Специальный докладчик ООН по вопросам предотвращения пыток Манфред Новак говорит о "волне жестоких репрессий уйгур". В интервью корреспонденту "Великой Эпохи" он сравнил происшедшее в Синьцзяне, с событиями в Тибете перед Олимпийскими играми, и подверг критике диалог ЕС с Китаем.

         Профессор Манфред Новак приветствует номинацию на Нобелевскую премию мира адвоката-правозащитника Гао Чжишеню и лауреата премии Сахарова Ху Цзя. О ситуации Фалуньгун в Китае после 10 лет преследования, он высказал мнение, что число последователей "не уменьшилось, а стало больше".

         - Какова на Ваш взгляд ситуация в Синьцзяне?

         - Это была волна жестоких репрессий. С другой стороны, конечно, нужно сказать, что в Синьцзяне сепаратистское движение сильнее, чем в Тибете. Случаются теракты, которых мы не видели в Тибете, и отчетливо звучит призыв отделения Синьцзяна от Китая. С этой точки зрения упрек в сепаратизме до определенной степени более обоснован, чем в Тибете.

         Однако такой упрек незамедлительно услышит каждый, кто там выражает мнение или просто относится к уйгурам, мусульманам и так далее. Их подозревают превентивно, а точнее сказать, подавляют. И тот факт, что китайские власти действительно сильно препятствуют в получении информации международной общественности, показывает нервозность китайских властей. Это очень похоже на события в Тибете перед Олимпийскими играми.

         - Председатель всемирного конгресса уйгур Ребия Кадир, говорит, что ханьцы сами являются "жертвами жестокого господства коммунистической партии Китая". Она называет Урумчи "концентрационным лагерем для уйгур".

         - Для госпожи Кадир даже трудно получить информацию об её собственных сыновьях.

         - Двое из её сыновей находятся в тюрьме в Синьцзяне, о трех остальных, живущих в Синьцзяне, с начала протестов 5 июля она ничего не знает.

         - Этот факт уже говорит сам за себя.

         - Улучшилась ли ситуация с правами человека со времени проведения Олимпийских игр?

         - Нет, фактически ничего не изменилось. Многие надеялись, что с Олимпийскими играми или хотя бы после них, ситуация разрядится - этого не произошло. Напротив, в Синьцзяне наблюдается эскалация конфликта.

         - Что в целом может предпринять ООН?

         - Это невообразимо трудно. Совет по правам человека в Женеве относительно слаб, Китай играет важную роль. Диалог между ЕС и Китаем не продвигается. По существу, китайцы диктуют условия ЕС. Диалог между ЕС и Китаем был альтернативой политике конфронтации 1990-х. Он, по сути, не оправдал себя, так как мы думали, что в рамках этого диалога как минимум на правовом уровне достигнем больших успехов. В небольшой степени это произошло, но в последние годы движения нет. В настоящий момент я вижу не улучшение, а многократное ухудшение положения.

         - Вы были уполномоченным представителем ООН по вопросам пыток в 2005 году в Пекине, посещали исправительно-трудовые лагеря и контактировали с последователями Фалуньгун. 20 июля - 10 лет продолжающихся репрессий Фалуньгун в Китае. Есть ли какие-либо изменения относительно этой ситуации в Китае?

         - Существенных перемен нет. Конечно, я вновь и вновь получаю жалобы от последователей Фалуньгун, которые перенаправлю китайскому правительству, только не могу сказать, что число жалоб значительно увеличилось, но также не могу сказать, что ситуация улучшилась. Я бы сказал, осталась прежней.

         - Как Вы определяете число или процент последователей Фалуньгун, от общего числа заключенных в исправительно-трудовых лагерях в Китае?

         - Это трудно сказать, так как мы не имеем точной статистики. Я не могу сказать, изменилась ли ситуация с тех пор, как я был в Китае. Но у меня нет никаких доказательств того, что ситуация насколько-то улучшилась. Большая часть заключенных в исправительно-трудовых лагерях были последователями Фалуньгун, самое страшное в этом деле, что этих людей заключали без суда и следствия. Им не было предъявлено обвинений, там считается, что Фалуньгун, также как и демократическое движение, подрывает авторитет коммунистической партии Китая.

         В китайском уголовном праве есть конкретные директивы, направленные против демократического движения, но к Фалуньгун это очень редко применялось. Можно сказать, что относительно большая часть заключенных в этих лагерях - последователи Фалуньгун. Это безусловно одна из наибольших групп.

         - Как Вы оцениваете обвинение в извлечении органов у живых последователей Фалуньгун, исходя из сегодняшней ситуации?

         - Относительно вопроса извлечения органов, есть потребность в разъяснении со стороны китайских властей. Остается невыясненным вопрос, как стало возможным, что начиная с 1999 года, в большом масштабе возросло число трансплантаций органов в китайских клиниках, при небольшом количестве добровольных доноров.

         Ссылаться на то, что большинство их этих органов принадлежит людям, приговоренным к смерти не очень логично. Так как в таком случае число исполнений смертных казней намного выше того количества, которое до сих пор предполагалось. Я обращался к правительству Китая с просьбой дать точные данные. Так как с 2007 года все смертные приговоры в последней инстанции должны быть проверены Верховным Судом, было бы намного легче назвать точное количество исполнений приговора. Эту информацию китайское правительство не предоставило.

         - По официальной статистике в Китае до начала репрессий в 1999 году, было более 80 миллионов последователей Фалуньгун. Как Вы оцениваете, сколько последователей осталось на настоящий момент?

         - Это очень большая группа людей, которая вследствие преследования не уменьшилась, а стала больше. Так как чаще всего в условиях преследований наблюдается большая сплоченность внутри группы. Организация сильна, нет сомнений.

         - Вы упомянули адвоката по правам человека Гао Чжишеня. Есть ли новости о его местонахождении?

         - Последние известия - его жена с детьми с большими приключениями наконец-то смогли выехать. Вначале они добрались до Таиланда. После того, как давление на правительство Таиланда неимоверно увеличилось, ее хотели отправить назад. Только после вмешательства Соединенных Штатов и Европейского Союза им удалось выехать в Америку. Это привлекло к ситуации Гао еще больше внимания. Я последний раз контактировал до этого побега. Мы опасаемся, что из-за побега жены, Гао подвергается огромному давлению.

         - Можете ли Вы подтвердить, что он стал жертвой преследований?

         - Да, у нас есть однозначные заявления, достоверные высказывания, что он подвергался жестоким пыткам. После этого его освободили под домашний арест. Но недавно, в своем письме, которое было опубликовано, он описывает страшные пытки, которым его подвергли в сентябре 2007 года. Для меня это очень, очень правдоподобно. В последнее время я ходатайствовал об его освобождении, обращался к китайским властям с просьбой о его выезде, но пока это не увенчалось успехом.

         - Вы могли бы сказать, какие доводы приводились при этом?

         - Нет. Ему, конечно, вменяется в вину, что как защитник прав человека он сделал ошибочные высказывания о правах человека в Китае, в общем, классические обвинения, какие можно сделать в адрес таких людей. По поводу уличения в применении пыток, китайское правительство не выразило свою позицию. Они не были опровергнуты, но и не были подтверждены.

         - Перед началом Олимпийских игр арестованный Ху Цзя, один из друзей Гао, повторно номинирован на получение Нобелевской премии мира.

         - В обоих случаях я очень приветствую, если они получат Нобелевскую премию мира. Оба они - смелые люди, которые в ситуации усиливающихся репрессий перед Олимпийскими играми открыто выступали за права человека. Оба совершенно определенно заслужили Нобелевскую премию мира.