В советской историографии было много тем, являвшихся либо полностью закрытыми для обсуждения, либо излагавшихся в искаженном виде в соответствии с марксистской идеологией и советскими интересами. К таким темам относилась и история Восточно-Туркестанской Республики ВТР, 1944-1949, созданной при поддержке Советского Союза в трех округах западной китайской провинции Синьцзяна (Восточного Туркестана) - Или, Тарбагатае и Алтае.

         Советская историография усердно скрывала истинную роль Советов в создании и в последующем ликвидации просоветского правительства на территории этих трех округов. Соответственно, в советской научной литературе события, связанные с историей этой республики, преподносились как часть общекитайской демократической революции и вслед за китайской историографией назвались "восстанием трех округов".

         Исследование подобных "белых пятен" в истории стало возможным после распада Советского Союза. Восточно-Туркестанская Республика также вызвала к себе большое внимание исследователей, а также участников и свидетелей событий тех времен. В результате, за последнее десятилетие в странах Центральной Азии, прежде всего в Казахстане, появилось большое число публикаций на эту тему, которые каким-то образом восполняют этот пробел. Однако нужно сказать, что в основном эти публикации носят популярный мемуарный характер. Подобная литература, написанная в популярном стиле и публиковавшаяся в основном на страницах местной прессы, несомненно, является важным и новым источником для изучения истории тех лет. В этом отношении нужно, несомненно, приветствовать публикацию подобных материалов.

         Вместе с тем, говоря об изучении истории ВТР, нужно обратить внимание, что в нашей историографии все еще отсутствуют серьезные научные труды по этой теме. Единственным научным трудом, появившимся в пост-советском пространстве, по данной теме можно считать исследование российского автора В. Бармина {1} . В его книге впервые вводятся в научный оборот многие советские архивные документы, доступ к которым прежде был закрыт. Отмечая вклад российского ученого изучение данной темы, следует также иметь в виду, что ему не удалось полностью избавиться от субъективизма. Верно излагая основной ход событий в Синьцзяне в 1940-е годы, и раскрывая истинную роль советской внешней политики в этом районе, В. Бармин, однако, оправдывает советские действия, объясняя их государственными интересами Советского Союза.

         Говоря о научном изучении Восточно-Туркестанской Республики, следует признать, что первенство в этом принадлежит западной науке. Важнейшая работа по этой теме написана американским историком Линдой Бенсон "Илийское восстание. Мусульманский вызов китайским властям в Синьцзяне. 1944-1949" (1991) {2}. Подробно изложена она и в книге А. Форбеса "Милитаристы и мусульмане в Китайской Центральной Азии. Политическая история Республиканского Синьцзяна" (1986) {3}. Наконец, недавно вышла в свет книга австралийского историка китайского происхождения Д. Вана "Под советской тенью. Ининский инцидент. Этнический конфликт и международное соперничество в Синьцзяне 1944-1949 (1999) {4}. Здесь нужно отметить, что работы западных авторов китайского происхождения обычно излагают события субъективно и во многом совпадают с китайской интерпретацией событий, будь то континентального Китая или Тайваня.

         Исследования западных авторов основываются на анализе богатых архивных фондов Тайваня, США и Великобритании. Как известно после прихода коммунистов в Китай, гоминдановцы вывезли на Тайвань большое число архивных документов, которые составляют теперь основу Архивов Тайваня. Что касается архивных материалов, хранящихся в США и Великобритании, они представлены документами дипломатических миссий этих стран в Синьцзяне. Документы американского Консульства в Урумчи хранятся в основном в Архиве Государственного Департамента США (Колледж Парк, Мэрилэнд), с которыми автору этих строк удалось познакомиться во время своей стажировки США по программе Фулбрайта в 1998-1999 гг. { 5}.

         Чрезвычайно важными и интересными для воссоздания истории политических событий в Китайской Центральной Азии 1940-х годов являются документы британских дипломатов. Британская дипломатическая миссия в Восточном Туркестане имеет более длительную историю, чем американская. Первая дипломатическая миссия англичан начала работать в Южной части Восточного Туркестана - Кашгарии, еще в конце XIX века, в период обострения англо-российской борьбы за господство в Центральной Азии, известной как "Большая игра". Позже, в 1943 г. одновременно с американцами англичане открыли второе Консульство в административном центре провинции - городе Урумчи. Британское Консульство в Урумчи было призвано наблюдать за политическими событиями, происходившими в северной части провинции. Рапорты британских консулов в Урумчи о ситуации в провинции, которые отличаются особой подробностью в изложении событий, в настоящее время хранятся в двух хранилищах Лондона: в Британской Библиотеке (Собрание Индиа Офис) и главном Архиве - Паблик Рекорд Офис. Прекрасная возможность познакомиться с фондами обоих британских архивов представилась автору этой статьи во время стажировки в Окфордском Университете в 2001-2002 гг. (программа Чивнинг).

         Отчеты британских консулов в Урумчи основывались на анализе сведений, полученных ими из разных источников, прежде всего китайских правительственных учреждений, таких, как Представительство Министерства иностранных дел. Совершение поездок на территорию Восточно-Туркестанской Республики для ознакомления с ситуацией на месте было практически невозможно для дипломатов из-за военных действий и прочих препон. Практически первым западным европейцем, посетившим повстанческий район и его столицу - Кульджу, был британский консул Вальтер Грэхэм, занимавший этот пост с июля 1946 года. Он совершил поездку в Кульджу в сентябре 1946 года, после завершения переговоров центрального китайского правительства с руководством ВТР и подписания договора из 11 пунктов о создании коалиционного правительства Синьцзяна. В. Грэхэм пробыл в Кульдже шесть дней, но на поездку ушло значительно больше времени из-за поломки машины в пути. По завершении поездки В. Грэхэм написал несколько отчетов, из которых первый отчет под номером №72 от 24 сентября 1946 года, направленный на имя Посла Великобритании в Нанкине Сэра Ральфа Стевенсона, был посвящен описанию самой поездки {6}.

         Целью поездки было ознакомиться воочию с ситуацией на территории, контролируемой повстанцами и выяснить степень вовлеченности Советского Союза в события в трех округах. Как уже отмечалось выше, единственным источником информации для западных дипломатов о восстании в трех округах и создании революционного правительства служили сообщения официальных гоминдановских чиновников. Эта информация не всегда серьезно воспринималась западными дипломатами, вполне обоснованно полагавшими, что китайцы часто сгущают краски, чтобы привлечь внимание западных союзников и получить от них помощь на борьбу с распространением советского влияния. В этом отношении очень критично воспринимал китайскую информацию первый английский консул в Урумчи Джеффри Туррал (1943-1946). Заменивший его на этом посту В. Грэхэм относился к действиям Советского Союза в трех округах более настороженно. И вот осенью 1946 г. ему представилась возможность посетить Илийский край.

         В. Грэхэм выехал из Урумчи на грузовике утром 3 сентября 1946 года и обратно вернулся самолетом 20 сентября. В пути его сопровождал только водитель киргизо-татарского происхождения. В Урумчи В. Грэхэму были выданы два паспорта на китайском языке: один от провинциального правительства, другой от специального уполномоченного по иностранным делам. Как обычно в таких ситуациях, он заранее побеспокоился о рекомендательных письмах. К началу поездки имел два рекомендательных письма от уйгура, должность которого он называет "заместитель генерального секретаря провинциального правительства". Одно письмо было адресовано для командующего войсками на границе, возле Манаса, а другое - заместителю руководителя администрации Кульджи.

         В докладах о поездках дипломатов по разным районам всегда больше место отводится описанию маршрута и всего виденного в пути. В докладе В. Грэхэма также дается подробное описание дороги из Урумчи в Кульджу. Не останавливаясь подробно на этом, можно лишь обратить внимание на одно наблюдение В. Грэхэма. Он отметил, что в отличие от дороги, контролируемой гоминдановскими властями, в Илийском крае, по ту сторону от перевала Кенсай, не было никаких постов, и город Кульджа был "свободен от застав как английский город". В. Грэхэм остался также довольным состоянием дорог на территории трех округов. К первому посту, на котором была проверка документов, машина В. Грэхэма прибыла очень рано: в 5.25 утра. На часовом, остановившем машину на посту, не было никакой униформы, но оружие у него было современным и очень чистым. Это было для В. Грэхэма "первым знаком Илийского режима". Появившийся вскоре офицер разрешил проехать машине, даже не изучив паспорта В. Грэхэма. Было ясно, что он был в курсе о поездке британского дипломата. По описанию В. Грэхэма, офицер был одет в униформу цвета хаки, с темно-бордовыми эполетами, на которых было 4 золотые звезды. У него также была медаль с изображением луны и звезды. Для западного человека было совершенно необычным, когда медали были так распространены и очень много людей носили их в качестве знака отличия. Особое его удивление вызвало то, что даже шоферы были отмечены медалями. Это, несомненно, было советским влиянием.

         Другая проверка документов на пути была при подходе к Усу (Шихо). В Усу сломалась машина, и на ее ремонт ушло три дня, так что у В. Грэхэма было достаточно времени для осмотра города. Вот как он описывает Усу: "Это большой оазис, производящий различные сорта злаков, из которых кукуруза является самым важным. Яблоки довольны хорошие, и виноград отличный. Город - четырехугольный с глинобитными стенами, внешне похож на Манас". Имея свободное время в Усу, В. Грэхэм нанес визит начальнику администрации города, "добродушному" уйгуру средних лет. В разговоре начальник администрации Усу сообщил о том, что обстановка в районе спокойная и необычное количество дождя этим летом позволило вырастить хороший урожай злаков. По наблюдению В. Грэхэма, название административного учреждения было написано по-уйгурски и по-русски. Это было общее правило во всем районе. Как удалось заметить позже, в Кульдже надписи по-китайски можно было видеть только на зданиях полиции, но нигде больше.

         Из Усу машина В. Грэхэма выехала 7 сентября в 1.00 час после обеда. В тот день она проехала 200 км и прибыла в Цинхэ (Джин). В связи с задержкой в Усу, В. Грэхэм решил не останавливаться в Цинхэ и ехать дальше. Природа далее становилась все более суровой с бесплодной землей и без воды. Проехав много милей по засушливой безводной земле, машина английского дипломата остановилась на ночь в местечке, где были пара домов, и имелся родник с не очень чистой водой. На следующее утро, в воскресенье, они выехали в путь очень рано, в 6.30 утра. Однако не успели они проехать и 11 километров, как сломался мотор автомобиля. Транспортное движение на шоссе было очень слабое, а до ближайшего телефона нужно было ехать 60 км. Тогда было решено отправить шофера к месту их ночлежки с тем, чтобы он мог попросить там лошадь и отправиться за помощью. Шоферу пришлось всю ночь скакать на лошади в сопровождении проводника до того, как они добрались на рассвете до местности Сытай (перед перевалом Кенсай, означает "четвертая ночлежка"). Но там шоферу не удалось дозвониться до Кульджи и пришлось ехать дальше. В Кенсае он отправил лошадь назад с проводником, а сам пересел на попутный грузовик, направлявшийся в Кульджу. Местные власти, узнав о затруднительном положении, в которое попал Консул, постарались как можно скорее отправить за ним машину.
         Тем временем сам В. Грэхэм остался сторожить машину в пустынной местности. Эта часть дороги с обеих сторон была окружена холмами на расстоянии нескольких милей. И только взобравшись на вершину холма, В. Грэхэм смог увидеть вдали озеро Эби-нор. В. Грэхэму пришлось пробыть здесь пять дней в ожидании помощи. Скудный провиант, имевшийся в запасе, был недостаточен. С продуктами помогали водители проезжавших мимо грузовиков. В течение пяти дней, по наблюдению В. Грэхэма, по шоссе в западном направлении проехали 15 грузовиков, а в восточном - 7. Один из грузовиков везли овечьи шкуры из Урумчи в Кульджу. Несколько китайских грузовиков везли беженцев из Кульджи, например, на одном из них ехало 61 человек. "Так как проезд в Урумчи стоил 40 тысяч (синьцзянской единицы) за одного человека (потом он упал до 20 тысяч), очевидно, что деньги мог сделать любой человек, у которого был грузовик", - писал В. Грэхэм в своем докладе.

         Помощь пришла только в четверг вечером. Кульджинские власти прислали грузовик с водителем - русскоязычным татарином, который взял машину консула на буксир. Через водителя также были присланы продукты, которые оказались очень кстати. Дальнейший маршрут Консула лежал через озеро Сайрам и перевал Кенсай. В своем докладе В. Грэхэм восхищался прекрасными видами, которые открылись ему на этом отрезке пути. Горное озеро Сайрам напомнило ему итальянские озера.

         В Кульджу В. Грэхэм прибыл в 13 сентября 6 часов вечера, после 11 дней, проведенных в пути. Его разметили в доме начальника администрации, в котором ему выделили большую и чистую комнату. В Кульдже Консул провел шесть дней. Здесь он, прежде всего, нанес визиты начальнику местной администрации и его заместителю. Начальником администрации был Хакимбек-ходжа, "старый человек 74 лет, который почти не говорит по-русски, но немного говорит по-китайски". Вот что писал В. Грэхэм о встрече с этим человеком: "У меня был обед с ним с глазу на глаз, на котором он был очень радушен. Он происходит из семьи, которая жила в Кульдже уже около 200 лет назад, и до сих пор пользовалась уважением. До восстания официально у него не было никакого поста. Очевидно, он был избран как популярный номинальный глава…, на деле же повседневные дела района в основном находятся в руках его заместителей. В более широких дискуссиях участвует Ахмаджан Касымов, заместитель председателя провинциального правительства, который имеет намного больший вес". Грэхэм нанес визит также заместителю главы местной администрации Анвару Мусабаеву, довольно молодому человеку, который был "в середине своих 30-х годов" и произвел на него впечатление энергичного и компетентного человека.

         Английский дипломат нанес визит также Советскому Консулу в Кульдже. "Советский консул, имя которого я не запомнил - человек средних лет, стройный и довольно сдержанный офицер, живущий в доме, который даже больше, чем дом его коллеги в Урумчи. Он прослужил за пределами России всего несколько лет: в Чугучаке и Кульдже. Его официальный штат состоит из вице-консула, секретаря, но говорят, что существует бесчисленное количество советских агентов, более или менее скрытно действующих".
         Наконец, нужно сказать еще об одной встрече Грэхэма в Кульдже. Здесь он посетил известного уйгурского политического деятеля Масуда Сабри (Масуд-апанди), исполнявшего в то время обязанности генерального инспектора провинциального правительства. Масуд уже два месяца находился в Кульдже, городе, откуда он был родом и, где жили его родственники. Здесь В. Грэхэм также познакомился с его сыном, который получил медицинское образование в престижном китайском университете в Чэнду. Масуд, соблюдая этикет, нанес ответный визит английскому консулу и помог решить его проблему с охраной. Дело в том, что в день приезда в Кульджу глава местной полиции предоставил консулу охрану из 2 офицеров и 3 солдат для сопровождения его во время прогулок по городу. Эти люди иногда были чрезвычайно полезными, но без них нельзя было сделать и шага, что было, конечно, очень неприятно и неудобно. В. Грэхэм планировал встретиться с начальником полиции, чтобы поблагодарить его за охрану и просить отозвать ее как излишнюю меру. Но, оказалось достаточным одного слова Масуда ответственному офицеру для того, чтобы выполнить эту просьбу. После этого охрана сопровождала В. Грэхэма только тогда, когда он сам просил об этом.

         В Кульдже В. Грэхэм встретился с несколькими русскими семьями, для которых он имел письма от их знакомых в Урумчи. Эти русские семьи вели себя с английским дипломатом по-разному. Одна из них радушно и открыто разговаривала с ним. В другом же случае, адресат очень холодно встретил консула и заявил, что очень плохо знаком с тем человеком, который прислал ему письмо. Он даже не пригласил его войти, что было совершенно не похоже на русское гостеприимство. Такое поведение В. Грэхэм объяснял политическими причинами. Наряду с белыми русскими, с которыми он беседовал о политической ситуации в Илийском крае, ему пришлось общаться с русской преподавательницей, которая, по его мнению, была подослана к нему советскими органами. Эта женщина сама пришла к консулу и представилась преподавательницей английского языка, которая давно не практиковала язык и потому решила воспользоваться его приездом для практики английского языка. То, что она рассказывала о ситуации в крае, полностью соответствовало официальной советской интерпретации событий. Она повторила свой рассказ о том, что произошло до и после восстания в Или, и на следующий день, когда он пошел к ней в гости на чай. Из ее поведения и вопросов В. Грэхэм заключил, что она была советской шпионкой.

         Беседы с русскими эмигрантами дали В. Грэхэму не только много полезной информации о событиях в крае после восстания, но и позволили ему определить их общее настроение и отношение к местным политическим событиям. Большинство русских, почувствовав, что события в Кульдже развиваются в пользу Советского Союза, поспешило присоединиться к побеждающей стороне. Те же русские, которые не поддерживают Советы, либо уже покинули край, либо пытаются уехать. Но они делали "это с сожалением, понимая, что нигде в Синьцзяне и возможно нигде в Китае они не будут преуспевать так, как в Кульдже".

         В. Грэхэма особенно интересовало положение китайцев в Илийском крае. В целом, говоря о ситуации в городе, он заметил, что "общий вид Кульджи чрезвычайно мирный". В городе можно было видеть довольно большое число китайцев среди местного населения и все говорило о том, что отношения между ними мирные. Все это развеивало утверждения гоминдановцев о том, что все китайцы в крае были убиты зимой предыдущего года. Очень много китайцев было в местности Суйдин, за пределами Кульджи. Вместе с тем у английского дипломата создалось впечатление, что фактически большинство китайцев покидают Илийский край с одобрения провинциального правительства, которое помогает тем, кто желает вернуться в свои дома в собственно Китае.

         В Кульдже В. Грэхэм также встретился с представителями небольшой немецкоязычной общины, которая состояла из 7 семей и 21 человек. Это были выходцы из Австрии, Чехословакии и немецкой колонии на Волге. Взгляды этих людей на ситуацию в крае полностью совпадали с взглядами белых русских. Все они имели китайские паспорта.

         В своем докладе о поездке в Кульджу В. Грэхэм особо остановился на описании города. "Кульджа хорошо известный город и так много хвалят его все жители Синьцзяна, и так мало известно о нем за пределами... В городе есть торговый центр или базар, но он занимает очень мало места; нет городской стены и нет города в том смысле, в котором он есть в Урумчи. Это - всего лишь большое пространство из отдельных домов с садами или огородами. Узкое пространство, проходящее через него к реке Или, делит его условно на старый город на востоке и новый город на западе; базар и большинство правительственных учреждений находятся в старом городе, но в обеих частях создается общее впечатление о бесконечных, длинных, широких пыльных дорогах, засаженных в ряд высокими тополями и белыми глинобитными стенами, с одноэтажными домами в интервал в ярд или около того. За глинобитными стенами находятся сады, огороды и виноградники".

         По наблюдению В. Грэхэма надписи на зданиях по всему городу были сделаны на двух языках: уйгурском и русском. Китайские надписи можно было видеть только на обувных лавках на китайском базаре. Везде можно было видеть эмблему с изображением звезды и луны, но нигде не было эмблем Гоминдана. При этом на зданиях большинства правительственных учреждений, например, таможни, были указаны первые буквы "Восточно-Туркестанской Республики" - ВТР, т.е. использовалась именно русская аббревиатура выражения, а не уйгурского. Менее противоречивым, по мнению консула, было название на штаб-квартире правительства, которое по-русски гласило "Учреждение правительства Илийского района". Явным советским влиянием была русская надпись "Госбанк" (государственный банк) на здание местного банка.

         Кульджа, конечно, была маленьким городком, в котором почти не было автомобильного транспорта, за исключением внутренних городских автобусов и нескольких грузовиков советского производства. Однако, в отличие от Урумчи, здесь было больше развито велосипедное движение. Электричество в то время было только в центре города. Что касается телефонной системы, то связь Кульджи с Чугучаком и Алтаем существовала все время и не прерывалась во время восстания, связь с Урумчи, прерванная во время военных действий, была уже восстановлена.

         В. Грэхэм обратил внимание на состояние медицинских учреждений в Кульдже. В городе в то время было две больницы. Одна из них была большой муниципальной больницей, состоявшей из нескольких домов с приусадебным участком. Другая больница, поменьше, находилась при Советском Консульстве. Все доктора и почти все медсестры в больницах были советскими гражданами. Исключение составляли несколько русских женщин из числа белых эмигрантов, которые были взяты на работу в качестве медсестер во время боевых действий. Говоря о развития медицинских учреждений, В. Грэхэм также обратил внимание, что Кульджа, в отличие от Урумчи, относится к малярийному району.

         В. Грэхэм отметил более свободное положение женщин в Кульдже в сравнении с другими районами Восточного Туркестана. "Некоторые из мусульманских женщин в Кульдже ходят неприкрытыми, чего я никогда не видел ни в Урумчи, ни в Хами", - писал он.

         В. Грэхэм в своем докладе вкратце коснулся вопроса о местной прессе. "В Кульдже имеется ежедневная газета - на тюркском (т.е. уйгурском - А. К.) и русском; до восстания было также и китайское издание. Русское издание называется "Революционный Восточный Туркестан"; оно больше и содержит больше информации, чем урумчинская газета, включая новости от корреспондентов из соседних деревень, но телеграммных сообщений о событиях в мире мало и они устаревшие. Главный редактор газеты - культурная женщина (с советским паспортом), и я не сомневаюсь, что по литературному стандарту намного превосходит газету "Урумчинский Бюллетень".

         Заслуживают внимания наблюдения, связанные с экономическим положением в Илийском крае. Как любой другой посетитель, прежде всего В. Грэхэм мог сравнить цены на продукты питания в Кульдже и в Урумчи. Эти сравнения были в пользу Илийского края: например, в Кульдже очень хорошая белая мука стоила 10 тысяч синьцзянских долларов за 100 кг; в Урумчи коричневатая мука, похуже качеством стоила, стоила более 20 тысяч синьцзянских долларов за 100 фунтов, т.е. примерно за 50 кг. Цены на мясо и свиное сало были в два раза меньше, чем в Урумчи. Мед в Кульдже и Урумчи стоили соответственно: 250 и 800 за фунт (полкилограмма).

         То же самое было с импортируемым товаром. Белый советский сахар стоил 700 долларов за килограмм в сравнении с грязно-желтым китайским сахаром, который продавался в Урумчи по цене 1600 долларов за фунт (полкилограмма). В Кульдже было много советского товара, которого нельзя было купить в Урумчи (одежда, сигареты, шоколад).

         Однако в Кульдже дороже стоил традиционный китайский товар. Так, во время революции здесь поднялся в цене китайский чай, цена на который к моменту посещения края английским консулом сильно упала. Консул также отметил, что за последнее время в Илийский край стал ввозиться большое количество китайского текстиля. Что касается цен на фрукты, они были примерно одинаковыми и в Кульдже, и в Урумчи. В. Грэхэм рассказывает, что у него сначала сложилось неверное впечатление о том, что фрукты в Кульдже стоят дешевле, чем в Урумчи. На самом деле это оказалось не так. Например, одно яблоко среднего размера и хорошего качества стоило в Кульдже 10 долларов, а очень большое и хорошее от 20 до 25 долларов, что по существовавшему на тот момент обменному курсу соответствовало ценам в довоенной Англии.

         Через шесть дней пребывания в Кульдже, когда поездка консула подходила к концу, выяснилось, что грузовик все еще не был отремонтирован и понадобится еще неделя для его ремонта. Тогда В. Грэхэм решил возвращаться в Урумчи на самолете. Он обсудил этот вопрос с заместителем главы администрации (Анваром Мусабаевым ? - А. К.), который обещал сообщить ему, когда ожидается самолет в Урумчи. В тот же день ночью выяснилось, что самолет будет на следующее утро в 8 часов. Этим самолетом В. Грэхэм вернулся в Урумчи 20 сентября.

         В связи с тем, что В. Грэхэму пришлось возвращаться из Кульджи на самолете, он смог узнать, что представлял собой местный аэродром. "Аэродром находится довольно близко к городу на северо-востоке. В тот день, когда я уезжал, там было полдюжины двухмоторных истребителей, выстроенных в ряд, и некоторое количество других машин, рассредоточенных по краям поля. Маленький биплан летал над городом несколько раз, когда я находился там. Радиостанция на аэродроме была разрушена во время сражений и еще не была отремонтирована. Самолеты авиалинии "Хами-Ата" нерегулярно летают между Алма-Атой и Урумчи и делают посадку в Кульдже, но неофициальных пассажиров они не перевозят".

         В заключение своего первого рапорта о посещении Илийского края В. Грэхэм отметил, что "несмотря на задержки и раздражение, которые были вызваны многочисленными поломками [машины], поездка мне очень понравилась; она была очень интересной, и было бы прекрасно если бы я смог приехать сюда на следующее лето на надежной машине и смог бы получить разрешение посетить Чугучак и Алтай". При этом он обратил внимание Форин Офиса (Министерства иностранных дел), что во время открытия британского консульства в Урумчи, предполагалось, что Консул будет посещать Кашгар, где находилось Генеральное Консульство Великобритании, один раз в год. Однако, по его мнению, было бы более полезным для Консульства, если бы он мог совершать больше поездок по Северному Синьцзяну, поскольку этот район, в отличие от Кашгарии, был плохо известен британцам.

         Поездка В. Грэхэма в Илийский край была достаточно плодотворной. Она позволила английскому дипломату получить представление о ситуации на территории повстанцев. Однако она не дала прямого ответа на главный вопрос о степени вовлеченности Советского Союза в восстание на территории трех округов и создание Восточно-Туркестанской Республики. Хотя все указывало на советское присутствие в крае и наличие тесных торговых отношений илийского правительства с Советским Союзом, английский дипломат не обнаружил серьезных признаков этого. Как указывала Линда Бенсон, "мнение Грэхэма о том, что Советы каким-то образом были вовлечены в восстание, не изменилось, но он не смог найти, в чем выражалось присутствие советских русских в правительстве или советских войск за пределами Илийской долины" {7}. Таким образом, советское присутствие в трех округах было так хорошо замаскировано, что выводы о советском присутствии могли опираться только на косвенные наблюдения, но не на фактические данные. Такая маскировка облегчалась тем, что в повстанческих округах жили те же народы, что и в Советской Центральной Азии, в том числе большая русская община.

         Как бы то ни было, сведения В. Грэхэма о ситуации на территории, находящейся под контролем правительства трех повстанческих округов, были важны для английской дипломатии, которая имела одностороннее представление о событиях в трех округах, построенное на гоминдановской информации. Вместе с тем доклады В. Грэхэма о поездке в Кульджу стали важным источником для исследователей истории Восточно-Туркестанской Республики, и по сей день, привлекают внимание ученых.

         Примечания
{1} В. А. Бармин. Синьцзян в советско-китайских отношениях 1914-1949 гг. Барнаул, 1999.ё
{2} L. Benson. The Ili rebellion. The Moslem challenge to Chinese authority in Xinjiang. 19944-1949. Armork: New York, London, 1991.
{3} A. Forbes. Warlords and Muslims in Chinese Central Asia. A political history of Republican Sinkiang. 1911-1949. Cambridge, 1986
{4} D. Wang. Under the Soviet Shadow. The Ining incident. Ethnic Conflicts and International Rivalry in Xinjiang 1944-1949. The Chinese University press, Hong Kong, 1999.
{5} А. Камалов. Американские дипломаты в Восточном Туркестане: Дуглас Саймур Макирнан (1913-1950) // Россия, Сибирь и Центральная Азия: взаимодействие народов и культур. Материалы III Международной научно-практической конференции. Барнаул, 2001, с. 45-51; Он же. О поездке американского консула в Урумчи Дж. Холла Пакстона в Кульджу и Тарбагатай в 1947 г. // Вестник Казахского Национального Университете им аль-Фараби. Серия "Международные отношения и международное право". №2(8), Алматы, 2003, с. 7-13.
{6} India Office Records, L/P&S 12/2362, F/15550/32410. Все сообщения В. Грэхэма, приводимые в данной статье, опираются на этот документ и потому приводятся без последующих ссылок на него.
{7} L. Benson. The Ili rebellion…, p.85.