Китай проверяют на прочность
Спорт уже давно превратился в составляющую глобальной политики. Поэтому нет ничего удивительного в том, что Олимпиада в Пекине рассматривается не столько как спортивное событие, сколько как политическое.
И самими китайцами, которые хотят продемонстрировать всему миру новый Китай - сильный, высококультурный, отвечающий самым высоким мировым стандартам качества и технологий. И мировым сообществом, с интересом наблюдающим, насколько хорошо Китай справится со всеми вызовами, которые подразумевает такое глобальное событие.
Сегодня любое крупное международное мероприятие становится ареной, на которую разнообразные государственные меньшинства выносят вопросы, скрываемые официальными властями. Китай в этом смысле - не исключение, его проблемы тоже во многом связаны с сепаратизмом национальных меньшинств, то есть со стремлением этносов, чувствующих себя "бедными родственниками" и "младшими братьями", к обретению собственной государственности.
Один из традиционно неспокойных регионов Китая - Тибет. Поэтому нет ничего удивительного в том, что с 10 марта там проходят беспорядки и выступления против центрального правительства. Вне всякого сомнения, эти волнения связаны с надвигающейся Олимпиадой и нацелены на то, чтобы привлечь внимание мирового сообщества к тибетской проблеме. Некоторые тибетские эмигранты прямо говорят, что все акции нацелены на возвращение независимости нынешней китайской провинции еще до начала игр в Пекине. Тибетские монахи высказываются более осторожно и говорят о необходимости признания Китаем полной религиозной независимости Тибета. Монахи также настаивают на освобождении десятков своих братьев, которые были арестованы в ходе проводившихся китайцами в крупнейшем монастыре Дрепанг идеологических чисток (предположительно, аресты носили профилактический "пред-олимпиадный" характер).
Тибетцы не зря надеются на помощь мирового сообщества: среди западной элиты есть немало приверженцев буддизма, друзей Далай-ламы, регулярно высказывающихся в поддержку Тибета. Именно это заставило официальный Пекин "проредить" официальный список почетных гостей Олимпиады и исключить оттуда, например, принца Чарльза. Но все предвидеть невозможно, и гастролировавшая в Китае Бьорк не преминула прокричать со сцены слово "Тибет" во время исполнения песни "Провозглашение независимости". Надо думать, к немалому раздражению китайских властей, которые как огня боятся такого рода инцидентов.
Наряду с Тибетом все более отчетливо начинает прорисовываться и еще одна давняя китайская проблема - уйгуры. Это древний народ с великим прошлым и проживающий сейчас на территории, именуемой Синьцзянским автономным уйгурским районом. Общее количество уйгуров назвать затруднительно. По приблизительным данным, около 10-15 миллионов человек, из которых 8,3 миллиона проживают в Китае (по итогам официальной переписи 2001 года). Когда-то они имели собственное государство, соперничавшее с китайским и успешно игравшее на поле противостояния Китая и Тибета.
"Уйгуры спасли династию Тан, подавив солдатское восстание пограничных войск в 763 г. и остановив тибетскую агрессию в "Западный Край" (бассейн реки Тарим), подчинили соседних киданей и кыргызов и построили роскошный город - Каракорум, ставший резиденцией хана. Каждые три года только в Минусинскую котловину приходил караван арабских купцов из 20-24 верблюдов, нагруженных узорчатыми тканями. "Страна диких нравов... превратилась в страну стремления к добрым делам", - писал манихейский миссионер IX в. Границы Уйгурии были уже границ Тюркского каганата, но благодаря удачным походам хана Моянчура (745-759 гг.) она оказалась в исключительно благоприятных условиях и не имела сильных врагов вокруг себя. На западе с 766 г. усилились карлуки, но они сосредоточили все свое внимание на юго-западе и не переходили естественной границы - Тарбагатая. На юге лежал в развалинах униженный Китай. Император признал за Моянчуром ханский титул, то есть равенство Уйгурии и Китая, и уйгуры получали замаскированную дань", - так пишет об уйгурском государстве Лев Гумилев, который по масштабу события сравнивает падение Каракорума в 840 году с падением Константинополя в 1453-м.
Однако уйгурское государство не устояло, древний народ утратил самостоятельность и расселился по территориям сопредельных государств. Тем не менее, уйгуры до сих пор не ассимилированы ханьской культурой, сохраняют национальную идентичность и собственный язык, принципиально отличающийся от мандарина, на котором говорят хань - основная этническая группа Китая (92% населения).
Как это часто бывает с национальными меньшинствами, жизненный уровень уйгуров во всех отношениях ниже среднекитайского, высока преступность и безработица, а большинство китайцев считают уйгуров "жестокой и безрассудной криминальной группой", не желающей развиваться. Проблема, однако, в том, что развитие и успех для меньшинств в Китае подразумевают ассимиляцию и отказ от собственной идентичности. И не потому, что этого требуют жестокие хань - просто иначе не получается. "Чтобы ужиться с китайцами, надо самому стать китайцем. Это значит, что надо забыть все традиции, полученные от предков, все навыки культуры и быта, все нормы этики и идеалы красоты, а вместо них воспринять те, которые, сложившись в Китае за тысячелетия, сильны потому, что неосознанно считаются единственно правильными", - пишет тот же Гумилев.
Очень любопытно, что это перекликается с мнением рядовых китайцев, которое приводит в своей книге американский ученый Блейн Колтман. "Водитель такси, хань, объяснил мне, что уйгуры в Пекине имеют плохую репутацию. "Многие продают наркотики. По правде говоря, от них вообще одни проблемы. Если даже уйгуры не вовлечены в преступную деятельность, они все равно слишком бедные. И, вы знаете, они держатся за свою собственную культуру. Они хотят есть свою собственную еду, хотя хань могут есть и в уйгурских ресторанах. Они отказываются говорить на мандарине, хотя те уйгуры, которые приезжают в Пекин, знают наш язык… Но не хотят на нем говорить. Они недостаточно здравомыслящие. И я думаю, главная их проблема - религия. Она заставляет их держаться за свои сообщества, свою культуру, но их культура примитивная и слишком отлична от нашей". По впечатлениям Колтмана, такое отношение к уйгурам весьма распространено среди хань.
Впрочем, есть и другие тенденции. Блейн Колтман отмечает, что уйгуры, проживающие в Пекине, относятся к хань куда лояльнее, чем их соплеменники из других городов. Опрос среди 82 уйгуров, живущих в Урумчи, Пекине и Шанхае, выявил, что пекинские уйгуры оказались куда более дружелюбны к хань, чем урумчинские и шанхайские. Так, отвечая на вопрос о личной заинтересованности в развитии Китая и усилении его роли в мире, 88% пекинских уйгуров ответили "да", в Урумчи таких было 22%, в Шанхае - 42%. А на вопрос о том, являются ли отношения между уйгурами и хань хорошими, положительно ответили 88% пекинских уйгуров, 24% - урумчинских, 12% - шанхайских. Уйгуры в Урумчи и Шанхае отмечали, что у них меньше возможностей для трудоустройства, чем у хань, хуже медицинское обслуживание, и они сталкиваются с недоброжелательным отношением полиции. В то же время большинство пекинских уйгуров не считают себя ущемленными по сравнению с хань. Особенно впечатляет разница в ответе на вопрос о том, допускают ли уйгуры, что могут стать жертвой ханьского криминала: в Шанхае на него ответили положительно 100% уйгур, в Урумчи - 76%, в Пекине - только 8%.
Как бы там ни было, в преддверии Олимпиады информация о проблемах с уйгурами начала просачиваться за Великую стену. Так, 7 марта была совершена попытка захвата самолета Южно-китайских авиалиний, направлявшегося из столицы Синьцзяна Урумчи в Пекин. По скупой информации, попавшей в австралийские СМИ из Китая, среди группы 18-19 летних уйгурских девушек, находившихся в самолете, оказались одна или две террористки, пронесшие на борт горючее и пытавшиеся вызвать пожар. Самолет совершил экстренную посадку, террористки в тюрьме. Австралийские обозреватели трактуют этот инцидент как усиление борьбы уйгур за полную независимость от Китая, борьбы, особенно обострившейся после развала СССР.
Еще раньше, в январе, в Урумчи был проведен полицейский рейд против террористов, в ходе которого двое уйгуров были убиты, а 15 арестованы, и судьба их неизвестна. Как утверждает глава КПК в Синьцзяне Вонг Легуан (Wang Lequan), схваченные имели отношение к Исламсокму движению Восточного Туркестана, члены которого обвиняются в связях с "Аль-Каидой". Вонг Легуан утверждает, что группа готовилась к террористическим акциям во время Олимпиады, хотя объективно не имела для этого возможностей - "все оставалось на уровне фантазий".
Тем не менее китайские власти относятся к проблеме безопасности все более серьезно. Так, во время Олимпиады в Пекине будут работать 100 тысяч специальных профессиональных охранников, а помогать им будут сотни тысяч добровольцев. "Такая мобилизация возможна только в Китае, - подчеркивает один из высокопоставленных пекинских чиновников. - Это недоступно никакой другой нации. И я абсолютно уверен в наших возможностях обеспечить безопасность Олимпиады".
Татьяна Чеснокова, Росбалт, 18.03.2008
Комментарии
Проблема, однако, в том, что развитие и успех для меньшинств в Китае подразумевают ассимиляцию и отказ от собственной идентичности. И не потому, что этого требуют жестокие хань - просто иначе не получается. "Чтобы ужиться с китайцами, надо самому стать китайцем. Это значит, что надо забыть все традиции, полученные от предков, все навыки культуры и быта, все нормы этики и идеалы красоты, а вместо них воспринять те, которые, сложившись в Китае за тысячелетия, сильны потому, что неосознанно считаются единственно правильными", - пишет тот же Гумилев.
