Предлагаемая русскоязычному читателю книга Мурада Вильфрида Хофманна уже переведена на многие языки мира. Она пользуется повсеместным интересом, что вызвано не только тем, что принадлежит перу одного из крупных западных деятелей, который в 1980 году принял Ислам. Книгу, представляющую собой собрание дневниковых записей, отличает простота и доступность обсуждения весьма сложных и даже острых проблем, которые привлекают повышенное внимание современного читателя.

         Вильфрид Хофманн принял Ислам, дополнительно взяв себе новое имя Мурад. К тому времени он уже был магистром права Гарвардского университета, доктором права Мюнхенского университета, высокопоставленным чиновником госаппарата ФРГ, дослужившимся до ранга Чрезвычайного и Полномочного Посла (сначала в Алжире, затем в Марокко). Некоторое время он работал и в НАТО, будучи одним из руководителей информационной службы этой организации.
         Опыт дипломатической службы, пребывание в различных мусульманских странах - главным образом в Северной Африке и Турции - побудили М.Ховманна заняться изучением Корана, и с годами он пришел к убеждению, что принятие Ислама - это неизбежный логический итог поиска им конечной истины жизни. Он избрал для себя имя Мурад, что означает "желанный", "искомый", а в широком смысле - "цель", т.е. самую дорогую и сокровенную цель жизни Вильфрида Хофманна, которой стал для него Ислам.

         Я знал, что испанские христиане, восстановив свое господство в стране, варварски разрушили все мечети от Малаги до Гренады и от Севильи до Толедо. В Кордове прекрасное здание Альгамбры было спасено от полного разрушения только потому, что была возможность превратить его в христианский собор. Позднее, в 19 веке, такая же участь постигла пятничную мечеть в Алжире.
         Точно также я знал, что напрасно было бы сегодня искать в Сербии и Греции хотя бы одну мечеть из сотен, построенных там в годы Османского правления. В Белграде уцелела только одна не имеющая никакой архитектурной ценности мечеть, которая не была разрушена, подобно всем остальным. Какое вопиющее несоответствие!
         Мусульманские завоеватели не только разрешали продолжать христианское богослужение в существовавших храмах, но, более того - они разрешали строить и новые церкви в странах, находившихся под их властью. Что может вызвать у иностранных туристов восхищение более сильное, чем-то, которое они испытывают при виде известной византийской церкви Чора, или православных греческих и армянских соборов в Стамбуле?
         Если мусульмане были бы столь же непримиримы, как христиане, то что могло бы остаться до наших дней от сербских монастырей и храмов в таких областях, как Лек Охрид, Граканика, Декани, Сопокани, Пек, Студеника? Что осталось бы от величественной Айи Софии в Стамбуле?
         Очевидное различие между христианской непримиримостью и мусульманской терпимостью берет начало от точного и недвусмысленного Коранического требования проявлять терпимость по отношению к верующим из числа "людей Писания", требования, ставшего четкой и детализированной юридической нормой, направленной на защиту меньшинств и иностранцев. 256-й аят суры "Корова" прямо гласит: "Нет принуждения в религии!".
         Религиозный плюрализм разрешается в 48-ом аяте 5-ой суры "Трапеза" как стимул для того, чтобы стараться опередить друг друга в добрых делах, угодных Аллаху. А 8-ой аят 42-ой суры "Совет" говорит вполне ясно: "А если бы Аллах пожелал, то сделал бы вас общиной единой". Такую терпимость можно лучше понять, если знать, что мусульмане считают Христа величайшим из иудейских пророков: "...и что открыли Мы тебе и что завещали Ибрахиму, и Мусе, и Исе." (Аврааму, Моисею и Иисусу) (сура 42, аят 13).
         В условиях толерантного Исламского законодательства, регулирующего права и привилегии меньшинств, христианам разрешено самим организовывать дела своей общины и отправлять свой культ в собственных храмах. Немусульмане освобождались от военной службы взамен уплаты справедливого налога джизьи еще задолго до того, как возникла идея отказа от военной службы "по зову совести". Правда и то, что шафиитские факихи запрещали звонить в церковные колокола.
         Однако разве сравнима такая дискриминация с тем, что христианские правители запрещали не только призыв муэдзина на молитву, но и сам Ислам.

         После недельного поста (не менее 18 часов в сутки, если месяц Рамадан приходится на лето) наступает период, когда человек уже совершенно естественно экономит движения и слова.
         Например, мои движения непроизвольно становятся медленнее, а в разговор я вступаю лишь при необходимости, спокойно взирая на происходящую вокруг суету и чувствуя, что с каждым новым днем поста становлюсь все свободнее и мудрее. Когда же вечером, с наступлением темноты, я приступаю к еде, начиная с маслины и большого глотка воды, как рекомендуется традицией, меня охватывает чувство, будто я ужинаю за столом, уставленным явствами.
         Состояние человека во время поста можно было бы уподобить растению, которое жаждет полива после засухи и которому нужно относительно немного влаги, чтобы быстро восстановиться. С каждым днем, проведенным в посте, становится все более возвышенным моральный дух человека, возрастает его уверенность в собственных силах, в способности хорошо справляться со своими делами.
         Но разве и без этого допустимо было бы сомневаться в том, что пост принципиально нацелен на усиление стойкости человека перед соблазном, имя которому ширк (многобожие), на предохранение его от неразумных шагов по сознательному или спонтанному обожествлению того, что отнюдь не является непременно обязательным и абсолютным для человеческого бытия.

         Мы уже достаточно близко подошли к концу XX века, чтобы быть уверенными в том, что за последнее столетие ни один человек не сумел внести в толкование и распространение Ислама на Западе вклад больший, чем тот, что внес австриец Мухаммад Асад, который до принятия Ислама носил имя Леопольд Вайс, будучи по рождению евреем.
         Оказанное им мощное влияние объясняется не только тем уважением, которое он заслужил благодаря исключительной образованности и мудрости, но и его высокими нравственными качествами как стойкого и получившего достойное признание мусульманина. Мухаммад Асад родился в 1900г. и прожил жизнь, полную приключений, которые дали ему много поводов продемонстрировать свои многочисленные таланты.
         В четырнадцать лет он убежал из дома, чтобы принять участие в первой мировой войне, причем ему удалось убедить австрийское военное начальство разрешить ему вступить в армию. В девятнадцать он работал помощником д-ра Мурнау и Макса Рейнхардта, крупнейших деятелей австрийского кино на заре его развития. В двадцать два года он стал ближневосточным корреспондентом крупнейшей немецкой газеты "Франкфуртер Цайтунг".
         В 1926г., после принятия Ислама, Асад сближается с королем Ибн Саудом и известным пакистанским поэтом Мухаммадом Икбалом. В конце второй мировой войны он оказался в Индии, а когда было создано Пакистанское государство, занял пост помощника министра иностранных дел молодой державы по ближневосточному региону. Затем пакистанское правительство направило его в Нью-Йорк в качестве постоянного представителя Пакистана при ООН. Это только некоторые важнейшие вехи достойной восхищения жизни, в которой в истинно Исламском сочетании слились мысль и дело, философия и религия, искусство и политика. Асад являет собой образец человека Возрождения в его Исламской интерпретации. Сегодня все его книги стали подлинной классикой.
         Так, его работа "Ислам на перепутье" (1934г.) внесла значительный вклад в дело возвращения Исламским миром веры в себя, восстановления им своего достоинства и своей культуры, которые грозили быть потерянными перед лицом агрессивного западного технического превосходства. Пятьдесят лет тому назад, находясь в Дели, Асад с удивительной пророческой прозорливостью писал:
         "Очевидно, что рост социальных и экономических потрясений, а быть может, и серия мировых войн, масштабы которых человек не в силах предвидеть заранее, а также создаваемые наукой ужасные боевые средства, будут устрашающим образом толкать высокомерную материальную цивилизацию Запада ко все более глубокой неразумности, так что народы вынуждены будут снова смиренно и упорно искать духовные истины, и тогда-то сможет быть воспринята проповедь Ислама".
         В прекрасно написанной автобиографической книге "Дорога в Мекку" (1954) Мухаммад Асад рассказывает о том, как пришел к Исламу. В книге "Основы государства и управления в Исламе" (1961г.) он безоговорочно признает, что после Абу Бакра, Омара, Османа и Али - первых четырех праведных халифов, правивших в Медине, в истории не было ни одного подлинно Исламского правления. В Медине в течение многих десятилетий Асад создавал свои замечательные произведения.
         Он перевел и прокомментировал первую часть Сборника хадисов аль-Бухари ("Сборник достоверных хадисов аль-Бухари, первые годы Ислама", 1938), а также осуществил полный перевод Корана ("Миссия Корана", 1980). Этот гениальный перевод на английский язык уровня языка Шекспира стал важным литературным, научным и историческим событием. Своими примечаниями к Корану Асад обязан великому египетскому реформатору шейху Мухаммаду Абдо, автору "Рисалят ат-Таухид".
         В них он следует его примеру и идет, используя последние достижения в области филологии и естественных наук, по самому рациональному, самому короткому пути, ведущему к раскрытию сути проблемы. Его метод подчеркнуто свободен от превознесения, каких бы то ни было, действий или легенд, ведущих к искажению истины - тех самых, которые до такой степени заслоняют порой подлинную сущность Ислама, что чуть ли не под запрет ставится какой бы то ни было рационалистический подход к его проблемам.
         Защищая свои духовные и нравственные принципы, этот великий человек, достигнув своего восьмидесятилетия, переселился сначала из Медины в Танжер, затем в Лиссабон и, наконец, в Испанию, чтобы демонстрировать всем, что Мухаммад Асад по-прежнему верен себе: критичен, бдителен и исполнен жизненной силы. 20 февраля 1992г. Аллах призвал его к Себе.

         В гостинице Тиволи в Лиссабоне мы с нетерпением ожидали встречи с Мухаммадом Асадом и его женой-американкой Полой Хамида. Вот, наконец, и они. В свои восемьдесят пять лет он приехал на машине, которой управлял сам. Сначала мы говорили по-немецки, на языке его юности, а затем - по-английски. Однако он был готов вести беседу по-арабски и по-персидски, по-французски и по-португальски, по-испански и на урду.
         Я задавал моему собеседнику множество вопросов, чтобы как можно полнее представить себе тот так сказать, фон, на котором он в течение большей части нашего столетия добился своих выдающихся научных и литературных свершений во благо Ислама. Я напомнил ему о предсказании, высказанном им в тридцатые годы относительно заполнения Исламом вакуума, который непременно начнет образовываться, когда в результате морального банкротства со сцены начнут сходить западный и коммунистический атеизм.
         Его пророчество частично уже осуществилось, поскольку обе системы действительно начали разваливаться, однако Ислам пока еще не получил признания в качестве альтернативы. Ибо ни одно Исламское государство не смогло еще развиваться таким образом, чтобы заставить Запад взглянуть на себя как на привлекательную и убедительную альтернативную модель. Все происходило скорее наоборот.
         И тем не менее, это не смогло заставить Асада, несмотря на его преклонный возраст, ни уйти в область нереалистических мечтаний, не предаться безысходному чувству горечи. Он сохранил живой и острый взгляд на окружающий мир, его оценки оставались, как всегда, глубоко логичны.
         У Асада не было никаких иллюзий относительно реального положения дел, и он считал, что предстоит еще очень большая работа для того, чтобы человечество стало по-настоящему готовым сделать важнейший для него стратегический шаг к Исламу. Он высказал надежду, что я возьму на себя часть этой ответственной миссии. "Поистине, Аллах с терпеливыми" (Коран, 2:153), и для Аллаха нет ничего невозможного.

         Идея о возможности купить прощение ценой принесения в жертву мужчины, женщины и животного, представляется весьма древней и глубоко языческой. Когда догматики-христиане оправдывали смерть Христа на кресте как "необходимую жертву через смерть", они в своих аргументах исходили из той же логики, которая свойственна языческому пониманию жертвы. Говорят, что Бог должен был (?!) пожертвовать собой для того, чтобы иметь возможность прощать(!). Но позволительно спросить:
         "А кто может заставить Господа подчиниться этой необходимости и поставить перед Ним такое условие? Разве подобная мысль не является уже сама по себе вопиющим кощунством?". Образ Бога, который дается в Коране, даже в таких его столь перекликающихся с христианством фрагментах, как начальная сура "Фатиха" и знаменитый "Аятуль-Курси" из суры "Корова" (2:255), значительно менее антропоморфен и гораздо более возвышен, чем тот, что имеется в представлении среднего христианина.
         К этому замечательно добавляется и то, что Коран не признает никакого посредничества в отношениях между человеком и его Господом: "Кто заступится пред Ним, иначе как с Его изволения" (Коран, 2:255). Ни халифу, ни имаму, ни святому не дано вмешиваться в эти отношения наподобие того, как понимается в христианстве место третьей, "посредничающей" стороны.
         Другими словами, начиная с седьмого века после Рождества Христова, т.е. после начала Откровения Посланнику Аллаха Мухаммаду (да благословит его Аллах и приветствует), правоверные мусульмане освободились от доминирующей опеки распорядителей религиозных таинств и со всей определенностью были поставлены в прямое, без всяких посредников отношение с Богом. Именно такое отношение истинно соответствует взрослому человеку, человеку современному.

         Некоторые люди впадают в соблазн использовать при рассмотрении Ислама избирательный метод. Ими, в частности, предпринимаются попытки разграничивать в тексте Корана то, что относится к основам религии и имеет вечное, непреходящее значение, и принадлежащие прошлому и ныне изжитые нормы повседневного быта.
         Утверждая, что человек должен быть разумным и избегать преувеличений, они, тем не менее, совершают ошибку, когда пренебрежительно относятся к тем аспектам Священной Книги, которые как раз касаются прошлого, полагая, что с течением времени они, мол, утратили свое значение. Но что в таком случае сказать, например, о ежедневной пятикратной молитве? Или - о посте, который длится месяц? Или - о воздержании от употребления спиртного и отказе от получения процентной прибыли от банковских вкладов?
         Утверждают, что все это, конечно же неплохо, но совершенно непрактично в современном технологическом обществе. Подобный ошибочный подход означает, что его сторонник начал равнять Коран по своему вкусу, выбирая из него лишь то, что он считает нужным для себя, и следуя лишь тем повелениям Аллаха, которые он находит приемлемыми для себя.
         Известно, что истинные мусульмане полны спокойствия и уверенности именно потому, что избирают для себя праведный путь безоговорочно и целиком, а не какие-то отдельные его участки. Именно в этом источник их вдохновенного состояния гармонии с самими собой и с окружающей их средой. А иначе, как может человек познать, на что способен Ислам, если он не предает себя Богу целиком и полностью?

         Я пришел, в частности, к выводу о том, что человек просто не может жить без веры во что-либо, что совершенно очевидна сотворенность того, что окружает нас, что Ислам находится в наибольшей гармонии со всем, что действительно.
         И вот таким образом, я не без внутреннего потрясения вдруг понял, что вопреки тому, кем я был, и почти бессознательно я шаг за шагом преобразовывался сердцем и умом в мусульманина. Оставалось сделать всего один, последний шаг - официально объявить себя мусульманином.

         В Исламском центре в Кельне я произнес традиционную формулу шахады (символа Веры), состоящую из двух свидетельств:
         "Нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммад - Посланник Аллаха!", - и избрал для себя мусульманское имя Мурад Фарид. С того самого дня я мусульманин. Так я достиг желанного.

         Если можно себе представить существование Святой Троицы, то почему нельзя также представить и существование божественной святой четверицы?
         И если теория "Перворожденного", или божественной "эманации", при сотворении мира по природе своей подобна теории Первопричины, то почему бы в этой природе не быть и "второй эманации"? И, вообще, могла ли идея Святой Троицы получить развитие в христианстве, если бы отцы церкви прошли мимо таких философов, появившихся в послеплатоновское время, как, например, Плотин и Прокл.
         Последний в своем труде "Liber de Causis" выделяет, в частности, "Бытие" (Отец?), "Причину" (Святой Дух?) и "Душу" (Сын?), т.е. говорит об идее триединства эманации, которая, таким образом, оказывается принадлежащей гностицизму столь же, сколько и собственно самому христианству.

         Люди с достаточной определенностью видят безуспешность атеистической советской пропаганды в мусульманских республиках Советской Азии, равно как и бессилие советских танков выкорчевать корни Ислама в Афганистане. Нет сомнения в том, что Исламу невозможно причинить серьезный вред, арестовывая шейхов и проповедников, запрещая религиозные обряды, конфискуя священные книги. Тысячи советских граждан продолжают знать Коран наизусть.
         Если того требуют обстоятельства, мусульмане могут молиться в одиночку в любом не оскверненном нечистотой месте, где бы оно ни находилось. В этом состоит одна из тайн способности Ислама оказывать сопротивление в течение долгой эпохи тоталитаризма. Этим же объясняется тот замечательный факт, что миллионы китайских мусульман остались приверженными Исламу, несмотря на правление Мао Цзе-дуна и культурную революцию.
         Здесь же и секрет того, почему в Испании сохранилось несколько сот мусульманских семей не только после потери средневековой Андалузии, но даже во времена правления Франко. К сожалению, Ислам не обладает такой же стойкостью в противостоянии менее открытой, но более планомерной миссионерской деятельности, к неброской подрывной работе, которая внешне не носит целенаправленного характера, но идет рука об руку с коварным и опасным воздействием, оказываемым технологической цивилизацией Запада.
         Некоторые просвещенные молодые люди светской Турции увлеченно повторяют: "Верно, что я не выполняю установлений шариата, но в глубине-то души я верю в Аллаха. И это моя прирожденная вера стоит больше, чем ежедневная пятикратная молитва". Сходные высказывания часто можно услышать и от некоторых других "мусульман", чьи смутные представления о вере своих отцов ограничиваются почерпнутыми из бабушкиных сказок отрывочными знаниями о ее периферийных, второстепенных сторонах и аспектах.
         Если бы Ататюрк не загнал обучение основам религии в подполье, то, возможно, образованные граждане Турции лучше знали бы о том, что даже эзотерический Исламский мистицизм (суфизм) не доходил до абсолютизации утверждений о том, что религия есть только вопрос веры сердцем. И, возможно, нынешние "модернизированные" мусульмане признали бы, что Ислам - т.е. предание, вручение себя Аллаху - подразумевает следование по указанному Им праведному пути, соблюдение Его предписаний и законов.

         Трудно найти, помимо Ирана, еще какое-либо другое государство, которое породило бы и сохраняло в своих границах столь большое количество разных религий.
         Достаточно назвать солнце и огнепоклонников, гностиков, последователей Платона, зороастрийцев, маздакитов, манихеев, парсов, друзов, несториан, последователей учения ахл-и хакк, йезидов (на которых навесили ярлык "слуг дьявола"), алавитов, бабитов (или бехаитов), шиитов-семеричников и двенадцатиричников, членов братства "ахмадийа". Но и этот список не исчерпывает всех направлений.
         Шииты отказались признать легитимность первых трех праведных халифов (которые занимали халифский престол до четвертого - Али, зятя Пророка, отвергнув также все их решения и хадисы, исходившие от них.

         Каждый, будь то мусульманин или христианин, кто верит в фатальные последствия исторических решений, не может уйти от чувства удрученности, которое охватывает его при посещении города Изник, в прошлом Никеи, расположенного неподалеку от Стамбула. Никея. Этот пыльный и сонный сегодня город, некогда, вскоре после захвата крестоносцами, восточно-христианского Константинополя (1204г. Р.Х.), стал временной столицей Византийской империи "в изгнании". А задолго до этого именно здесь в 325г. Р.Х. во многом определилось религиозное будущее человечества.
         Еще и в наши дни можно установить то место, где состоялось большое собрание епископов, прибывших сюда на Первый Вселенский Собор (19 июня - 25 августа 325г.), который утвердил знаменитое Никейское положение о единстве природы Бога (Отца) и Иисуса Христа. Противоположное направление во главе с александрийским пресвитером Арием (260-336гг. Р.Х.) оставалось основой официальной государственной идеологии в эпоху императора Константина Великого (337-361).
         Даже после вторичного осуждения учения Ария сохраняло силу (особенно среди германских племен) убеждение в том, что Иисус, несмотря на свое Божественное происхождение, не равен Богу-Отцу и не вечен, подобно Ему. Столь полное драматизма представление было со временем стерто из сознания западных христиан также, как было подавлено запрещенное Эфесским собором 431г. учения Константинопольского патриарха отца Нестория (381-451) о том, что Бог и Христос раздельно существуют в едином лице.
         Но в итоге, по крайней мере в течение первых пятисот лет истории христианства, еще можно было оставаться искренним приверженцем этой религии без необходимости признания единосущности Христа и Бога. С мусульманской точки зрения, быть может, была бы допустимой даже мысль о том, что христиане - последователи арианства и несторианства - это тоже по существу мусульмане.
         Так что, если бы несколько епископов, всего около 125 человек, подняли в 325г. знамя сопротивления экстремистскому учению о совпадении сущности Христа и Бога, то, возможно, не было бы столь фундаментальных богословских разногласий между иудеями, христианами и мусульманами. Можно только вздрогнуть, если задуматься о той легкости, с какой небольшая группа епископов, собравшихся в Никее, взяла на себя столь безмерную ответственность за судьбы человечества.

         Так наглядно проявился тот прискорбный факт, что мы, люди Запада, живем в самоубийственной проспиртованной среде или, говоря точнее, в обществе алкоголя, никотина, свинины. Скольких бед - автомобильных аварий, разводов, цирроза печени - можно было бы избежать, если бы люди соблюдали содержащийся в Коране запрет на вино. Даже когда я принял Ислам, мне трудно было представить себе, как я смогу заснуть, не выпив за ужином бутылку красного вина.
         Однако же теперь я сплю лучше, чем когда бы то ни было, ведь моя кровеносная система, а с ней и печень отдыхают во время моего сна. Жители западных стран не верят, что на праздниках, где не подают вина, может царить веселье и радость. Чтобы убедиться в этом, им следовало бы побывать, например, на мусульманской свадьбе. Большинство политических деятелей, конечно же, осознают столь опасные последствия приверженности людей Запада к спиртному, как общее ухудшение здоровья, падение производительности труда, обострение проблем безопасности на производстве и на дорогах, истощение экономических ресурсов.
         Однако им не хватает решимости, необходимой для борьбы с этим "опиумом для народов". Будучи в Медине, пророк Мухаммад (да благословит его Аллах и приветствует) полностью запретил спиртные напитки, а с ними и все, что дурманит ум, хотя подобный запрет был труднейшим делом, поскольку шел вразрез с привычными для людей обычаями.

         В бюро паспортного контроля молодой саудовский чиновник внимательно рассматривал въездные визы для совершения хаджа, по несколько раз сличая их с нашими лицами, так что я даже начал беспокоиться по поводу соответствия моих документов принятым бюрократическим формальностям. Но тут я заметил, что по лицу его текут слезы. Неожиданно он порывисто встал и, изогнувшись над стойкой, обнял меня "как своего брата в Исламе".
         Сколько раз я видел слезы радости на светлых лицах восточных мусульман, когда они узнавали, что я, хотя и европеец, но мусульманин. Если бы христианам было дано понять эти чувства, они лучше осознали бы тщетность усилий христианского миссионерства среди мусульман.
         Мусульманин, даже нищий или неграмотный, или знающий из всего Корана лишь две суры - "Фатиху" и "Верность", будет всегда сохранять ощущение того, что сумма минимально необходимых для него знаний гораздо объемнее, чем у немусульманина, - в особенности у того, кто исповедует идеи, близкие к многобожию, типа "Сын Божий", "Матерь Божия", "Святая Троица: Отец, Сын и Дух Святой", "спасение через самопожертвование Бога", "святые таинства".
         Когда бедный и неграмотный мусульманин произносит "Нет бога, кроме Аллаха", он испытывает радость, так как уверен, что ушел от джахилийского заблуждения, даже если с другими этого еще и не случилось. Христианские церкви с трудом признают иудейские и языческие элементы в своих обрядах, Ислам же не находит ничего зазорного в признании древних корней своих обрядов. Мухаммад (да благословит его Аллах и приветствует) отнюдь не утверждал, что принес людям новую религию.
         Его миссия состояла в обновлении и завершении религии Единого Аллаха, т.е. религии преданности и покорности, или безусловного и безраздельного предания себя Аллаху изначально и на все времена.

         Вечером мы пешком направились к Мечети Пророка (да благословит его Аллах и приветствует), чтобы принять участие в вечерней молитве.
         Мне пришлось разлучиться с женой, которая скрылась среди сотен женщин, похожих друг на друга, потому что у всех у них были закрыты лица и все они были в черных одеждах, казавшихся одинаковыми. Потом я стоял на улице, терпеливо ожидая, когда жена подойдет ко мне и сделает меня своим спутником.
         И вот тут я осознал, насколько изменились наши с ней обычаи, наше поведение. Ведь всякая моя попытка как-то самому узнать свою жену на улице была бы тогда сопряжена с серьезным риском: мы были в стране, где мужчина не может просто так заговорить с незнакомой женщиной. И мне оставалось только стоять и ждать, рассуждая с самим с собой о преимуществах и недостатках обычая полностью закрывать лицо и фигуру женщины, обычая в основе своей не арабского, а византийского и иранского.
         Очевидно, что знатные и богатые женщины тех древних времен считали, что вуаль, покрывало символизируют их социальную привилегированность. Это же в определенной степени способствовало созданию эффекта недосягаемости, поддержанию чувства собственной исключительности и незаурядности. Но ношение вуали или покрывала не могло одновременно не способствовать и усилению восточной склонности к ревности.
         В любом случае факты свидетельствуют о том, что женщины-мусульманки в эпоху пророка (да благословит его Аллах и приветствует) и еще достаточно долго после нее лиц своих полностью не закрывали. Так же, например, поступают женщины-бедуинки в сегодняшней Саудовской Аравии. Больше того, во время совершения обрядов хаджа женщины, находясь в состоянии ихрама, вообще не закрывают своих лиц.
         Ведь в аналогичных случаях их праматери, современницы пророка (да благословит его Аллах и приветствует), никогда не делали этого. К этому можно добавить, что история развития моды дает достаточно свидетельств того, что использование вуали, покрывала может даже способствовать возбуждению соответствующих инстинктов и что представления о вызывающих мужской соблазн частях тела периодически меняются.

         Это произошло во время прощального посещения Мечети Пророка (да благословит его Аллах и приветствует). Мы немного задержались, выходя из ее здания после молитвы. Но главный вход оказался загороженным. Как раз перед лестницей, по ее центру, расположился человек, полностью погруженный в молитву. Возможно, он пришел в мечеть с опозданием, перед завершающим молитву приветствием "Ас-саляму алейкум", которое молящиеся произносят, обращая лицо сначала направо, а потом налево.
         Теперь же этот опоздавший наверстывал упущенное и так погрузился в молитву, что забыл обо всем окружающем. Выходившие из мечети люди осторожно обходили молящегося, опасаясь потревожить его. Никто не упрекал его за вызванную им задержку, ибо мусульманин выполнял свой религиозный долг и не более того. Подобную сцену, разумеется, невозможно себе представить в момент столпотворения паломников-христиан в соборе Св.Петра в Риме.
         И, быть может, такое различие объясняется тем, что христианские религиозные обряды признают в качестве обязательной церемонии лишь мессу, которую служит священник. В Исламе же имеется один и тот же, обязательный для всех молитвенный обряд, а руководство молитвой со стороны имама осуществляется только с целью точного соблюдения ее времени и общих для всех правил.
         Среди обязанностей мусульманина молитва занимает главное место, ей придается самое большое значение, и поэтому, кстати, все книги по Исламскому праву открываются главами, трактующими данный вопрос. Согласно этим правилам, каждый мусульманин обязан особенно внимательно заботиться о том, чтобы не нарушить мира и покоя молящегося.
         Ни при каких обстоятельствах нельзя нарушать границы молитвенного коврика, или "коврика условного", в качестве которого могут быть использованы даже очки молящегося, которые он кладет перед собой. Если мусульманин уверен в обеспечении таких основных правил (в любой мусульманской стране это - само собой разумеющееся дело), то ему сравнительно легко глубоко погрузиться в молитву, будь то у авто-заправки, или на тротуаре, или даже на лесах строящегося дома.
         Сила Ислама как мирового движения представляется Западу нередко как загадка. Но сила эта не результат какого-то секрета, она производная от могучей силы молитвы.

         В эти дни в Германии произошло событие, чрезвычайно благоприятное для Ислама: профессор-протестант, специалист по изучению основ религии д-р Пауль Шварценау завершил свой труд "Коран-Путеводитель для христиан" (Штутгарт, 1982), в котором он признает правдивость Корана даже в тех случаях, когда не соглашается с этой Священной Книгой.
         Шварценау, который следует за взглядами Карла Густава Юнга и положениями его аналитической психологии, признает, что Коран с успехом дал оригинальные образцы, находящиеся в соответствии с понятием "коллективного подсознания".
         Это привело его к убеждению в том, что Коран подлинен, что Откровение - это не вымысел и что, несмотря на приводимые в нем исторические события, он, тем не менее, свободен от точного соответствия историческому процессу: временные рамки не ограничивают его, ибо его содержание являет собой концентрат истины. Автор уподобляет Коран вращающемуся кристаллу, чьи многочисленные грани дают бесчисленные отражения Божьего Света. Одним словом, Шварценау пришел к верному убеждению, что Ислам - это подлинная религия, первозданное вероучение о единобожии, а потому - старейшая и одновременно самая молодая религия (одно такое признание могло бы сделать из этого христианского профессора мусульманина). Разумеется, Шварценау не принимает учения о Троице, которое содержит идею субстанционального единства Христа с Господом. Касаясь этого вопроса, ученый говорит:
         "Иисус, которого знает история, не согласился бы с обожествлением своей личности". По мнению этого специалиста, Новый Завет, если и не был сфальсифицирован, то все равно подвергся в этом вопросе искажению в процессе разноречивых его толкований. Могло ли быть что-либо более благоприятным для Ислама в текущем году?

         Проявляя пренебрежение к человеку, принадлежащему к иной национальности или иному вероисповеданию, люди порой обнаруживают, что они "просто не могут терпеть его духа". Короче говоря, враг всегда отвратителен. Подобные чувства немцы испытывали по отношению к полякам и евреям, хотя имеются данные, в том числе и статистические, свидетельствующие о том, что чистота немцев в большей степени касается чистоты тротуаров и окон их домов, чем чистоты зубов.
         И сегодня немцы не свободны от расовой дискриминации по отношению к рабочим-туркам, которых они считают отличными от себя, а потому подозрительными. По предубежденному мнению таких немцев, они непременно должны быть грязными. В свою очередь и сами турки также не свободны от подобного психологического капкана, когда они свысока смотрят на "грязных" богатых туристов-арабов, которые "заполняют" все самые роскошные отели, выходящие на Босфор.
         Этот предрассудок расового превосходства достоин насмешки, особенно если это превосходство проявляется по отношению к мусульманам, ибо Ислам уделяет чистоте максимум внимания. Тот факт, что мусульманин должен молиться пять раз в день, означает, что пять раз в день он должен совершить также и омовение. (А из этого факта, что замужняя турецкая женщина носит на голове платок, вытекает положение шариата, требующее, чтобы она мыла голову несколько раз в неделю).
         Скажу откровенно, что мне приходилось встречать людей, чей неприятный запах бил, что называется, в нос и в Парижской опере, и в Линкольновском центре в Нью-Йорке, и в Национальном театре Мюнхена. Но такого никогда не случалось в мечети.

         Во время обеда из-за нас вышла некоторая неловкость, поскольку мы отказались есть свинину...
         Неужели люди здесь по-прежнему не осознают, что свинина не просто вредна, если она поражена эхинококком, но и вызывает повышение содержания холестерина, замедляет усвоение пищи организмом (с вытекающей отсюда опасностью рака кишечника), а также способствует возникновению фурункулеза, экземы и ревматизма? Разве недостаточно, что мы знаем как опасные вирусы гриппа выживают в летний период как раз благодаря тому, что хорошо воспринимаются свиньями, а затем переносятся ими?
         Но тем не менее, в 1985г. свиное стадо в Европе возросло до 80 миллионов голов, и производство свинины достигло максимальной величины за всю историю Европейского Общего рынка. Если в течение какого-то времени человек перестает есть свинину, то ему затем от одного только запаха этого мяса может стать нехорошо и даже стошнить. А если к тому же случайно еще и съесть кусок жирной свинины, то можно заработать и боли в желудке.
         Не удивительно ли, как Мухаммад (да благословит его Аллах и приветствует), человек неграмотный, не получивший образования, живший в совсем иной среде, мог предвидеть все это? Можно допустить, что обо всем этом предупредил его какой-нибудь весьма осведомленный человек. Можно, конечно. Но мы-то знаем, что об этом строго предупредил Сам Всевышний: "Он ведь запретил вам только мертвечину, и кровь, и мясо свиньи... " (Коран, сура 2 - "Корова", аят 173).

         Хотя Ислам неодобрительно относится ко всякого рода суевериям, было бы иллюзией полагать, что в мусульманских странах не известны такие понятия, как дурной (завистливый) взгляд, колдовская сила, колдуньи, дующие на узлы, о которых говорится в суре "Рассвет". Запрет Кораном гадания не ослабил обычая предсказывать будущее по гуще, остающиеся на дне чашечки кофе, причем люди готовы верить в такие предсказания.
         Немало, например, образованных турок, отойдя от Ислама, не избавились, однако, от такой людской слабости, как восприимчивость к суевериям, чем подтверждают истинность правила, гласящего: "Где нет веры, там возникают суеверия". Удивительно, что некоторые из весьма близких к колдовству обычаев проникли и внутрь самого Ислама, в частности, в результате той двойственной роли, которая приписывается суре "Йа син".
         Почему человек использует эту суру или любой другой коранический текст как талисман или заклинание? Не будет ли такая предосторожность перед лицом судьбы средством, препятствующим исполнению воли Аллаха?

         Молодые немцы, недавно принявшие Ислам, собрались в "Доме Ислама" в ожидании отъезда в Мекку, куда они направлялись для совершения умры (малого хаджа). Ситуация была напряженной, поскольку саудовское посольство еще не сообщило о том, получат ли въездную визу несколько незамужних женщин, входивших в нашу группу и направлявшихся в паломничество без какого-либо сопровождения со стороны своих близких родственников-мужчин (ведь их отцы и братья еще не стали мусульманами).
         МИД Саудовской Аравии пробовал вообще отказывать во въезде незамужним женщинам, опасаясь, что они в больших количествах начнут приезжать в страну в надежде найти там богатых женихов. Другая причина состояла в том, что установления Исламского шариата, касающиеся умры и хаджа, не предусматривают участия в них незамужних женщин без сопровождения близких родственников-мужчин.
         Правило это имело свои оправдания и было, в частности, вызвано существовавшими некогда большими трудностями, связанными с длительным и небезопасным путешествием, усугублявшимся проблемами питания, перемены бытовых и климатических условий.
         В современных же условиях многие из подобных факторов, действительно превращавших паломничество к святыням Ислама в крайне непростое мероприятие, перестали иметь место (предписание же мужского сопровождения женщин-паломниц было установлено в те давние времена, когда мусульманским правоведам и в голову не могло придти, что женщина-паломница может оказаться единственным членом семьи, исповедующим Ислам).
         Благодаря настойчивым усилиям имама Мухаммада Сиддика, который был гражданином Германии, получившим образование в Медине, саудовский МИД сумел все же найти выход из тупика, разрешив (с некоторым опозданием) пожилым паломницам присоединиться к группе в Мекке. Обычно многие из мусульман считают, что женщинам не разрешается входить в мечеть и участвовать в хадже. Более того, иногда можно даже встретить человека, верящего в россказни о том, что мусульманкам не хватает жизненной энергии и активности.
         Как же далек бывает человек от истины! И как странно, что эти вымыслы продолжают существовать, несмотря на то, что давно убедительно доказана их несомненная ошибочность! Женщина в Исламе не только активна, но и равноправна в религиозном плане с мужчиной. Вот почему она должна, если есть возможность, выполнять обряды хаджа. Верно, однако, что женщины не смешиваются с мужчинами во время совершения молитвенного обряда в мечетях.
         Но чем отличается от этого положение католичек, которые во время мессы сидят только на скамьях, расположенных в левой части храма. Согласно данным, приводимым в работе Дэвида Лонга "Хадж сегодня" (Олбени, Нью-Йорк, 1979), в 1972г. женщины составили 34,6% от общего числа паломников, совершивших хадж в Мекку.
         В других сферах жизни женщины-мусульманки, в соответствии с установлениями шариата, на протяжении более 1400 лет, пользовались правами, которые их европейские сестры смогли с трудом добиться лишь в XX веке. Например, если взять супружество, то согласно мусульманскому праву, оно не влечет никаких отрицательных последствий в отношении имущественных прав жены. Так, именно она и только она одна облечена правом продолжать управление принадлежавшим ей до замужества имуществом и распоряжаться им так, как она сочтет нужным. Раздельное владение имуществом каждым из супругов (а не передача имущества жены под опеку мужа), которое считается современным достижением в Европе, лишь повторило то, что уже было обыденной устоявшейся практикой в условиях Исламского шариата.
         Верно, что дети мужского пола получают долю наследства, большую, чем дети женского пола, но верно также и то, что только мужья обязаны содержать свои семьи в полном составе. Если женщина-мусульманка не хочет сама кормить своего грудного ребенка, она может обязать мужа нанять кормилицу. Ей принадлежит решающее слово в воспитании детей. Мусульманка имеет право возбуждать дело о разводе. Она же в принципе не лишена права заниматься любой из обычных профессий. В битве при Ухуде (627г. Р. Х.) женщины участвовали в качестве вспомогательных сил. А жена посланника Аллаха (да благословит его Аллах и приветствует) - госпожа Айша, да будет Аллах доволен ею, возглавляла мусульман в "Верблюжьем сражении" (656г. Р. Х.). Существуют и другие вопросы, которые можно было бы обсудить применительно к правам женщины в Исламе, однако я полагаю, что потенциальному критику следует осознать хотя бы те факты, которые были приведены выше, прежде чем начинать развернутое наступление на Ислам "во имя освобождения женщины".

         В своей книге "Путеводитель по Библии" (Вайлерсвист, 1984) Сахиб Мустаким Блехер с успехом исследует тексты Ветхого и Нового Заветов, свидетельствующие как о подлинности Корана в целом, так и о подлинности миссии пророка Мухаммада (да благословит его Аллах и приветствует), в частности.
         Современные западные мусульмане не ожидают многого от сравнительного изучения Библии и Корана, хотя, как подчеркивает профессор Ханс Кениг, Ислам и христианство могли бы в немалой степени пролить свет на основы друг друга.
         Следует, например, воздать должное таким христианским теологам, как Адольф фон Харнак, Адольф Шлаттер, Пауль Шварценау, которые признают, что Коран донес до нас самое древнее и самое правдивое объяснение значения Христа, его роли и его природы и тем самым стал источником, напоминающим христианам об их долге перед своим забываемым прошлым.
         Вместе с тем, для западных мусульман первостепенный интерес представляет другая нить, связующая Новый Завет и Коран, а именно: пророчество о приходе Мухаммада (да благословит его Аллах и приветствует), содержащееся в Евангелии от Иоанна (14:16 и 16:13).
         Общее мнение мусульман (с которым согласен профессор Кениг) состоит в том, что правильное прочтение в отмеченных стихах слова Periklytos, т.е. "Православный" (по-арабски - Ахмад), вместо Parakletos, означает не просто указание на приход после Христа еще одного пророка, но и на то, что пророк этот - Мухаммад (да благословит его Аллах и приветствует).
         Важно, очевидно, договориться также и о том, чтобы слово Parakletos (Утешитель) в стихе 14:26 Евангелия от Иоанна не переводилось как Святой Дух в значении, принятом в учении о Троице. В явном противоречии со стихом 16:13, многие издания Евангелия от Иоанна, дают именно такой перевод, открывая тем самым дополнительную возможность для проникновения давних эллинистических и гностических идей в содержание текста, который и сам по себе достаточно сомнителен.
         Как будто и без того Евангелие от этого автора не подвергалось столь частым фальсификациям в результате богословских манипуляций с ним. В свете изложенного становится особенно правомерным вопрос о том, насколько вообще Коран нуждается в каких-либо подтверждениях, не достаточно ли рассматривать его как нечто, что подтверждает себя само. Разве пророки нуждаются в каких-либо особых свидетельствах со стороны, которые подтверждали бы их пророческую сущность?
         И много ли пользы в том, чтобы подкреплять Откровение, данное в Коране, какими-либо текстами, по большей части из Священного Писания, особенно - из Евангелия от Иоанна, которые нередко и сами очень нуждаются в подтверждении их подлинности?

         Когда христиане впадают в ошибку, пытаясь на основе рационализма отстоять учение о Троице, они сначала прибегают к некоторым языковым ухищрениям, а затем, в конце концов, оказываются вынужденными отступить, утверждая, что поскольку Троица представляет собой тайну, то дать ей толкование невозможно.
         По этому вопросу газета "Франкфуртер Альгемайне Цайтунг" опубликовала сегодня в рубрике "Письма редактору" письмо бывшего председателя Высшего трудового суда д-ра Герхарда Мюллера, в котором он пишет, что церковь ни на одном из этапов своего существования не представляла дела так, будто Христос обладает двойственной природой, т.е. является наполовину Богом, наполовину человеком, и что "связь между Богом и человеком (в лице Христа) - это связь уникального типа, примеров чему в истории религий найти невозможно". И Мюллер начинает говорить о том, что Христос всегда был известен как Бог, "потому что он сын Бога, существовавший еще до своего появления на свет, и поэтому всегда присутствовал в Боге и всегда оставался Богом, обретя человеческие качества от Марии", "при помощи Божьего Духа", и "это событие рассматривается как новое начало человечества, источником необратимого движения которого был Христос". Вот как!
         О если бы этот почтенный муж мог бы устоять перед искушением нанизывать друг за другом множество ничего не значащих слов. (Не должны ли мусульмане чувствовать себя признательными ему за эту невольную столь сильную пропаганду?) Не правильнее ли (и не благородней ли) было бы заявить о своем идейном банкротстве и бессилии объяснить понятие Троицы?
         Несомненно, господину председателю суда было бы лучше несколько глубже проникнуть в интересную историю идеи Троицы, будь то Троица, состоящая из Исиды, Осириса и Гора, или Троица из Бога-Отца, Марии и Христа, или Троица-Бог(Отец)-Логос-Христос. В этом случае господин Мюллер должен был бы признать подобно тому, как поступали до него Св. Иоанн, Св. Павел и Псевдо-Дионисий, что он предался игре словами, пионерами которой были Платон, гностики и др.
         Банальными являются утверждения, что "религиозные тайны" по определению не поддаются объяснению. Однако же ничто не мешает нам прояснить сначала, действительно ли вопрос касается одной из тайн или, как в случае с Троицей, он все же является плодом сердца и разума людей. Прошло то время, когда христианство могло извлекать пользу из идеи Троицы, в особенности при распространении ее среди народов, верящих в пирамидальную иерархию богов. Сегодня же Троица для христианства - это лишь бремя.

         На 17-ой международной книжной ярмарке в Центре Рожье в Брюсселе внимание посетителей было сосредоточено на изданиях на французском и немецком языках. Разыскивая новинки Исламской литературы, я был полон оптимизма. В расположенном у входа на выставку справочном бюро компьютер, установленный под табличкой "Литература по Исламу", направил меня к специализированному стенду по продаже изданий, касающихся всякого рода тайн, волшебств, астрологии.
         Были здесь и книги о "вращающихся" дервишах, и двусмысленных шутках Хаджи Насреддина. Собственно по Исламу я нашел немного материалов на стенде немецких книг, выпущенных кельнским издательством "Исламская библиотека". Это было весьма огорчительно на фоне сильной конкуренции других миссионерских сил.
         Дело не ограничивалось присутствием коммунистических государств, - здесь были представлены псевдохристианские конфессии типа "Священной чаши", еретические мусульманские течения вроде "Сподвижников доктора Дахиша", кружки астрологов, группы поддержки сексуальных аномалий, которые занимали целый этаж Центра Рожье. Некоторые отважные бельгийки, участницы бехаитского движения, сумели создать атмосферу гуманистического энтузиазма, скандируя шедевр Фридриха Шиллера и Людвига ван Бетховена:
         "Обнимитесь, миллионы!". Разве у мусульман нет того воображения, способности к риску, организационного искусства, которое проявили последователи покойного Бахауллы? Или достоинство Ислама не позволяет выступить, подобно католической церкви, рядом с этими сомнительными маргинальными группами, без устали пропагандирующими свою антикультуру? Но в целом пропагандистские методы католицизма все же не могут соперничать с Исламским призывом, поскольку - это религия, двери в которую всегда открыты, объятия которой распростерты, а миссия не нуждается в постороннем толковании. Ислам лучше кого бы то ни было сам объясняет себя.
         Он делает ставку на самостоятельное воздействие, обеспечиваемое его простотой, самобытностью, ясностью и умеренностью по отношению ко всем, кто хочет и может слышать и видеть. Такая позиция понятна тем, кто верит, что Аллах, Единый Единственный, наставит на праведный путь того, кого Он захочет наставить, и сделает это так, как захочет. Вот почему вряд ли следует увлекаться пропагандой Ислама на перекрестках дорог. Однако вера - это одно, а фатализм - нечто другое.
         Мусульманин, конечно же, должен осознать ту истину, что Милосердный Всевышний Аллах является Устроителем всего, но вместе с тем он должен и твердо уяснить, что является, например, одним из звеньев в цепи причинных связей, ведущих его соседа к вере. Он всегда должен молиться так, как если бы это было его последней, предсмертной молитвой, но вместе с тем вести свои дела и трудиться так словно проживет еще пятьдесят лет.
         Так что и мусульманам для распространения своего призыва также следовало бы прилагать максимальные усилия и использовать все свои возможности.

         Во время дипломатического ужина, сидевшая рядом со мной испанка, узнав, что я мусульманин, пододвинулась ко мне и удивленно спросила: "Ах! Значит, вы из тех, кто все еще ожидает рождения Бога?" -
         Я сразу понял, насколько успешной после выхода Андалузии из Исламского мира была христианская пропаганда, направленная на искажение образа Ислама, но промолчал. Затем я было захотел привести ей слова Всевышнего из 112-ой суры "Очищение": "...не родил и не был рожден.", - но передумал и ограничился словами: "Это единственное, чего не ждут мусульмане!..." Разве меня не учили на занятиях по этикету, что во время ужина не следует пускаться в разговоры о политике, религии и здоровье?

         Раз в неделю, а иногда и чаще, я устраивал в штаб-квартире НАТО обед для посетителей, приезжавших по приглашению Департамента информации. Официанты привыкли ставить возле меня бутылку с минеральной водой вместо вина, а вместо блюд из свинины ловко ставили передо мной что-нибудь другое. Тем не менее, многие из гостей замечали такой маневр.
         Когда я говорил, что мое меню объясняется тем, что я, слава Аллаху, мусульманин, большинство моих сотрапезников сначала полагали, что я шучу, в особенности, если накануне между нами уже имело место профессиональное обсуждение таких, например, сюжетов, как "Взаимоотношения Востока и Запада", "Проблемы ограничения вооружений", "Альтернативная стратегия", "Роль общественного мнения" и т.д. (готов допустить даже, что про себя они делали заключение типа: "…не глуп, хотя и мусульманин.")
         Затем наступал следующий этап, когда ими овладевало любопытство, и они начинали расспрашивать: "Что заставило вас стать мусульманином?" - наверняка удивляясь в душе: "И кто его попутал?". Наконец, начинался третий этап, сводившийся к расспросам, полным нетерпимости и опасений, вызывавшихся подсознательной враждебностью к Исламу. Вот некоторые наиболее часто звучавшие из них стереотипы: А как же "священная война"?, а "многоженство"?, а "Хомейни"?
         Сколько же требовалось терпения, чтобы хоть как-то разъяснить моим собеседникам, что "священная война" - это западный термин и что понятие "джихада" в Исламе в основе своей означает борьбу моральную. При этом я процитировал 257-ой аят из суры "Корова", согласно которому Ислам вообще запрещает какое бы то ни было принуждение в вере.
         При этом я, не колеблясь, признавал одновременно, что суннитское и шиитское направления Ислама коренным образом различаются между собой, причем гораздо сильнее, чем католицизм и протестантство. Естественно, такие застольные разговоры не выявляли победителя - ведь я стремился лишь к тому, чтобы мои собеседники почувствовали какое-то уважение к Исламу. Вместе с тем я заметил, что те из них, кто был помоложе, неизменно приходили в изумление от одного определенного аспекта мусульманской религии.
         Я имею в виду ее положение, в соответствии с которым мусульманин предстает перед своим Господом как самостоятельный свободный индивид, без каких бы то ни было посредников и заступников. И в отмеченной реакции моих молодых собеседников не было ничего удивительного, если понять, что эти молодые люди, образно говоря, держат наготове топор, которым они готовы были бы изрубить и уничтожить угнетающую обрядность, традиционный церковный формализм и бюрократию.
         Несмотря на свои относительно небольшие возможности, я не отчаивался, надеясь, что во время подобных бесед за обеденным столом некоторые из моих гостей по крайней мере обратят внимание на духовную чистоту Ислама и не смогут не признать, что эта религия есть вершина человеческой мысли и нравственных достижений человека. Аллах лучше знает о том!

         Будучи в командировке в Бонне, я случайно встретился со своим старым сослуживцем, государственным министром иностранных дел Алоисом Мертесом. Поскольку он был пленником своего расписания, то должен был спешить и ушел после разговора, продолжавшегося всего две минуты. На следующий день он внезапно умер от закупорки сосудов. Стал ли он жертвой сильного стресса? Сегодня во всех западных языках концентрируется внимание на этом термине.
         Считается, что он уже сам по себе объясняет тот вред, который связан с губительным образом жизни современного человека. Образцовый современный человек, скажем менеджер, работает не больше, чем работали люди в прошлые времена. Новое, что появилось в его жизни, вызывая стресс как типично современное явление, состоит в том, что человек уже перестает быть способным жить под гнетом того постоянного напряжения, которое вызывается гонкой за достижением все большего успеха.
         В итоге многие на Западе видят для себя лишь две альтернативы: либо борьба, либо бегство от реальности. Третью возможность - просто сбросить с себя всю эту тяжесть - они уже не видят.
         Многие менеджеры, втянутые в борьбу за то, чтобы получить побольше денег, добиться большего успеха (по существу - борьбу против времени, обстоятельств, начальства), вынуждены преступать границы своих реальных физических возможностей с помощью таких наркотических средств, как алкоголь, курение, транквилизаторы, тонизирующие и снотворные таблетки, т.е. всего того, от чего можно ждать лишь серьезного расстройства здоровья - ухудшения состояния сердца, легких, печени, кровообращения и нервной системы.
         Интересно, что хорошие врачи рекомендуют своим пациентам не просто отказаться от злоупотребления спиртного, курения, переедания, но еще успокаивать нервы и путем "духовных раздумий". В этом я вижу, в частности, новое подтверждение тому, что Исламский образ жизни согласуется с человеческой природой, как ее создал Господь, и что Ислам есть самое идеальное решение всех сегодняшних проблем, связанных со здоровьем. Алкоголь? - Запрещен. Никотин? - Порицается, так как привычка к курению похожа по действию на постоянное пьянство. Холестерин? - Проблема, решение которой облегчается, если не есть свинины. Избыточный вес? - Его можно сбросить с помощью поста во время священного месяца Рамазана. Страх неудачи? - Признать, что "Аллах Всемогущ", т.е. полагаться в конечном счете на волю Аллаха. Необходимость духовной сосредоточенности? - Что может быть лучше, чем молиться пять раз в день? Время - деньги? - Это не для мусульманина. Физическая форма? - В этом смысле весьма позитивно действует мусульманская молитва. Улучшение кровообращения? - урочное омовение активизирует его, стимулируя нервную систему. Разве приведенный перечень не служит серьезным доказательством того, что жизнь в соответствии с установлениями Корана и Сунны - это здоровая жизнь? Разве нельзя рассматривать Ислам как свободное от психотропного воздействия противоядие для решения основных проблем современного индустриального общества. Будучи руководителем, я знаю, о чем говорю, потому что, я руководитель, хранящий в своем портфеле молитвенный коврик.

         Внутри христианская полемика приобретает особое значение для мусульман.
         Дело в том, что и Бофф и Кюнг вновь включили в повестку дня обсуждение природы Христа: отделимы ли друг от друга человек и Бог, представленные в одном лице? - Словно и не было вовсе злосчастных Никейского и Халкедонского вселенских соборов. В этой же связи становится ясным, что любое оправдание понятия Троицы хромает на обе ноги и в наши дни. Возьмем для примера последнее издание католического катехизиса для взрослых, и обратим внимание на присущий ему мистицизм прямо-таки суфийского характера:
         "Отпущение грехов - это и есть сам Бог, принявший телесную форму Христа через воплощение Святого Духа. Такой смысл "отпущения грехов" в его самом глубоком понимании означает, что Господь примет нас без всяких условий, что Он будет доволен нами и будет любить нас через посредство Иисуса Христа и Святого Духа, а мы через эту любовь полностью объединимся с Ним. Это означает также, что мы, благодаря личной связи и дружбе с Господом, примем личное участие в бытии Господа".
         За высказывания, подобные приведенным богохульным идеям был казнен в 922г. мусульманский суфий аль-Халладж. С помощью лишенных содержания утверждений, связываемых между собой путем словесных ухищрений, предпринимаются попытки сделать более приемлемой для человека мнимую сущность Христа как сына Господа, единого с Ним же. Добро пожаловать, пантеизм!
         Следует также отметить вступление в дискуссию о Троице и профессора Ханса Вандельфельдса ("Франкфуртер Альгемайне Цайтунг", 24 ноября 1985г.), который доходит до утверждения, что воплощение Бога есть "основополагающая истина", ибо через такое воплощение Он отделяется Сам от Себя. В конечном итоге Х. Вандельфельдс приходит к чудовищному допущению, которое должно было бы заставить вздрогнуть хотя бы его собственное перо: "Воплотившись, Бог перешел в нечто иное." Добро пожаловать, Гегель!
         В одном из "писем редактору", опубликованном на следующий день, высказывается позиция, характерная для сегодняшнего просвещенного слоя: "Миссия Христа обращена не к нашему рассудку, но к нашим душам. Бог создал нас первоначально как совершенных детей Света, как чисто духовные творения". Автор приведенных строк не поясняет, однако, каким образом подобные установки могут достигать наших душ, не опираясь на наш рассудок. Добро пожаловать, гностицизм!
         Весь этот и ему подобный бред как в апогее концентрируется в книге французского историка Жана Делюмо "Во что я верю" (Grasset, 1985). Автор правильно начинает с предположения о том, что христианская доктрина придала взгляду на Бога радикально-революционный характер, но лишь немногие христиане оказались способными когда-либо правильно ее понимать.
         Вслед за этим, однако, Жан Делюмо поддерживает ошибочное мнение, которое логично вытекает из христианского представления о том, что человек Иисус есть еще и Бог, и сводится к тому, что и Бог может быть слабым, поддаваться тому или иному влиянию, испытывать страдания. В соответствии с подобной логикой, Бог будет и впредь страдать вместе с каждым и через каждого, кто несчастен и страдает, с кем ассоциируется Христос.
         А это, в свою очередь, побуждает Делюмо высказать надежду на то, что, от осознания людьми того, что от зол этого несчастного мира Бог страдает, как и мы, и даже больше нас, можно ожидать больших перемен к лучшему. Мораль: пожалеем Бога?! В противоположность всем таким басням, взгляд Ислама на Бога свободен от алогизма и шаткости, отличается основательной логикой и ясностью. Всевышний Бог, как Он характеризует Себя в Коране, - это Бог Единый и Единственный. Он не родил и не был рожден. Он Творец.
         Он совершенен, и нет Ему равных. Он всевластен, самодостаточен, защищен от любых недостатков и в принципе не нуждается в своих рабах. Всемогущий Аллах руководит человечеством через своих пророков без того, чтобы перевоплощаться, рождать или жертвовать Собой.
         В противовес бесчисленным современным спекуляциям по поводу божественной природы Христа, уместнее всего обратиться к не теряющей своей актуальности вот уже на протяжении более 1400 лет коранической суре 112 - "Очищение" и слово за словом внимательно вчитаться в нее: Скажи: "Он - Аллах - един. Аллах, Вечный. Не родил и не был рожден, и нет никого сравнимого с Ним!"

         Неподалеку от Айвалыка, в верхней части залива, почти отделенной от моря и потому названной "Мертвым морем", есть место, куда устремляются туристы и которое известно как "минбар шайтана". Это - скала, на которой, по преданию, шайтан оставил ямку - след в форме лошадиного копыта, - достаточную, чтобы туда можно было бы бросать мелкие металлические деньги... Вообще все это весьма забавно: чем меньше люди верят в существование дьявола, тем более популярным становится он.
         Отдавая должное такому свойству Люцифера, Шарль Бодлер замечательно сказал: "Самое большее достижение дьявола состоит в том, что он убедил людей, будто его не существует". Возвращаясь после купанья в Улуднизе, где температура воды не опускается ниже 32 градусов, мы захотели посетить большую мечеть в Айвалыке, бывшую когда-то собором православных византийцев. Однако, вопреки обычной практике мусульман, мечеть была закрыта, что не могло не удивить.
         Это нельзя было объяснить, скажем, тем, что в промежуток между ранней утренней и полуденной молитвами, т.е. в течение 6-9 часов, мусульмане должны не молиться, а работать. В отличие от протестантских церквей, мечети в это время дня все равно остаются открытыми. Аналогичный случай произошел с нами неделю назад, когда мы пытались побывать в мечети Синили Джами в Ускюдаре, построенной 400 лет назад и известной своими голубыми изразцами.
         Эта мечеть оказалась тоже закрытой и по той же причине, что и первая. Из опасения, что могут украсть ковры. Даже если принять такое объяснение, подобает ли закрывать двери мечети перед мусульманами? Не лучше ли, чтобы в мечетях не было ценных вещей, но зато их двери были бы постоянно открыты.

         Евангелия по большей части представляют собой собрания текстов, сгруппированных вместе в достаточно отдаленные от Христа времена и опирающиеся лишь на расхожие предания.
         Мы не знаем абсолютно ни одного свидетельства, которое исходило бы непосредственно от самого Иисуса, и ограничиваемся на практике знакомством с весьма поздними толкованиями других людей относительно того, что могли бы означать те или иные его слова. В этой связи менее всего заслуживает доверия попытка применить методические принципы исторического Исламского исследования к Новому Завету, поскольку в этом случае придется сразу исключить из него все послания Св. Павла, который лично никогда не видел Христа, не встречался и не разговаривал с ним. Учитывая сильное влияние толкований, которые Св. Павел дал событиям, связанным с Христом, и их воздействие на идейное развитие христианства, современные христиане (в отличие от первых приверженцев христианства из числа евреев) могли бы назвать себя не христианами, а "павлистами".
         И, действительно, такие проявления ереси в христианстве, как, например, обожествление Христа, постулат о "Святой Троице", бескомпромиссное осуждение "плоти" - все это началось со Св. Павла. В течение жизни всего одного поколения после эпохи Ататюрка арабский алфавит стал в Турции столь же непонятным, как китайские иероглифы. Он стал чужим для людей, чьи предки привыкли читать по-арабски и писать на своем языке с помощью арабской графики.
         Кораническое Откровение было ниспослано Мухаммаду (да благословит его Аллах и приветствует) на арабском языке по той простой причине, что никакого другого языка он не знал, поскольку был арабом и проповедовал среди людей на арабском языке. Отсюда нет разумных причин считать перевод Писания (Корана) кощунством, коль скоро такой перевод не рассматривается альтернативным или равноценным оригиналу.

         На обратном пути из Медины в Джидду, мы приблизились к Бадру, месту, где в 624 г. произошло сражение, в котором решалась судьба Ислама. Водитель автобуса время от времени поглядывал на солнце, чтобы определить его положение. В его действиях при этом не было и намека на тот благоговейный страх, с которым солнцепоклонники следят за светилом. Когда оно уверенно миновало верхнюю точку, водитель остановил машину и пригласил пассажиров совершить полуденную молитву.
         Когда мы встали в один ряд вдоль дороги, мой сосед, индиец из Южной Африки, любезно посоветовал мне снять солнечные очки, потому что иначе я вряд ли смог бы, как положено, касаться земли лбом и носом во время земного поклона - суджуда. Случившиеся заслуживает внимания с разных точек зрения! Во-первых, совершенно не знакомый мне мусульманин проявил истинно братскую заботу о том, чтобы моя молитва была бы действительной.
         Без какой-либо претензии на поучение он просто и спокойно выполнил одно из основных положений Ислама, предписывающего призывать людей творить одобряемое и воздерживаться от порицаемого. Во-вторых, мой сосед продемонстрировал, что детальное значение всех правил совершения молитвы - это нормальное, обычное дело для всех мусульман вне зависимости от национальной принадлежности, общественного положения и профессии.
         В-третьих, он подчеркнул, что молитва в Исламе требует энергичного как духовного, так и телесного усилия. Между прочим, новообращенный мусульманин испытывает во время совершения молитвы немалое физическое напряжение, сопровождаемой порой даже мышечной болью. В молитве зрелого мусульманина точно так же, как и в его общем мировоззрении, находит свое отражение его личность. Кроме того, для него молитва - это еще и призыв к братству и единству людей на основе равенства между ними. Ислам - это суджуд. И наоборот, суджуд - это Ислам.