Заместитель председателя Всемирного уйгурского конгресса Кахарман Кожамбердиев утверждает, что в отношении уйгуров, проживающих в одном из самых энергетически богатых регионов Китая, проводится политика ассимиляции.

         Проблема уйгуров в Китае вновь в центре мировых СМИ. Как бывало уже и раньше, в столкновениях и последовавшей за ними трагедии стороны обвиняют друг друга: власть в Пекине во всем винит уйгурских сепаратистов, а уйгуры – китайский шовинизм.

         Проблема уйгуров в Китае аналогична проблемам чеченцев - в России, басков - в Испании, курдов - в Турции, ирландцев - в Северной Ирландии. Правда, в каждой стране своя особенность. Но при этом общим является борьба малого народа за свой суверенитет.

         По официальным данным, в ходе последних столкновений между представителями китайской и уйгурской общин, произошедших 5 июля и в последующие дни, погибло не менее 192 человек (по неофициальным – намного больше), более тысячи ранено, около полутора тысяч - задержано. Более чем 300-тысячная диаспора казахстанских уйгуров внимательно следит за происходящими событиями в Китае.

         Какие претензии имеют сегодня уйгуры к китайской власти? Есть ли среди китайцев силы, поддерживающие право малых народов на самоопределение? Насколько сильна позиция китайских коммунистов в управлении государством в будущем? Имеют ли сегодня 15 - 20 миллионов уйгуров Китая хоть какой-нибудь шанс получить независимость? Есть ли альтернатива политическому антагонизму?

         Об этом и многом другом наш разговор с Кахарманом Кожамбердиевым, главой уйгурской диаспоры Казахстана.

         ПЕРСОНА НОН ГРАТА В КИТАЕ

         Кахарман Кожамбердиев – отставной полковник Советской армии, политолог, гражданин Казахстана. Последний раз он посетил Синьцзян-Уйгурскую автономию в 1994 году, после чего китайская власть объявила его персоной нон грата. И он этому безмерно рад. Это лучше, чем быть арестованным и сидеть в китайской тюрьме ни за что, считает Кахарман Кожамбердиев.

         Остальные трое его соратников – выходцы из Синьцзян-Уйгурского автономного района. В Казахстан они попали в 60-х годах 20-го века. У всех были свои причины покинуть Синьцзян. Объединяет всех одно: не захотели жить под гнетом. По крайней мере этим они объяснили свой переезд в Казахстан.

         На вопросы корреспондента радио Азаттык в основном отвечал Кахарман Кожамбердиев. Он является одним из пяти заместителей Рабии Кадыр - председателя Всемирного уйгурского конгресса. Штаб-квартира этой организации находится в Германии.

         Кахарман Кожамбердиев реально, по его словам, оценивает непростое положение уйгуров в Китае, но, тем не менее, является убежденным оптимистом. Он верит, что те глобальные процессы, которые сегодня переживает мир, очень скоро коснутся и Китая. И тогда уйгуры получат шанс на самоопределение, считает Кахарман Кожамбердиев. На чем основаны убеждения одного из лидеров Всемирного уйгурского конгресса - читатели узнают из наших бесед.

         ЗА 60 ЛЕТ ЧИСЛО УЙГУРОВ В СИНЬЦЗЯНЕ ВЫРОСЛО В ДВА РАЗА, А КИТАЙЦЕВ – В ТРИДЦАТЬ ДВА

         – Господин Кожамбердиев, давайте начнем нашу беседу с главного: какие нерешаемые противоречия вновь заставили уйгурских повстанцев выступить против существующей власти Китая?

         – Корни проблем широкомасштабных протестов, начавшихся 5 июля 2009 года в Урумчи, лежат в исторической, политической, экономической, культурной плоскостях.

         Исторически так сложилось, что 250 лет назад уйгуры, некогда имевшие свое государство, попали в колониальную зависимость от Китая. И за эти 250 лет уйгуры против своих поработителей восставали более 400 раз, из них крупных, охвативших почти все население, - было около 20. Сами китайцы говорят: Уйгурстан – это край, где каждые пять лет происходит мелкое восстание, а каждые десять – крупное. То есть уйгуры так и не смирились с потерей независимости.

         – Забегая вперед, хотелось бы спросить вот о чем. Известно, что китайские политики средневековья для захвата территории уйгуров ловко использовали противоречия между самими уйгурами, когда они делились на мусульман-белогорцев и на мусульман-черногорцев. Когда брат не понимал брата, а порою даже и воевал с ним из-за религиозных противоречий. Не используется ли подобная карта и сегодня?

         – Слава Аллаху, сегодня нет такого разделения в нашем народе. Да, был такой печальный отрезок в истории нашей нации. Сегодня мы все исповедуем суннизм.

         Но уйгуров Китая сегодня пытаются разобщить, используя другие карты. Любого, кто оказывает сопротивление политике геноцида, тут же обвиняют в принадлежности к радикальным исламским организациям или того хуже - террористическим группировкам типа «Хизбут-Тахир». Хотя здесь есть свои нюансы, о которых, возможно, мы поговорим позднее.

         Итак, что же происходит сегодня в Синьцзян-Уйгурском автономном районе? Какую политику проводит китайская власть в отношении уйгурского народа? Начнем с того, что до сих пор во всех органах власти, так называемого Синьцзян-Уйгурского автономного района, кроме председателя, в подавляющем большинстве – этнические китайцы.

         Мы, члены Всемирного конгресса уйгуров, считаем это политической дискриминацией коренного населения. Раз это автономия, то ею должны управлять сами уйгуры. По крайней мере их представительство во власти должно быть преобладающим. Сегодняшний глава администрации автономии, хоть и является этническим уйгуром, не защищает интересы уйгуров, это обыкновенный ставленник.

         Следующий больной вопрос - это массовое переселение этнических китайцев из внутренних районов на территорию автономии. К чему это сегодня привело? Давайте обратимся к цифрам. В 1949 году, когда была образована Китайская народная республика, когда впервые были введены войска коммунистического Китая на территорию автономии, в Уйгурстане официально насчитывалась 261 тысяча китайцев.

         Так вот, сегодня статистика говорит о совершенно невероятном. Численность китайцев в автономии по данным последней переписи составляет 8 миллионов 400 тысяч человек, то есть уже приближается к 50-процентной отметке от общей численности жителей района.

         В то же время гоминдановская статистика за 1944 год говорит, что уйгуров в регионе тогда проживало 4 миллиона 600 тысяч человек. А сегодня, по официальной статистике 2009 года, число уйгуров составляет всего лишь 9 миллионов 327 тысяч. Получается, что за 65 лет численность уйгуров выросла всего лишь в два раза, а китайцев за 60 лет – в 32 раза.

         – Всем известны факты о высокой рождаемости, о стремительном росте китайского населения?

         – Нет, нет. Это связано только с одной проблемой: массовым переселением китайцев. Других причин нет. Есть еще один момент – искусственное принижение количества уйгур. Но это другая проблема. Сейчас речь не об этом.

         ЗА ВТОРОГО РЕБЕНКА ТЫ ЛИШИШЬСЯ ИМУЩЕСТВА ИЛИ ПОЙДЕШЬ В ТЮРЬМУ

         – Вторая проблема, которая бьет по национальному самосознанию и традициям уйгуров, – это искусственное сдерживание рождаемости. Начиная с середины 1980-х годов системно проводится контроль над рождаемостью.

         Как это выглядит на деле? Городская семья может иметь только двух детей, а сельская – четыре. А в последние три года ограничение на рождаемость дошло до абсурда: одна семья – один ребенок. И официальная власть Китая следит за этим очень строго. Нарушителей ждет суровое наказание. Дело доходит до трагедий.

         – Господин Кожамбердиев, но ведь весь мир знает, что китайцы в этом вопросе в первую очередь ограничивают рождаемость самих китайцев. Они давно для себя установили: одна семья – один ребенок. Так они борются с перенаселенностью.

         – Да, согласен. Они в вопросе рождаемости для своей нации приняли более жесткие меры и намного раньше. Но это требует пояснения. Если в Китае и для самих китайцев политика с перенаселенностью оправдана, то для уйгуров, чья территория (Синьцзян-Уйгурского автономного района) составляет 1 миллион 710 тысяч квадратных километров, – не оправдана.

         Сегодня, по официальным данным, здесь проживает 22 миллиона человек. А эти земли и природные богатства, по оценкам специалистов, могут вместить и прокормить до 60 миллионов человек.

         И еще. Сама политика планирования рождаемости резко противоречит мусульманским традициям и демографической культуре уйгурского населения. Так что как ни крути, а налицо попытка скрытого и открытого геноцида.

         – Что ждет семью, если вдруг родился внеплановый ребенок?

         – На этого ребенка не выдают документы, в школу не принимают. А для родителей предусмотрены административные меры. До полугода тюрьмы и штрафы от 3 тысяч до 25 тысяч юаней. Для сельского жителя это неподъемная сумма. Богатые могут выкупить документ на ребенка. Но таких мало.

         – Господин Кожамбердиев, как власти Китая проводят подобную политику в отношении других малых народов, например казахов?

         – Сегодня даже в самых отдаленных казахских аулах этот закон действует: одна семья – один ребенок. Если раньше отдаленные пункты оставались вне сферы контроля, то сегодня даже отдельно стоящие несколько юрт в горах властью контролируются жестко.

         С ПОТЕРЕЙ РОДНОГО ЯЗЫКА УЙГУРЫ ПОТЕРЯЮТ ИДЕНТИЧНОСТЬ

         - Расскажите, пожалуйста, о ситуации в языковой сфере.

         – Не менее унизительным для малочисленных народов в последнее время стала проводимая политика в сфере языковой культуры. Она, по сути, является смертельным приговором для этнических уйгуров Китая, да и не только для них. Даже Мао Цзэдун так жестко не проводил в жизнь свою политику. Сегодняшний закон гласит: все должны знать китайский язык. На первый взгляд в этом ничего страшного нет. Раз китайский является основным государственным языком, то всем представителям малых народов даже выгодно его знать. Но весь вопрос в том, что скрывается за такой установкой?

         Раньше во всех национальных школах Синьцзян-Уйгурского автономного района – кыргызских, казахских, уйгурских – с первого класса изучали родной язык. С 5 - 6 класса начинали изучать китайский язык, и государственным языком овладевали все. Никаких проблем не было.

         Но начиная с 2005 года и в этом вопросе все изменилось. Был принят жесткий закон, по которому во всех городах, крупных населенных пунктах начиная с первого класса обучение должно вестись на китайском языке. А уйгурский язык начинают изучать только с 6-го класса.

         Что это означает для нашего народа? В перспективе - полнейший манкуртизм! Известно, что у ребенка, в возрасте с 7 до 13 лет мозг является очень пластичным. Есть научное доказательство, что на каком языке он будет учиться в эти годы, на таком он будет думать все последующие годы.

         То есть если уйгуры Китая сегодня смирятся с таким положением, то через каких-то 30 - 40 лет уйгуры исчезнут в том виде, в каком они существовали в течение тысячи лет. Это будет совершенно другая нация. Внешне человек может оставаться уйгуром, но его психология, менталитет, культура, язык станут другими.

         Вот почему уйгуры Китая этому оказывают сопротивление. И не только уйгуры, но и представители других наций. К примеру, в прошлом году в местности Шауешек, что недалеко от границы с Казахстаном, выступили казахи. Все казахи не захотели отдавать своих детей в первый класс. Но у китайской власти есть принудительные методы давления – это административные, экономические, финансовые. Они всегда добиваются своих целей.

         – Господин Кожамбердиев, сколько процентов уйгурских детей начальных классов обучалось на родном языке до 2005 года?

         – До 70 процентов. Сейчас практически 100 процентов детей начинают учебу в первом классе на китайском языке.

         – Чем китайская власть объясняет свою новую политику в сфере образования?

         – Китайцы вот как оправдывают свои действия: мол, уйгурский язык отсталый, он не способен приспособиться к научно-техническому прогрессу современности. Что китайский язык является мировым языком. И если уйгуры хотят преуспеть, то должны с детства научиться разговаривать, думать и писать на китайском языке.

         – Может, китайская власть по-своему права? Ведь все иностранцы, которые бывали в Синьцзян-Уйгурской автономии, отмечают тот факт, что за последние 10 - 15 лет экономика региона сильно выросла.

         – Лет 15 назад и у нас в Казахстане тоже существовала подобная теория в отношении казахского языка. Что казахский язык якобы отсталый, что с ним тяжело работать при научно-техническом прогрессе, в частности в Интернете. Сегодня мы убедились, что казахский язык может полнокровно и полноправно функционировать на уровне государственного языка.

         То же самое и с уйгурским языком. Это достаточно развитый, классический древний язык. Нет, дело не в слабости языка. Просто китайцы преследуют далеко идущую цель: китаизировать все малые нации и в первую очередь уйгуров, как наиболее беспокойную.

         Что касается экономики. В Китае имеются 22 провинции, 5 автономных районов. Среди этих провинций и автономных районов уйгуры по уровню жизни находятся на предпоследнем месте. После них только Внутренняя Монголия.

         А между тем в уйгурском районе только за прошлый год добыто 38 миллионов тонн нефти, а по производству газа район занимает одно из ведущих мест. То есть автономный район является энергетически одним из самых богатых районов Китая. Вот где зарыта собака.

         Однако уйгуры сами не видят этого богатства. Да, строят современные дороги, инфраструктуру, да внешне район преобразовывается. Но все это делается для того, чтобы быстрее освоить район и интенсивно вывозить богатства во внутренние районы Китая.

         УЙГУРСКИХ ДЕВУШЕК АГИТИРУЮТ ВЫЙТИ ЗАМУЖ ЗА КИТАЙЦЕВ

         – Господин Кожамбердиев, какие еще методы для ассимиляции использует китайская власть в отношении малых народов, в частности уйгуров?

         – Начиная с 2000-го, а в особенности с 2005 года, под предлогом обеспечения населения автономного района работой, образованием (в автономии на самом деле высокая безработица) стали вывозить молодежь в крупные внутренние экономические районы. В основном девушек.

         – Как это делается?

         – Чисто по-коммунистически. Спускается наряд в районный партком, а районный партком совместно с администрацией разносит объявления по домам. Принцип такой: от каждой семьи - один юноша или одна девушка. В связи с этим были массовые столкновения, особенно в крупных населенных пунктах, где компактно проживает некитайское население. Возраст молодых людей должен быть от 18 до 30 лет, и они должны быть несемейными.

         Родители этих детей ездили в Шанхай, Шаугуань, посмотрели, где их дети работают и ужаснулись. На самых грязных и тяжелых работах, где в основном используется ручной труд. Там, где китайцы отказываются работать. Оплата мизерная.

         И еще один крайне неприятный факт: приехавшим девушкам с первого дня навязывается мысль обязательно выйти замуж за китайца. Но пока эта политика терпит крах. Уйгурские девушки отказываются следовать таким советам.

         Именно на этой почве произошли несколько столкновений между уйгурами и китайцами Шаугуаня.

         – Эти девушки, парни не могут вернуться обратно домой?

         – У китайцев существует жесткая прописная система. По прибытии документ, удостоверяющий личность, отбирается отделением местной полиции. А без документа, сами понимаете, невозможно купить билет, выехать куда-либо. Заработная плата выплачивается частями. Одну часть выдают на руки, а вторая - якобы накапливается в банке.

         – Господин Кожамбердиев, сколько на сегодня успели вывезти девушек и парней?

         – По данным Всемирного конгресса уйгуров, на сегодня свыше 400 тысяч молодых уйгуров насильно оторваны от родных мест. План на 2009 год – больше 100 тысяч.

         Конечной целью принудительной миграции является ассимиляция мусульманского населения этническими китайцами. Это все понимают: как сами китайцы, так и уйгуры. А все остальное - демагогия. Если бы власть действительно захотела решить проблему трудоустройства, то она должна была решить ее на местах: строить заводы и фабрики, открывать предприятия.

         Вот еще одно доказательство неискренности в этой политике власти Китая. В Шаугуане, внутреннем районе Китая, очень много безработных этнических китайцев. И они уже начинают ненавидеть уйгуров, которые приехали работать, то есть заняли их места.

         - Спасибо за беседу.