Навруз - праздник у уйгуров Восточного Туркестана

Навруз - праздник весеннего равноденствия у уйгуров Восточного Туркестана

Д.Д. Доржиева

Работа представлена центром азиатских и тихоокеанских исследований РАН Института этнологии и антропологии.

Научный руководитель – доктор исторических наук, профессор Л.А. Чвырь

(Г. Дизи "Празднование Нового года в Ярканде", 1898—1899 г.г.)

Территория Восточного Туркестана издавна была своеобразным «полигоном» культурных, религиозных, хозяйственных и этнических взаимодействий между разными народами. Многочисленные культурные взаимовлияния коренного (индоевропейского и восточноиранского, затем раннетюркского) и более позднего, пришлого (согдийского и уйгурского) населения привели к смешению и частичному синтезу культурных традиций, что отразилось в таком явлении духовной культуры, как праздники.

Особое место среди всех календарных праздников уйгуров занимает Навруз – старинный, доисламский древнеиранский праздник, вобравший в себя культурные традиции нескольких цивилизаций [4, с. 15].

Его праздновали в день весеннего равноденствия, и это был самый важный и радостный праздник не только у уйгуров, но и многих других народов. Новый год отмечают все народы мира, но в зависимости от местного календаря у некоторых народов он совпадает с весенним равноденствием, у других нет, но начало Нового года с древних времен почти у всех было связано с началом сельскохозяйственных работ.

Навруз символизировал приход весны, весеннее обновление природы. Традиция встречи Нового года в день весеннего равноденствия уходит своими корнями в глубь истории и известна была многим народам древности, в том числе и древним тюркам. Известно, что по тюркскому календарю 12-летнего животного цикла год начинался именно в этот день [5, с. 136].

У тюркоязычных мусульман Передней и Средней Азии этот обычай появился благодаря их предкам, в частности огузским племенам, которые испытали на себе сильное иранское влияние и вместе с элементами иранского языка и культуры восприняли также праздник Нового года – Навруз.

В Восточном Туркестане (по сообщению китайского путешественика Х в. Ян Вандэ) турфанцы еще до их исламизации отмечали Навруз и обрызгивали друг друга водой, что было характерным ритуалом этого праздника. Люди наряжались в лучшие новые одежды, украшали головные уборы бумажными цветами и веселились под музыку все вместе – мужчины, женщины, старики, дети, молодежь, собираясь где-нибудь вне селения, за городом, на предназначенном для подобных торжеств месте (мусалла) [2, с. 201]. Путешественники XIX в., побывавшие на праздниках уйгуров, отмечали, что такие специальные места находились обычно с восточной стороны города. Это мог быть естественный пригорок или склон горы, но чаще сооружали насыпь в несколько метров высотой или высокий деревянный помост; во время празднества там размещались музыканты, вокруг – пришедшие горожане [8, с. 110]. Подобные сооружения существовали и в начале XX в. Например, в Яркенде насыпь и помост с восточной стороны города так и называли «холм Навруза» [3, с. 42].

На таких традиционных местах собраний уйгуры устраивали праздничные игры (козлодрание, соревнования в стрельбе из лука на лошадях и другие спортивно-развлекательные состязания), которые символизировали изгнание зимы и радостную встречу весны.

Среди обрядов, исполняемых в праздник Навруз, центральной церемонией было приготовление ритуальной пищи из пророщенных зерен пшеницы – сумаляка. Традиция выращивания пшеницы для приготовления ритуального блюда известна на востоке с древности. По сообщениям античного автора Плутарха (42–126 вв. н. э.), среди мидийцев злаки, особенно пшеница, считались священными, и при наступлении нового года из них приготавливали священный напиток «омами» [6, с. 314]. В древнеиндийской мифологии упоминается ритуальный, опьяняющий напиток, приготовляемый из сока растений сомы. Аналогию этому напитку найти трудно. Однако параллель в древнеиранском ритуале – хаома – указывает на большую древность культа сомы. Кроме того, в «Авесте» упоминается почитание двух древнеиранских божеств Митры и Хаумы (древнеиндийск. «Сома») [1, с. 119]. Это свидетельствует о древнем происхождении сомы, но, что это за растение, до сих пор не ясно. В то же время ритуал приготовления сумаляка на Новый год имеет некоторые аналогии с культом древнего напитка сома-хаома. Главное, выращивание пшеницы для солода считалось и считается символом обновления, оживления природы, плодородия, и, кроме того, оно имело магическое значение. Подтверждением этого является то, что сумаляк в народе считалась обрядовой, священной и лечебной пищей, способствовавшей умножению рода. Так, Г.П. Снесарев, касаясь данного обряда среди оседлых узбеков Хорезма (культурно близких уйгурам), пишет: «Основная цель обряда – достижение плодородия и благосостояния в текущем году – четко прослеживается во всех материалах. Поев сумаляка, будешь многодетной; детей будет столько, сколько крупинок в сумаляке; будет во всем обилие и богатство, все участницы сумаляка достигнут долголетия. Следует обратить особое внимание на то, что приготовленным сумаляком, как правило, оделяют бесплодных женщин» [7, с. 97].

У уйгуров с сумаляком в прошлом был связан ряд поверий, запретов и рекомендаций, носивших явно магический характер. Например, если в середине разлитого в подносы сумаляка за ночь образовывалось небольшое углубление, значит его благословил пророк своим посохом, что предвещало хороший урожай на предстоящий сезон. Огонь под казаном, где варился сумаляк, должна разжигать «счастливая» женщина, в доме которой был достаток, добрые отношения и здоровые дети, а руководила обрядом самая уважаемая и знающая местные обычаи, женщина. К месту приготовления сумаляка не подпускали мужчин, иноверцев и женщин с «дурным глазом». Иногда в некоторых регионах в казан клали щепотку соли от «дурного глаза».

В процессе приготовления сумаляка особое место занимала магическая семерка. При этом пшеницу промывали в семи водах, прорастала пшеница семь дней, а пророщенную пшеницу (и другие зерна) после толчения в ступе по частям опять промывали в семи водах, а затем вокруг подноса с зернами проводили семь линий и по их росткам определяли каким будет урожай будущего года. Кстати, древние зороастрийцы тоже выращивали сумаляк из семи видов злаков.

В час наступления равноденствия уйгуры выкладывали сумаляк на скатерть, и стригли зеленые верхушки, одновременно исполняя специальные обрядовые песни, в них прослеживается одна идея: умилостивить сверхъестественные силы природы, чтобы в новом году было изобилие [п. м. 2006 г., Ахметов*]. За 5 дней до Навруза уйгуры в 7 чашках проращивали 7 различных злаков (пшеница, горох, чечевица и др.)

Известный исследователь обычаев и религиозных представлений у узбеков Г. П. Снесарев писал: «Пожалуй, ни один из весенних обрядов Средней Азии не имеет столь разительных параллелей в классических культах умирающих и воскресающих божеств древности, как повсеместно бытующий здесь обряд приготовления ритуального кушанья, именуемого сумаляк. Обычай варки сумаляка, связанный с Новрузом, в разных местах Средней Азии варьировал в деталях, но содержание его было неизменно: это чисто женский обряд магического характера, имеющий целью обеспечить богатый урожай текущего года и личное благополучие участниц обряда» [7, с. 99]. Поскольку традиционные верования узбеков и уйгуров близки, есть основания предполагать, что приготовление сумаляка является пережитком культа умирающего и воскресающего божества.

Особое место в праздничных обрядах, совершавшихся в день весеннего равноденствия, занимал обряд поминовения предков. По представлениям уйгуров, главная цель Навруза заключалась в том, чтобы напоить, накормить и развеселить покойных. Обряд поминовения выделялся как особый праздник – Праздник умерших – и отмечался в ближайший к Наврузу четверг или пятницу.

Главной поминальной пищей этого дня были яйца. Они широко применяются в заупокойном культе многих народов мира как символ воскрешения жизни, но особо следует отметить, что яйца как атрибут занимали видное место в весенней обрядности суннитов, где тоже служили символом жизненной силы и плодородия: издавна в Навруз было принято варить, красить и играть яйцами.

Утром в день праздника жители деревень, надев новую одежду, захватив с собой крашеные яйца, а также лепешки и различные сладости, отправлялись на кладбище, где после общей молитвы располагались у семейных могил. Прежде всего участники церемонии поправляли могилы, очищали их, затем начиналась общая трапеза. В заключение обряда остатки пищи раздавались детям, беднякам или просто прохожим со словами: «Пусть он прикоснется к душе умершего!» Так, в жертвенной пище живые стремились соединиться с их усопшими предками.

Но то же время в уйгурском обычае посещения кладбища на Навруз прежде всего обращает на себя внимание сопутствующая ему атмосфера непринужденного праздничного веселья. В этот день все старались быть жизнерадостными, прощали обидчиков, находившиеся в ссоре должны были помириться. Общая трапеза у семейных могил сопровождалась игрой на музыкальных инструментах и исполнением народных песен. Молодежь устраивала катание на качелях. Дети запускали в небо воздушных змеев, бегали с корзинами между могилами, каждый из присутствующих должен был одарить их сладостями [п. м. 2007 г., Зульпикаров].

В этом случае очевидно, что обряд поминовения предков сливался с обычаем выезжать семьями и целыми кварталами на лоно природы во время весенних празднеств.

Ярким и характерным праздником Навруза был обычай возжигания огня. Костры разводили на высоких местах: на плоских земляных крышах домов, а чаще на холмах и пригорках вокруг кишлаков. Народное предание связывало этот обычай с одним фактом из исламской истории, будто бы Али именно таким образом оповестил народ о своем уходе на войну [п. м. 2007 г., Насырова]. Между тем костры разжигались и во дворе каждого дома. Топливом для них служили остатки сена, которым всю зиму кормили скот, их собирали и хранили специально для Навруза. Когда пламя костра уменьшалось, все жители деревни перешагивали через него. Верили, что таким образом можно очиститься от болезней и бед. Вечером все вместе одновременно подбрасывали горящие тряпки так, чтобы искры от них падали на землю огненным дождем [п. м. 2007 г., Зульпикаров]. Помимо зрелищной, красочной стороны этого действа, оно имело явно магический смысл – эти «огненные» обряды отражают прежде всего древние магические представления о благодатной силе пламени. Искры подобно солнечным лучам падая на землю, должны были пробудить живительные силы природы.

Древние тюрки тоже почитали огонь как символ Солнца на Земле. Вера в благодатную силу пламени переносилась на оставшуюся от костров золу, ее специально собирали и сбрасывали с крыш через потолочное отверстие внутрь дома, произнося при этом пожелания изобилия и счастья.

Во время праздника Навруз сохранились у уйгуров и обряды, связанные с водой: например, обряд перепрыгивания через ручей для «очищения от грехов» прошедшего года. В дни праздника некоторые девушки исполняли особый обряд: шли к реке и там заходили по колено в проточную воду и пели песни, прося хозяина вод дать им хорошего жениха в этом году [п. м. 2007 г., Насырова]. Но главным все же оставался всеобщий обычай шуточно-магического обливания и обрызгивания друг друга водой с пожеланием богатства и процветания в новом году.

Таким образом, уйгурский Навруз особенно близок к празднованию Нового года у мусульманских народов, таких как узбеков, таджиков, туркмен. Обрядовые обыкновения Навруза указывают на древние корни этого праздника. Исторически он связан с древнейшими архаическими культами умерших и воскресающих богов, с почитанием культом земли, воды, огня, с магическими в своей основе ритуалами, направленными на улучшение плодородия. Но кроме этого изучение уйгурского Навруза помогает выяснить историческую преемственность, культурно-бытовые и этнокультурные связи уйгуров Восточного Туркестана с другими народами Ближнего Востока, Передней, Средней и Центральной Азии.

Примечание

* Полевые материалы автора 2006–2007 гг. в СУАР КНР и Республику Казахстан (г. Кульжа, Турфан, Урумчи, Алматинская область РК, в тексте – п. м.).

Список литературы

1. Авеста. СПб.: Наука, 2005. 286 с.

2. Бичурин Н. Я. Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. Т. 1. М-Л.: Наука, 1950. 442 с.

3. Гедин С. В сердце Азии. Памир, Тибет, Восточный Туркестан. СПб.: Гос. Тип., 1899. Т. 1. 96 с.

4. Иностранцев К. А. Древние арабские известия о праздновании Новруза Сасанидской Персии. СПб., 1904. 119 с.

5. Календарные обычаи и обряды Передней Азии. Годовой цикл. М.: Наука, 1998. 335 с.

6. Плутарх. Сочинения. СПб.: Изд-во С.-Петербургского ун-та, 2008. 980 с.

7. Снесарев Г. П. Реликты домусульманских верований и обрядов у узбеков Хорезма. М.: Наука, 1969. 212 с.