30 марта в Бишкеке состоялась встреча представителей уйгурской диаспоры Кыргызстана с генеральным секретарем Восточно-Туркестанского конгресса г-ном Аскаржаном, штаб-квартира которого находится в Германии. На собрании присутствовало более 200 человек и речь шла о подготовке Всемирного конгресса уйгуров, который должен пройти в Германии в конце 2001 года. После встречи многие ее участники были вызваны в Службу национальной безопасности Кыргызстана.

         Ликвидация Пекином Восточно-Туркестанской республики (1944-1949 гг.) и политика китаизации Синьцзяна сделали фактическими беженцами десятки тысяч уйгурских семей. Массовое переселение уйгуров в советскую Среднюю Азию приходится на середину 50-х годов. Избавившись от наименования "джихуа" (китайский народ), уйгурские переселенцы влились в его советскую аналогию и ничем не отличались от других нацменьшинств, разве что не имели своей национально-государственной автономии. Зато советские уйгуры сполна использовали образовательные шансы, за что и получили прозвище "евреи Центральной Азии". В СССР сформировалась уйгурская интеллигенция, имеющая своих представителей в научной, военной и административной среде. Достигшие высокого положения уйгуры служили живым примером "более успешного" советского строительства социализма в сравнении с его китайской версией.

         Обретение независимости тюркскими народами Центральной Азии дало уйгурам надежду на скорый развал последней империи (Китая) и освобождение Восточного Туркестана. Но с распадом СССР Китайская Народная Республика оперативно установила дипломатические отношения со всеми республиками Центральной Азии, ибо суверенизация этнически близких китайским уйгурам народов могла сдетонировать и вызвать новую волну сепаратизма не только в Синьцзяне, но и во Внутренней Монголии и Тибете. Единого тюркского братства не получилось. Казахи и кыргызы, по мнению уйгуров, предали тюркское братство в угоду собственным национальным интересам. А уйгурские диаспоры в Кыргызстане и Казахстане стали удобным для использования этими странами внешнеполитическим фактором в их отношениях с Китаем.

         Пользуясь возможностями формальной демократии нового времени, уйгуры пытались зарегистрировать в Кыргызстане и Казахстане партию за освобождение Восточного Туркестана. Но Минюст Кыргызстана, например, отказался легализовать организацию как "ставящую своей целью отделение территорий сопредельного государства". Пикантность ситуации, однако, не в закономерных отказах официальных ведомств, не в юридической неискушенности уйгурских лидеров, а в том, что цели нарушения территориальной целостности соседней страны преследуются уйгурами, являющимися гражданами Кыргызстана. Организации удалось утвердиться в рамках уйгурского просветительского центра, который входит в Ассамблею народов Кыргызстана.

         Кроме "главного" уйгурского общества "Иттипак" - "Единство" в Кыргызстане действует несколько автономных и не связанных друг с другом уйгурских организаций. На право единолично представлять интересы диаспоры претендуют Ассоциация уйгуров Кыргызстана, Бишкекская правозащитная организация "Демократия" и Уйгурский информационный центр "Эрпан". Причина очевидной раздробленности уйгурского движения кроется в конфликте интересов уйгурской интеллигенции и уйгурских предпринимателей. Интеллигенция обвиняет бизнесменов в том, что "они используют Общество только для того, чтобы делать деньги и забыли о главной цели уйгурской организации - борьбе за освобождение Уйгурстана". Предприниматели же не хотят рисковать своим бизнесом ради опасной и заведомо неперспективной политики и говорят о том, что "интеллигенты - идеалист, и за ними простой народ не пойдет". В итоге даже официальные руководители уйгурского общества "Иттипак" не имеют реального влияния на свою 47-тысячную диаспору.

         Председатель общества "Иттипак" Розимухамед Абдулбакиев считает: "Чтобы быть влиятельным, нужно занимать высокую должность в госаппарате либо иметь большие деньги". С первым действительно дефицит. Не удается "купить" влиятельные должности даже посредством денег, которые у диаспоры все же есть. Уйгуры вообще не имеют своих представителей в нынешней государственной администрации. В парламенте нет уйгурских депутатов, по числу которых простое население определяет значимость той или иной национальной группы. Самая большая государственная должность, которую занимает уйгур, - это место рядового специалиста в Аламединском районном акимате Чуйской области. Ее обладатель Алымжан Сыдыков сделал свою карьеру еще при Советской власти, закончив Академию пограничных войск и дослужившись до полковника. Не лучше и в других сферах. Самая заметная личность среди уйгуров Кыргызстана - член-корреспондент Национальной академии наук профессор Азиз Нарынбаев. Но и его карьерный рост закончился с распадом СССР.

         Отсутствие уйгуров в структурах власти Розимухамед Абдулбакиев не хотел бы связывать с дискриминацией по национальному признаку, он объясняет это неконкурентоспособностью уйгуров в условиях свободного рынка. "Сегодня уйгурское население не отличается высоким уровнем образованности. Люди с плохим базовым образованием, получившие дипломы вузов за деньги, никому не нужны". Но аналитики полагают, что именно национальность препятствует доступу уйгуров в органы власти. Сильная в экономическом отношении уйгурская диаспора могла бы просто купить должности в госаппарате, как это делают корейская и дунганская диаспоры. Но государственная кадровая политика не рискует создавать дополнительные раздражающие факторы в отношениях с Китаем.

         Общая религия и близкий тюркский язык с коренным населением республики не способствуют расширению карьерной перспективы уйгуров. Их профессиональные успехи в независимом Кыргызстане ограничиваются сферой челночного бизнеса. Впрочем, частые поездки за товаром в Китай позволяют кыргызским уйгурам заметить и осознать, что живут они все же лучше, чем 7 млн их собратьев в Синьцзяне. Многим удается вырваться из положения простых торговцев и обзавестись собственным рынком, кафе или рестораном. Таким образом происходит интеграция уйгуров в кыргызскую экономику. Относительно межнациональной интеграции сложнее. Совместные браки уйгуров и кыргызов - редкость, и многие усматривают в этом высокомерие более древней уйгурской культуры. В отличие от кыргызских племен, бывших до XX в. кочевниками, уйгуры с VII в. ведут оседлый образ жизни и имеют свою письменность. Эксперты полагают, что в связи с массовой миграцией русских численность и влияние уйгурской диаспоры будут расти и она может занять место третьей национальной группы после кыргызов и узбеков. Сами уйгуры критически оценивают подобные перспективы и считают, что в условиях отсутствия политической, экономической и культурной элиты это нереально. Поэтому цели диаспоры конкретны: культивировать образование и объединяться в местах компактного проживания, чтобы сохраниться как этнос.

         Демонстрация уйгурами недовольства по отношению к Китаю ограничена рамками семьи. В начале 90-х годов предпринимались попытки проводить митинги и пикеты перед китайским посольством в Бишкеке, но эти формы протеста были запрещены кыргызскими властями. Ныне нет и моральной поддержки со стороны западных демократий. Интенсивные информационные контакты американского посольства в Бишкеке с представителями уйгурской диаспоры сменились дистанцированностью и безразличием США. Единственный контакт с Западом сохраняется в рамках Фонда Сороса, обеспечившего общество "Иттипак" компьютером, факсом, модемом и сканером.

         Средствами для легального выражения протеста в отношении китайцев остаются две уйгурские ежемесячные малотиражки. Газеты "Иттипак" ("Единство") и "Виждан Авази" ("Голос совести") с тиражами соответственно 1 тысяча и 500 экземпляров. Они призваны поддерживать национальный дух и информировать диаспору о том, что происходит на исторической родине. Со ссылкой на Уйгурское информационное агентство в США газеты повествуют о китайском геноциде в Синьцзяне и казнях уйгуров, обвиняемых в сепаратизме и терроризме. Китайское посольство пыталось протестовать против подобных публикаций, но потом поняло, что скудный тираж не выводит щекотливую информацию на внеуйгурскую орбиту. Ограниченное информационное поле оставляет уйгуров наедине с собственными проблемами. Особенно на фоне жесткого информационного прессинга российских СМИ, которые сообщают об уйгурах только в аналогии с Чечней. Согласно российской информационной политике уйгуры и чеченцы - сепаратисты, цель которых разрушить государственность Китая и России.

         Первое давление со стороны кыргызских властей уйгуры ощутили в середине 90-х годов, будучи обвиненными в ваххабизме. Дело в том, что уйгуры намного религиознее своих мусульманских собратьев - кыргызов и казахов. Ислам для уйгуров - это часть национальной традиции и гарант этнического самосохранения. Как носители чистого ислама еще в советский период уйгуры часто были имамами в мечетях. В Бишкеке диаспора и сейчас компактно проживает в районе, прилегающем к Центральной мечети, и является основным потребителем культа. Но следование нормам традиционного ислама интерпретируется кыргызскими спецслужбами как "религиозный экстремизм". Розимухамед Абдулбакиев откровенен: "Око спецслужб мы чувствуем постоянно. Я уверен, что даже в нашем Обществе за мной наблюдают несколько человек". Со временем обвинения в ваххабизме сменились поиском связей уйгуров с исламской подпольной организацией Хизб ут-Тахрир, листовки которой обнаруживают уже не только на юге республики среди узбеков, но и на севере - в местах компактного проживания уйгуров. Впрочем, судят уйгуров не за традиционный ислам, а по обвинениям в терроризме.

         В мае и июле 1998 года в Ошской области Кыргызстана были совершены теракты, повлекшие многочисленные жертвы. 12 марта 2001 года Ошский городской суд обвинил в этом граждан Китая уйгурской национальности. Бахрамжан Алимов и Аскар Тохти были приговорены к смертной казни, Али Мансуму - к 25 годам лишения свободы. Следствие настаивает на том, что осужденные - члены международной террористической организации, действующей от Чечни до Синьцзяна. Цель проведенных терактов - спровоцировать кыргызско-узбекские столкновения и создать зоны нестабильности в приграничных с Китаем районах. Адвокат приговоренных Гюльнур Джаналова считает, что "все обвинения бездоказательны и базируются лишь на предположениях". Советник посольства Китая в Кыргызстане Цинхуа Сяо дистанцировался от своих сограждан-уйгуров, сославшись на то, что "кыргызские власти не информировали об этом посольство". Впрочем, китайское представительство избегает общения не только с нынешними, но и со своими бывшими гражданами. Г-н Сяо подтвердил, что "никаких отношений между китайским посольством и уйгурской диаспорой в Кыргызстане не существует".

         С этим солидарна и уйгурская диаспора. Отношений нет и быть не может. Китайским спецслужбам уйгурская диаспора приписывает убийство бывшего ее лидера Нигмата Базакова. Кыргызские правоохранительные органы считают, однако, что Базакова убили уйгурские сепаратисты из Синьцзяна, которых он отказался финансировать. Есть и третья, не политическая и более реальная версия: убийство уйгурского лидера - это следствие внутренних противоречий в уйгурской диаспоре Кыргызстана. Должность председателя уйгурского общества делала Базакова влиятельным конкурентом в сфере бизнеса среди своих собратьев-уйгуров. Однако и уйгурам, и власти выгодно придавать убийству внешнеполитическое измерение. Для уйгуров - это повод стимулировать антикитайские настроения. Для власти - совершенствовать инструмент решения кыргызско-китайских проблем.

         Гася уйгурскую активность в республике, президенту Акаеву удается смягчать территориальные претензии "великого соседа". Правда, с переменным успехом. Спорные кыргызско-китайские территории проходят по реке Чон-Узенгукууш, и предметом переговоров являются кыргызские населенные пункты Эркештам и Нуру. По последней информации, Кыргызстан вынужден уступить эти селения Китаю, включая пограничную заставу в обмен на пик Хан-Тенгри. Однако пик представляет ценность только для альпинистов, а потеря одной пограничной заставы нарушит всю систему пограничных коммуникаций на кыргызско-китайской границе. В Управлении международного сотрудничества аппарата правительства не подтвердили факт того, что "уйгурская тема" возникает при обсуждении территориальных вопросов с Китаем. Но источники в МИДе Кыргызстана считают, что "уйгурский вопрос" - это главный козырь кыргызов не только по территориальным проблемам, но и вообще в отношениях с КНР.

         Осенью 1998 года кыргызско-китайскую границу покинули российские пограничные войска. Уйгуры восприняли это с обеспокоенностью и напомнили своим кыргызским собратьям, что территориальные аппетиты Китая не ограничатся пограничными участками. Китай претендует на значительные территории, уходящие вглубь Кыргызстана и Казахстана. Простые уйгуры, бежавшие из Китая, говорят: "Вы будете целовать следы русских, как только придут китайцы". Кыргызскую правящую элиту и без напоминания беспокоит мирная этническая экспансия китайцев, которые успешно осваивают все сферы деятельности - от торговли до строительства, с каждым годом увеличивая свое численное присутствие в Кыргызстане.

         После того как в Чечне были взяты в плен граждане Китая (уйгуры по национальности, воевавшие на стороне боевиков), "уйгурский фактор" стал выгодным для Акаева не только в отношениях с Китаем, но и с Россией. Поэтому приходится искусственно стимулировать значимость "уйгурского вопроса" внутри страны и придавать ему внешнеполитическую окраску. Опасность "всемирного уйгурского экстремизма" позволяет Акаеву добиваться финансовой помощи и от России, и от Китая. Наметившаяся интеграция Китая, России и Центральноазиатских стран в рамках Шанхайского форума не оставляет уйгурам шансов на скорое освобождение своей исторической родины - Восточного Туркестана. Одна из первейших целей Шанхайского форума - борьба с этносепаратизмом, поэтому усиление "Шанхайской пятерки" - дурной знак для уйгуров.

         Ферганская долина с каждым годом все больше провоцирует риски нестабильности, в которой могут быть заинтересованы не только исламские террористы. Зона нестабильности может интересовать и США из-за близости к Центральноазиатскому региону китайского Синьцзяна. Направив волну религиозного фундаментализма из Ферганской долины на Восточный Туркестан, США могли бы дезинтегрировать своего стратегического соперника - Китай. Уйгуры с надеждой и напряжением следят за каждым новым витком напряженности между США и Китаем и видят в этом приближение распада "империи народов", а значит, и независимости Восточного Туркестана. Пик китайско-американских противоречий аналитики прогнозируют к 2010 году, но уйгуры надеются, что это произойдет раньше...