать скрытно. В отряды восставших влили красноармейцев тех же национальностей и снабдили повстанцев средствами связи и оружием, причем по большей части трофейным. Видимо, никто в мире не смог бы догадаться, откуда взялись немецкие минометы в местах, отстоящих от фронта на тысячи километров. Руководили действиями отрядов советские офицеры. Теперь китайским войскам, никогда не отличавшимся боеспособностью, противостояла сильная и организованная армия в несколько десятков тысяч человек. Восставшие воевали настолько успешно, что в их руки попало огромное количество трофеев, включая 64,5 кг золота, которое без обиняков было обращено в доход бюджета СССР. А все расходы на содержание и снабжение восставших были покрыты за счет захваченных у китайцев товаров и скота.

         Чан Кайши довольно скоро понял, что с Москвой придется договариваться, и предложил перемирие, а затем и подписание договора. Главным для СССР было сохранение контроля над добычей полезных ископаемых в Синьцзяне, на что китайцам пришлось согласиться и подписать договор о дружбе и союзе в августе 1945 года. Мнения восставших по этому поводу никто не спрашивал. Им пообещали создание коалиционного правительства провинции с участием китайцев. Восставшие были недовольны и хотели воевать дальше. Но советские товарищи быстро нашли способ прекратить прения. 22 октября 1945 года руководители оперативной группы НКВД по Синьцзяну генералы Егнаров и Лангфанг доложили в Москву, что вывели из повстанческих формирований всех красноармейцев, подлежащих демобилизации, и отправили к границе СССР.

         "Одновременно,— говорилось в донесении,— с вооружения повстанцев снято все оружие, не состоящее на вооружении китайцев, за исключением батальонных минометов... Снабжение повстанцев боеприпасами прекращено. Наличие собственных боеприпасов обеспечивает оборону занятых рубежей".

         Правда, до времени в отрядах оставались и советники, и часть советских граждан, но это скорее было средством контроля.

         Казалось бы, СССР мог легко довести восстание до логического конца и сделать Синьцзян независимым или просто советским. Но этому мешали американцы, а также уверенность Москвы в том, что китайцев удастся обмануть: подавляющее большинство в составе нового правительства провинции составляли люди, настроенные просоветски.

         В 1946 году операция была завершена, а ее участники представлены к высоким правительственным наградам. А год спустя китайцы начали репрессии против советских ставленников в Синьцзяне. Казалось бы, получился полный провал. И операцию в Восточном Туркестане нужно было бы забыть хотя бы поэтому. На самом деле Москва получила самое важное — бериллий. Без него создание атомной бомбы было невозможно, а собственных месторождений у СССР почти не было, американцы делиться стратегическим материалом не хотели, и, как говорилось в одном из отчетов 1950-х годов, "основное количество берилловых концентратов поступает к нам из Синьцзяна".

         Возможно, восставшими и друзьями СССР пожертвовали без особого сожаления еще и потому, что верили в скорую победу коммунистов в Китае. Ведь весь опыт борьбы за Синьцзян доказал, что самый лучший способ распространения своего влияния — насаждение в нужной стране лояльного себе правительства, а не отрыв кусков от ее территории.