Высший пилотаж.

         Они ровесники - Зинат Акбарова и Уйгурский музыкально-драматический театр, служению которому она отдала всю свою жизнь. Театр этот уникален, равно как уникально и мастерство его артистов. Они должны петь, танцевать и доносить со сцены тексты Шекспира, Мусрепова, бессмертные уйгурские мукамы. И этот высший пилотаж подвластен ей - первой профессиональной актрисе уйгурского театра, народной артистке Казахстана Зинат Акбаровой. Она - живая легенда сцены, она - духовный бренд уйгурского народа.


         КОГДА ОЖИВАЮТ ГЕРОИ

         …Стояла середина лета, гастроли были в разгаре, и это представление давалось в таком отдаленном селении, где почтальон и тот считался редкой птицей. Но артисты - народ вездесущий, и весть о том, что сюда, в богом заброшенный уголок, прибыл театр, взбудоражила всех. К вечеру маленький сельский клуб был переполнен донельзя, и все собравшиеся с величайшим вниманием следили за каждым движением на сцене, надеясь на то, что развернувшаяся там драма окончится благополучно. Но ожидания их не оправдывались - отказавшись выйти замуж за старого бая, влюбленная в своего ровесника юная красавица Анархан была приговорена к позорной и мучительной казни за нарушение вековых традиций. Подвергнутая страшным пыткам и изощренным издевательствам, она, к величайшему горю сидевших в зале зрителей, умирала вместе со своим любимым. Уже произнесены последние, заветные слова, уже она, обессиленная, падает на подмостки. Еще одно, прощальное, движение слабеющей руки, и под скорбные звуки музыки медленно закрылся занавес. Потрясенный гибелью героини пьесы, зал впал в оцепенение. Боль, растерянность на лицах, переполненные слезами глаза и немой вопрос: "Да за что же такое ей, этой замечательной и чистой девушке, так смело выступившей против пережитков прошлого?" Словом, то, что называется состоянием шока. А потом… Потом занавес вдруг шевельнулся, пошел открываться вновь, и лица зрителей озарились радостным удивлением: Анархан - живая и невредимая - выходила к ним на авансцену вместе со своим избранником.

         - Да, - вспоминает Зинат Акбарова, исполнительница роли Анархан, - такую реакцию мы действительно наблюдали в Панфиловском районе после одного из наших гастрольных спектаклей. Оказывается, тогда, в 60-е годы прошлого века, наш зритель был таким вот наивным и неискушенным, доверчивым и простодушным. Вы даже не представляете, что было с людьми, когда мы вышли на поклон! Восторги, ахи, охи, овации, потом все бросились к нам. Каждому хотелось потрогать, прикоснуться, удостовериться, что мы и вправду живы. И примерно так же принимали мою Анархан во всех уйгурских селениях. 15 лет я бессменно играла ее, и для меня это предмет гордости, потому что со спектакля "Анархан" началась история первого профессионального уйгурского театра. Дожив с 1934 года до сегодняшнего дня, он никогда не сходил с репертуара. Ну, а если речь заходит об основоположниках театра, то я с благоговением говорю о том, что одним из них был мой папа.

         - Легендарный среди уйгур Аскаржан Акбаров?

         - Совершенно верно. Он виртуозно играл на дапе, то есть бубне и владел всеми национальными инструментами - саттар, гиджак, дутар, тамбур, раваб, чанч, най, сурнай, награ, сапая и другие. Зная все 12 мукамов, каждый из которых - целое полотно с большим хоровым вступлением, а также множество уйгурских песен, он добился того, чтобы все они звучали в концертах. Выходец из Джаркента, папа был подмастерьем у сапожников. Мать его рано умерла, он остался на улице, и они его подобрали. Среди них было много народных певцов - как местных, так и тех, что приезжали из Синьцзянь-Уйгурской автономии. Папа их постоянно слушал, потом стал записывать, перекладывать на инструменты и даже делал обработку. Все это пригодилось ему при создании театра. И если сейчас у нас есть фольклорный ансамбль "Нава", то тогда это была просто концертная программа уйгурских песен и танцев. Папа привлекал к ней талантливых людей из колхозов, совхозов и возникших еще в 20-е годы кружков художественной самодеятельности, учил их петь и играть. Его школу прошли многие известные впоследствии артисты - Мариям Семятова, Рушангуль Илахунова, Макпир Бакиев, Ахмеджан Шамиев и другие. Чтобы все со сцены звучало как надо, он пропевал им буквально каждую строку. А однажды Евгений Брусиловский попросил папу помочь его ученику Куддусу Кужамьярову. "Очень, - говорил он, - талантливый музыкант, и, несомненно, из него выйдет настоящий композитор. Но этот выросший в городе уличный босоногий мальчишка не знает народной музыки. Если можно, преподайте ему то, что считаете необходимым!". И папа напел ему много хороших уйгурских песен. Некоторые из них состоявшийся вскоре композитор использовал в своей знаменитой симфонии "Ризвангуль". Очень ценил отца и Ахмет Жубанов. Он говорил, что это великий талантище и ходячая народная музыка. Таким образом, помимо чисто актерской деятельности, папа 25 лет был еще и художественным руководителем музыкальной части театра. Кстати, благодаря ему Москва впервые познакомилась с уйгурами.

         - Во время Декады казахского искусства 1936 года?

         - Нет, позже - в 1939 году. Тогда туда поехала казахстанская делегация из двухсот человек, и он сделал так, что 40 из них были уйгуры. Там, в Большом театре, при полном составе Политбюро во главе со Сталиным должен был состояться концерт. А в ансамбле был замечательный танцор из уйгурского кишлака, и вот он под аккомпанемент папиного бубна исполнял традиционный "Танец с палками". И до того у него виртуозно это получалось, что весь театр, в том числе и члены правительства, буквально гудел от аплодисментов. Но в те времена номера на "бис" не повторяли. А тут все просят, исполнителя со сцены не отпускают. И тогда устроители обратились за разрешением к Сталину. Он выслушал, рассмеялся и махнул рукой - дескать, пусть повторит! Тот, конечно, станцевал еще раз, и на второй день все московские газеты пестрели его фотографиями.

         - В ту пору театру было пять лет. Где же он базировался?

         - В Алма-Ате, в здании бывшей мечети - сейчас это угол улиц Фурманова и Жибек Жолы. Правда, когда началась война, его перевели в Чилик, потому что здание было отдано под госпиталь. В Чилике театр пробыл до 1960 года, потом его вернули снова в Алма-Ату.


         СЦЕНА КАК ОБРАЗ ЖИЗНИ

         - А когда вы почувствовали в себе актерские задатки?

         - Сама я, можно сказать, родилась в театре. Крутилась за кулисами, на репетициях, в гримерках, и когда мне было три года, на детском утреннике вышла на сцену. Еще ходить толком не могла, а вышла, потому что папа прекрасно играл на бубне, и я под этот бубен начала танцевать. Это был мой дебют. А когда мне исполнилось семь, заняла первое место на Всесоюзной художественной олимпиаде детского творчества, которая проходила в Алма-Ате. Я там пела и танцевала. Представляете, первое место в Советском Союзе! Это был 1942 год. Мне вручили золотые часы (в голодное время мы поменяли их на пуд зерна), грамоту дали и сняли для киножурнала. Среди победителей были скрипачка с Украины Ольга Пархоменко, собирательница хлопка Мамлакат Нахангова из Таджикистана и Саша, она же Александра Пахмутова, из Москвы. Она играла на пианино и только-только начала сочинять музыку. А в 1956 году режиссер студии ЦСДФ Арша Оганесова, что снимала нас в 1942-м, собрала всех в Москве и сделала фильм "Необыкновенные встречи". Пахмутова в ту пору только-только познакомилась с Николаем Добронравовым, и они собирались жениться. Мамлакат стала доцентом Таджикского университета, я - артисткой, Ольга Пархоменко - известной скрипачкой. Помню, как по случаю съемок в Чилике нам в экстренном порядке починили крышу и побелили дом. Все бастыки испугались, велели подмести улицы. Меня снимали с песнями и танцами, потом запечатлели маму, папу, братьев и сестер. И теперь, когда Москва иногда включает этот фильм в свои телепередачи, я с удовольствием возвращаюсь в то время.

         - Успех на олимпиаде имел какое-то продолжение?

         - Да. После нее меня приняли и в музыкально-хореографическое училище, или, как его тогда называли - Музхоркомбинат, где я жила в интернате. Там работали такие замечательные педагоги, как Александр Селезнев и Шара Жиенкулова. В 1955 году я окончила училище и стала первым в Уйгурском театре работником со специальным образованием. Вообще-то меня направили в театр как солистку балета, и первое время я только танцами и занималась. Исполняла уйгурский, узбекский, татарский, украинский, индийский и другие танцы. Но мне нравилось также играть в спектаклях как драматическая актриса. Начала с роли Ляйлихан - сестренки Анархан, а потом мне дали роль самой Анархан, которую я очень любила и знала наизусть буквально каждую реплику. И хотя никаких макияжей мы тогда не знали, да и гримом особо не пользовались, успех был всегда невероятный. Моим партнером был Акрам Мансуров - красивый, проникновенный артист, который очень хорошо пел. С ним, а потом с Абдримом Ахмадиевым и Султаном Исраиловым я играла также в спектаклях "Герип и Санам", "Проделки Майсары", "Нурхан"... А поскольку уйгуры жили в разных местах страны, то большую часть времени театр проводил на колесах. Папа, так тот вообще целый год находился в поездках. Он и семью-то толком не видел. Уезжал - мама была еще в положении, приезжал - по полу ползал уже родившийся ребенок. Единственное, что он успел сделать для себя лично, так это выкрасть маму.

         - Интересно, как это?

         - Мама у нас аристократка по рождению. Она была из Джаркента, из хорошей богатой семьи. И когда в 1935 году папа был там на гастролях, они познакомились, влюбились друг в друга, и он тайно от родителей увез ее в Алма-Ату. Мама поступила в театр, танцевала, пела и готовилась играть в "Анархан". Но поскольку должна была родиться я, дебюта не состоялось. У нас была дружная семья, хотя жили мы трудно. Представляете, восемь детей на руках у мамы при 80 рублях отцовской зарплаты! Папа на гастролях, а она одна с нами в Чилике, где ни дров, ни еды. Две грядки земли, а воды для полива не дают, все это засыхало. Так она из картофельной шелухи варила нам суп, и так мы выживали. А театр… театр был по большей части в пути - уйгурские и казахские селения нашей республики, колхозы и совхозы Киргизии, Узбекистана, Каракалпакии, новостройки и предприятия, городские площадки. Трудно, конечно, но ведь каждый спектакль был праздником для наших зрителей. Очень трогательно было, например, в небольшом поселке Кольджат на границе с Китаем. Там в здании бывшей мечети размещался клуб, и все знали, что очередное наше представление начнется в восемь вечера, когда каждый двор управится по хозяйству. И, тем не менее, предусмотрительные родители уже с двух часов дня посылали своих детей с маленькими стульчиками занимать места. Конечно, спектакли наши видели все не по одному и не по два раза. Знали заранее, кто добрый, кто злодей, чем кончится действие, помнили каждый эпизод. Но шли смотреть снова и снова. А уж как любили нас, актеров! Мы все работали с такой отдачей, будто выходили на сцену первый и последний раз.

         - Но вас ждали и в Алма-Ате?

         - Не то слово! Уйгуры толпами шли на спектакли и концертные представления. Однажды, помню, я задержалась - надо было накормить недавно родившуюся дочку. Подбегаю к "Казахконцерту", а все служебные двери закрыты. Иду с центрального входа. Народ толчется, бьется, двери ломает, и я не могу зайти. Звенит третий звонок - что делать? Я буквально ныряю вниз и штопором пытаюсь протиснуться меж ног. "Пропустите меня, пропустите!". Пихают, толкают, а потом вдруг кто-то рассмотрел, что это я, и громко так: "Бог мой, Анархан, оказывается, здесь, среди нас, а мы все куда-то ломимся!". Жаждущий попасть на спектакль народ рассмеялся, а контролерша по такому случаю открыла дверь и пропустила всех вместе со мной.


         "А НАГРАДОЙ МНЕ - ТРИ ЗАМЕРЗШИЕ ГВОЗДИКИ"

         - Вы были ведущей актрисой театра. Представляю, сколько ролей вы сыграли…

         - Более ста. Причем несколько любимых всеми постановок десятилетиями держались на сцене. Кроме них, были еще главные, а потом и возрастные роли в спектаклях "Герип и Санам", "Проделки Майсары", "Черная роза", "Нурхан", "Зыковы", "Садыр Палуан", "Бай и батрак" и другие. Последней моей работой была Ханума в прекрасном одноименном спектакле. Роль эту я очень люблю, и с удовольствием ее исполняла.

         - Какой сценический жанр вам больше по душе?

         - Комедия - там много песен, танцев, юмора. Люблю лирических героинь. В "Аршин-Малалан" Гульчехру сыграла, например. Красивый образ такой. Нравится мне и хулиганистая Яринка из "Свадьбы в Малиновке". Очень хорошо прошел у нас живой и колоритный спектакль "Кыз-Жибек". Сам Мусрепов, автор пьесы, приходил смотреть, даже банкет нам давал в ресторане. Артисты из Театра казахской драмы и оперного театра, где тоже шли постановки по этой легенде, все ходили к нам. Я там играла Камку, мать Тулегена,- маленький кусочек всего в одной картине, но какая трагедия! Она будто предчувствует, что он умрет. Там еще ария такая драматическая, где она прощается с сыном, провожая его к невесте.

         - В Казахстане известна уйгурская династия Акбаровых…

         - Да, таковая действительно уже существует. Нашим родителям в детстве не довелось учиться, но образование всем нам они дали. Устроили в школы-интернаты, а после десятилетки каждый пошел своей дорогой. Салима окончила ГИТИС и работала главным балетмейстером в нашем театре, Адалят после хореографического училища тоже пришла в к нам солисткой балета. Нурбуви и Тельман после музыкальной школы имени Жубанова и Алма-Атинской консерватории стали концертмейстерами. Халбуви очень хотела стать режиссером, поступила в Ташкентский институт театрального искусства, осталась там и уже много лет преподает режиссуру. Брат Анвар - профессор, завкафедрой камерного ансамбля и квартета, руководитель студенческого оркестра консерватории им. Курмангазы. Он очень одаренный музыкант, и всякий раз после его концертов я по месяцу хожу под впечатлением. Самый младший из всех нас - Альмжан. Он - главный редактор газеты "Дружные ребята". Ушел в журналистику лишь потому, что я, старшая сестра, сказала в свое время: "Хватит с нас музыкантов!". Но природа есть природа, она проявляется в нас, хотим мы того или нет. У Альмжана красивый голос, безупречный слух, он хорошо поет, не так давно выпустил свой компакт-диск и готовит новый. Сама я 60 с лишним лет проработала в нашем Уйгурском театре. Мы, братья и сестры, все очень дружны, нет такого дня, чтобы мы не увиделись или не перезвонились. И уж, конечно, помогаем во всем друг другу.

         - Если суммировать все, то как бы вы оценили прожитые вами годы?

         - Я считаю себя счастливой. Судьба дала мне все - прекрасных родителей, замечательных братьев и сестер, не обманувших мои ожидания детей и внуков и главную радость души - сцену с ее благодарными и очень трогательными в своих чувствах зрителями.

         - И еще - какой самый дорогой для вас момент в вашей актерской жизни?

         - В 60-е годы была у нас комедия "Кто в кого влюблен". Там я играла сторожиху. Хожу с деревянным автоматом, завод охраняю и гоняю всех, кто осмелится приблизиться. Роль такая забавная, ну и, конечно, с песнями и танцами. А за стенами клуба, где идет этот наш всамделишный спектакль, мороз лютый. На дворе декабрь, зал не топлен, холодина - зуб на зуб не попадает. Зрители кто в пальто, кто в шубе и валенках. Вот наступает мой любимый эпизод, я делаю в нем все с азартом, с огоньком. И вдруг вижу, как поднимается на сцену старенькая-престаренькая бабушка. "Куда же вы, - говорят ей из зала, - рано еще, не торопитесь!". Но она идет. Ей снова: "Остановитесь, надо подождать!". Она будто бы не слышит. Уже шикают на нее, покрикивают: "Да дайте же героине хотя бы допеть!". А бабулечка взобралась на подиум, идет ко мне, кланяется и преподносит три вконец замерзших цветка гвоздики. Потом обнимает меня и громко так, торжественно, чтобы слышали все, говорит: "Молодесь!"

         Ну что тут скажешь - и смех, и грех! И это "Молодесь!" из уст бабуленьки я держу при себе всю жизнь. Оно мне дороже всех похвал и всех наград.