Тюркоязычным народам бывшего СССР, а ныне не очень устойчивого СНГ в какой-то мере известна литература уйгуров, проживающих на территории Казахстана, Узбекистана, Киргизии. Лучшие произведения уйгурских писателей выходили на казахском, узбекском, киргизском, каракалпакском языках, переводились на русский. Что же касается литературы зарубежных уйгур, т.е. тех, кто проживает на своей исконной земле, которой китайцы придумали нелепое название - Синьцзян - Уйгурский автономный район - то она мало знакома тем народам, чьи представители находятся в этом зале. Печатались лишь отдельные рассказы и стихи уйгурских авторов в казахской, узбекской, киргизской периодике и только в Турции выходили сборники художественных произведений. А ведь уйгуры являются прямыми наследниками Махмуда Кашгари, Юсуфа Хас Хаджиба и за свою многовековую историю создали богатую и самобытную литературу.

         Однако проза в том понимании и значении, с которыми мы подходим к ее определению как жанра, зародилась в литературе Восточного Туркестана, также как в литературе народов Средней Азии и Казахстана в нынешнем столетии, а точнее в конце двадцатых годов и относительное развитие получила в 30-е годы. Случилось это потому, что проза стала занимать устойчивое место в литературе советских уйгур, что многие писатели стали читать книги татарских, узбекских авторов и, прежде всего, Гадила Кутуя, Абдуллы Кадыри. Дело в том, что одной из ведущих тем уйгурской советской литературы тех лет было отображение тяжелого положения своих собратьев по крови и призыв их к борьбе за свое освобождение. Различными путями книги наших авторов попадали за кордон и ими в первую очередь интересовались те, кто считал их близкими по духу своей поэзии и поэтому, пробуя свои силы в прозе, учились созданию рассказов и повестей у своих уйгурских коллег из Узбекистана и Казахстана. Так, по признанию видного уйгурского писателя и драматурга Зунуна Кадыри он считает своим учителем советского уйгурского писателя и драматурга Умара Мухаммади, Нура Исраилова, которые оказали большое влияние на его формирование, как писателя и в какой-то мере определила его взгляды на жизнь, отображение окружающей действительности. Синьцзян - уйгурские писатели плодотворно учились у У. Мухаммади, И. Искандерова, М. Хамраева, Т. Хасана, И. Саттарова. Что же касается пламенного патриота и выдающегося поэта Лутпуллы Муталлиба, то он неплохо знал русский и в его сатирических рассказах заметно проглядывается влияние русской сатирической прозы. Да и другие литераторы, в частности К. Камбари, Х. Саттар, А. Мансури не скрывали того, что много и старательно учились у наших писателей постигать "секреты" художественного мастерства.

         После победы революции в Китае в 1949 году и особенно после образования Синьцзян-Уйгурского автономного района в 1955 году были созданы определенные условия для подъема духовной жизни народа. Появилось много периодических изданий, в том числе и литературно-художественные журналы "Литература и искусство Синьцзяна", "Тарим". И поэтому если в 30-х годах появление на страницах газет отдельных рассказов было чуть ли не явлением в литературной жизни, то теперь публикации в журналах рассказов и повестей стали обыденным делом.

         Более тесными стали контакты уйгурских писателей со своими братьями по перу из республик Средней Азии и Казахстана.

         В это время много печатаются А. Татлик, Т. Алмас, Т. Самсак, М. Норуз, А. Масуд и другие. Отдавая должное каждому из них, оценивая их вклад в формирование и развитие прозы, тем не менее стоит отметить, что произведениям большинства из них присущ описательно-повествовательный характер. Создание характеров в чисто психологическом плане только прощупывалось. Исключение составляют лишь произведения З. Кадыри. Его талант новелиста, его умение в рамках рассказа поднимать самые животрепещущие вопросы дня отчетливо проявилось еще в конце 30-х и 40-х годах. Об этом говорят рассказы "Письмо учителя", "Двумя пальцами", "Когда нет сил", "Тетушка Чолпанхан", "Нападение на собачонка" и др. В этом ряду особо стоит его рассказ "Родупай" /"Кровопийца"/. Его содержание, подтекст - открытый призыв к выступлению. В пятидесятые годы большой резонанс имел его рассказ "Закалка" - о пробуждении самосознания дехкан, об ощущении ими чувства собственного достоинства. С другой стороны, данное произведение яркий пример того, как нужно работать с языком, как нужно лепить образы, все настолько естественно, все от самой правды жизни.

         Главная тема произведений этого периода - перемены, происходящие в жизни, героические страницы минувшей революции, прошлое народа.

         Когда мы говорим о прошлом, то оно невольно ассоциируется с борьбой, с выступлением широких масс за свое освобождение и писателям казалось, что прежде, чем понять сегодняшнее и определить пути в завтрашнее необходимо глубже осмыслить прошлое, особенно то, что было выстрадано народом на пути к победе революции. Им думалось, что наступило время говорить обо всем этом открыто, во весь голос. Но они глубоко ошибались. Только Юсуфбек Мухлисов сумел опубликовать свою повесть "Садыр палван", в которой он вывел образ бунтаря и народного заступника. А все то, что создавалось другими не увидело свет. Поскольку начались различные "скачки" и "кампании", в конце-концов переросшие в "культурную революцию", которая была направлена прежде всего на то, чтобы вытравить из сознания народа его историю, борьбу за независимость. Поэтому устроители "культурной революции" свой карающий меч направили в первую очередь против интеллигенции и особенно ее талантливых, ярких представителей. Литературная жизнь, можно сказать, прекратилась.

         Трудно передать, то, что свершилось в те годы, каким глумлениям и издевательствам подвергался человек, сколько было уничтожено людей, людских творений. Происходящее было настолько страшным, изуверски диким, что ни просто народ, ни тем более писатели не могли сразу вычеркнуть из памяти события тех лет. О пережитом нужно было рассказать, ужас необходимо было описать. И уйгурские писатели создали такие произведения, что, читая их, трудно поверить в изображаемое, трудно удостовериться, что один человек может так издеваться над другим. Но сама правда и действительность были намного чудовищнее описываемых событий, что литературу конца 70-х и начала 80-х годов в Синьцзяне называют как "литературу израненную", т.е. показавшую глубокую боль и страдание народа. Перелистывая страницы романа З. Сабира "Поиски", сборники рассказов М. Кабира, произведения К. Турди и особенно его рассказ "Дворник со цветным клумбом", книги Ю. Рашидина, А. Ахмади и многих других воочию убеждаешься в этом.

         Казалось бы, светлый день, наступивший после страшной ночи, давал возможность писателям осмыслить случившееся и рассказать о пережитом не только как о свершившимся факте, но и по возможности раскрыть его глубинные течения, т.е. вскрыть причины, приведшие к столь горьким последствиям. Однако такого не случилось. Многим писателям не то, что не хватило смелости, нет, они просто не верили в окончательный поворот в политике китайского руководства, в наступление "оттепели" и если говорить начистоту, боялись еще раз обмануться. (И они оказались правы. Вышедший в конце 80-х годов научно-исторический роман Т. Алмаса "Уйгуры" был изъят, а его автор подвергался гонениям, так и не увидела свет вторая книга дилогии А. Уткура "Пробужденный край". Как никогда усилилась сейчас цензура). Поэтому несмотря на архизлободневность темы "культурной революции" все больше появлялось книг не о ней, а о годах, предшествовавших народной революции, т.е. о 40-х годах, когда угнетенные массы поднялись на борьбу за свое освобождение и собственными силами покончили с колониальным режимом. Это был своеобразный "маневр". Отображая героическое время, писатели как бы задавали вопрос: как могло случиться, что народ с таким трудом добившийся свободы и вкусивший радость победы, мог позволить, чтобы его не только откинули назад в своем социально-экономическом развитии, но и глумились и измывались над ним еще изощреннее, чем раньше. Поскольку в этих книгах показывалась борьба с гоминдановской кликой, власти не могли запретить появление подобной литературы. А книги выходили одна за другой. Это были романы А. Уткура "След", А. Талиба "Всплеск водоворота", З. Сабира "Ветры Аврала", А. Ахметовой "Вечные следы", дилогия А. Каххара "Волны Или", трилогия К. Турды "Годы борьбы", повести А. Ахмади, А. Турды, К. Жалила, С. Зунуна, Т. Юнус и др.

         О пробуждении самосознания народа, о его борьбе за государственное самоустройство на своей земле рассказывается и в исторических романах. В этом плане особо следует отметить произведение С. Азизи "Сутук Буграхан". Герой широкомасштабного произведения реальная личность. С его именем связано принятие уйгурами ислама, расцвет Кара-ханидского государства. Выход книги знаменателен и тем, что в нем отображается историческая правда о моем народе, что широкая панорама происходящих событий показывается с достаточным мастерством. Впервые может быть в Синьцзян-Уйгурской литературе в крупном произведении идея воплощается на довольно высоком художественном уровне. Популярен у читателей и роман А. Уткура "Пробужденный край". Жаль, что вторая книга запрещена к изданию. Та борьба, которую начали кумульские дехкане в первой книге, должна получить свое продолжение во второй. А. Уткур не только хорошо знает происходящие в книге события, но и умеет донести их до читателя. Роман читается на одном дыхании.

         Достижение уйгурской прозы, ее своеобразие и особенности наиболее ярко выразились в повестях и это в первую очередь связано с произведениями З. Сабира. Его книги покоряют читателей своим языком, удивительно живым и ярким.

         Если старшее поколение уйгурских писателей больше тянется к "дням минувшим", молодых, естественно, интересует то, что происходит перед их глазами. Пути свои они находят в спорах друг с другом; не все они принимают и из опыта своих предшественников. Особенно это касается тех, кто рьяно агитирует за так называемый "модернизм", течение, которое, отрицая традиционное, больше ратует за условность формы и содержания. Наиболее ярким представителем этого течения и его "духовным пастырем" является М. Баграш, автор ряда интересных повестей. Из числа молодых можно отметить И.Ибрагима, А.Умара. Повесть последнего "Прогнившее озеро" с большой смелостью рассказывает о положении дел в деревнях, о продажничестве местной администрации, которые больше похожи на червей из прогнившего озера.

         Имена З. Кадыри, З. Сабира, А. Уткура, С. Азизи в какой-то мере исключение. В общем же синьцзян-уйгурская поэзия все еще на путях своего становления и пока удач меньше, чем неудач и не нужно быть большим специалистом, чтобы увидеть серьезные недочеты в сюжете, фабуле произведений, излишества и откровенную растянутость. Все еще резко очерчивается разделение характеров на положительных и отрицательных, не изжит прием "лобового" решения при создании образов, не редки случаи, когда чрезмерное увлечение бытописанием отодвигает на второй план основные события.

         Думается, что все это издержки естественны на данном этапе. Литература, конкретно проза, не успев как следует сформироваться, вынуждена была долго молчать и в настоящем она как бы заново повторяет пройденное, встает на ноги заново.

         И тем не менее ряд книг синьцзян-уйгурских авторов переведены на английский, немецкий, японский и другие языки. Это говорит о подъеме литературы, о ее несомненных достижениях.