Вот еще немного и будет виден бабушкин дом, но каждый раз, проходя, мимо одного заброшенного дома от страха мои ноги, ускоряют шаг. Пустые окна, заколоченная дверь, трава в рост человека, все это наводил ужас.
      Я пробежала это жуткое место, вот знакомые ворота, хорошо, что дедушка оставляет их всегда открытыми. Я забежала словно кто-то гнался за мной.
      Моя бабушка сидела, как всегда за своей швейной машинкой, увидев меня она засияла от радости: Ой, мой козленок пришел, проходи сюда родная и отставила в сторону не дошитое платье. Она крепко прижала меня в объятья, поцеловала в щеку и усадила рядом, как всегда она достает, что-то сладенькое оставленное только для меня, и все время, улыбаясь, она любуется, как я ем с аппетитом. Закончив трапезничать, мы усаживаемся, я ложу голову на ее колени она нежно гладит мои волосы, рядом с ней я чувствую себя спокойно как младенец в колыбели. Затаив дыхание, слушаю о новостях в деревне, наконец - то, не решительно спрашиваю:
        - Бабушка, а почему тот дом на углу всегда пустой и кто жил там раньше?
        - Зачем тебе это? - недовольно спрашивает она, что боишься проходить мимо этого дома?
      Немного помолчав, словно заглядывая в прошлое, бабушка начала свой рассказ.
       Какой персиковый сад там был, весной, когда все цвело, этот сад напоминал нам рай. Хорошая семья там жила Зайнап апа и Махмуд ака у них не было много детей, только дочь Чинарям, которая росла как ангел в их нем персиковом саду. Много воды утекло с тех пор.
       Вся деревня очень любила эту красавицу, похожею на лань, всегда приветливая со всеми, она, обвораживая своей улыбкой, была похожа на персик из райского сада. Ее звонкий голос часто слышался в саду, когда она пела, работая там.

      Но вот однажды Зайнап апа пришла ко мне и принесла много отрезов дорогих тканей и попросила сшить на приданое разную одежду для Чинарям. Сама она плакала, что уж слишком далеко отдает свою дочь. Я понимала, что им двоим с Махмуд ака, будет тяжело расставаться с единственной дочерью. Свадьбу назначили на весну, я несколько месяцев шила для невесты все ее приданое. Старики ничего не жалели для своей красивой лани. Ковры, Махмуд ака выбирал у самых лучших торговцев на базаре, известному ювелиру, он заказал золотые украшения: браслеты, серьги и кольца.
       Весна в тот год пришла рано, зацвел персиковый сад, и в каждом доме говорили о свадьбе Чинарям. С каждым днем она все меньше улыбалась, не слышно было ее голоса в саду. Часто глядя на свою дочь, Зайнап апа торопливо вытирала навернувшие слезы на глазах. Вот настал день свадьбы из далекого горного селенья приехал жених со своими подарками, видно было не бедные. Они пригнали быка, корову и десяток овец, а для невесты дорогие платье и головной убор ручной работы. Четыре дня гуляли все в деревне на свадьбе у Чинарям, играли музыканты из большого города, танцующим дарили платочки, которые вышивала сама невеста. Прощальный день запомнили все. Вот лошади, запряженные с приданым невесты, стоят у ворот. Махмуд ака сказал последние пожелание для молодых и дал благословение в дальнюю дорогу, и вдруг Чинарям бросается в объятия родителей, судорожно рыдая, она, опускается на колени перед ними, целует их ноги, нежно берет их старческие руки, прикасаясь губами, шепчет: Простите меня!!! Это было тяжело видеть слезы стариков, рыдание Чинарям. Вся деревня плакала, словно на похоронах. Вдруг поднялся сильный ветер, он словно успокаивал нас, осушая наши слезы и остужая боль в груди.
         Зашумели деревья, и со стороны персикового сада появился розовый снег из лепестков. Этот поток необычного снега, из розовых лепестков нежно кружась, падали на наши головы. Чинарям, подняв голову, ловила руками розовый снег и говорила: Спасибо вам, я буду скучать! В этот момент она была похожа на ангела осыпанная розовыми цветами персикового дерево.
         В тот год персиковый сад не принес плоды, и Зайнап апа нечем было угощать деревенских детей, которые часто прибегали во двор к старикам узнать о Чинарям. С нетерпением старики ожидали, что вот приедут от сватов новости о рождение внука, но прошел год, новостей все не было. Несколько раз старики ездили навещать дочь, а с возвращением они становились все грустнее. Большое хозяйство у них, говорила Зайнап апа, моя Чинарям все делает по хозяйству: ухаживает за скотом, доит десять коров, и за все дни, что гостила там, только мельком видела свою дочь, а мы ведь дома оберегала её от тяжелой работы. Дома Махмуд ака не давал подходить ей к конюшне, а там всю эту работу она делает наравне с батраками. От такой тяжелой работы не принести ей наследника, говорила она, утирая слезы. Махмуд ака все ходил понуренный, и часто можно было его видеть сидящего под персиковым деревом, опустив голову, как он тихо шептал: Чинараям, Чинарям, что я наделал, как я мог отдать тебя так далеко, пропади пропадом их богатство, собранное слезами моей дочери. Прости меня детка, я хотел как лучше.
         Так проходили годы. Только один раз как-то зимой приезжала Чинарям к родителям. Все с трудом узнавали ее: худая, сгорбившая она была похожа на тень, только ее большие глаза говорили, это я. Каждой осенью Махмуд ака отправлял большие корзины с персиками для Чинарям и молился богу дать ему внука, надеясь хоть 40 дней, после рождение ребенка она будет рядом с ними. Они с каждым годом теряли надежду на это.
         Прошло долгих семь лет. Как бы не тяжело было старикам, но по обычаю они должны были забрать дочь. Говорят, что она без плодная, без зла судачили женщины в деревне. Ее возвращение было как освобождение. Но не удавшая жизнь это трагедия для любой девушки. После возвращение почти месяц мы не видели ее. Ну, вот однажды рано утром она заглянула ко мне: Заходи, милая садись, вот, получила письмо из города, прочти и усадила её за стол, хотя это письмо было прочитано давно. Чинарям, стесняясь, не много сгорбившись, присела. Только теперь я увидела, что к ней вернулась былая красота, она словно расцвела во второй раз, вдруг я осеклась на мысли, она беременна и тут же отогнала эту мысль. Прочитав мне письмо она тихо спросила: У вас нет лекарств от болезни желудка или я персиков объелась, что-то с желудком все время тошнит. Я присела поближе к ней, погладила её живот. Да, я не ошиблась, она беременна, даже знаю, кого она ждет, это мальчик. Она сразу поймала мой взгляд, вы не ошибаетесь? Этого не может быть? Все эти семь лет… и выходит я вернулась имея уже ребенка под сердцем. Она бросилась ко мне и заплакала. Это были слезы отчаяние, обиды и радости. Как радовались старики! Махмуд ака зарезал барана, послал новость сватьям и ждал со дня на день зятя в гости, а как суетилась с приготовлениями Зайнап апа, она наготовила сладости, напекла лепешек. Ожидание гостей, радость долгожданного дня разлетелось на все село, но вот странно, муж Чинарям не спешил, прошло два дня, его все нет. Наверно хозяйство не с кем оставить оправдывал его Махмуд ака, все поглядывая на дорогу. Так и не дождавшись гостей, они разделили мясо соседям и раздали сладости детям. Поздней осенью Чинарям родила мальчика: красивого, с темными волосами и большими глазами как у матери. Весной Махмуд ака приделал люльку в саду среди персиков: Вот теперь у меня еще сын, есть кому заступится за нас говорил, ласково глядя на дочь. Снова запела Чинарям, в саду укачивая сына в люльке, она сияла от счастья. О том, что муж ее женился на другой, ее не сильно огорчило, но в душе у нее был страх, ведь если у него не родится наследник, то он может забрать ее сына (это обычай наших предков). Почему так жестока к ней судьба? Никто не мог понять. Когда мальчику исполнилось, пять лет, приехал его отец, от второго брака родились одни девочки, он приехал за наследником. Старики не могли противоречить обычаям, решили, что мальчик должен жить с отцом. Если человек умирает заживо от горя - так умирала на глазах у людей Чинарям, когда разлучали ее с сыном. Она рвала свои волосы, царапала до крови лицо и выла как волчится потерявшая своих волчат. Люди стоявшие вокруг, не могли удержать слез. Вот муж посадил ребенка на лошадь, Чинарям схватилась за мальчика, который от страха не понимал что происходит, он плакал, тянулся к ней ручонками, но муж груба, вырвал его с рук матери отшвырнув ее. Она упала прямо в грязную лужу и стала биться в судорогах, голос ее охрип, она каталась в истерике. К ней подбежали ее родители, но она смотрела на них обезумевшими глазами. Вырываясь к сыну, она ползала, на коленях перед мужем, умаляя его оставить сына. Как велика любовь матери к ребенку! А потерять его при жизни не пожелаешь даже животному.
         До сих пор сельчане вспоминают этот страшный день... Не каждый мог проходить мимо ихнего двора, слыша плач матери. От горя у Чинарям помутнел разум, она все время звала сына и говорила всем: Вот он вырастет, и приедет к нам, а я его персиками угощу, вот смотрите, сколько для него я собрала и с полным подолом персиками она ходила по деревне. Бедный Махмуд ака, каждый раз возвращал ее домой, приговаривая: Что ты милая, давай его дома подождем и она как ребенок, соглашаясь шла рядом с ним. Смотря на нее, мы прятали слезы от стариков. Недолго продержалась Зайнап апа, она скончалась, не выдержав мучение дочери. Махмуд ака все еще надеялся на выздоровление Чинарям, каким только знахарям он не водил ее. Однажды зимой, Чинарям убежала из дому в поисках своего сына, бедный Махмуд ака обежал все село в поисках дочери, а нашли ее далеко от деревни ночью. Старик сильно замерз в этот день и всю зиму пролежал в постели, его душил сильный кашель, а ранней весной он покинул этот мир. Он просил перед смертью: Не оставляйте мою дочь одну, я вас очень прошу, даст бог вернется к ней разум. На похоронах отца Чинарям как-то странно поникла села в уголок и тихо плакала. Соседи очень жалели сироту, помогали, чем могли, но разум к ней не вернулся. Она снова и снова переживала тот прощальный день с сыном, словно время остановилось для нее. Как-то осенью я встретила ее на мосту, она придерживала свой подол, где лежали красивые спелые персики, она брала в руки по одному персику и бросала в воду, приговаривая: Вот этот попробуй мой козленок! Какие они спелые кушай это все для тебя мой сынок, пусть эта вода донесет тебе мой подарок. Ее волосы были растрепаны, ноги босые в ссадинах до крови. Я нежно обняла ее: Пойдем, доченька в дом, ты вся холодная. Искупала ее, привела в порядок всю ее одежду, она все время смотрела в дверь, словно ждала кого-то. Силы ее покидали с каждым днем, по ночам она стонала, звала то маму, то отца, а иногда просыпаясь, пела колыбельные песни, это было тяжело видеть. С каждым днем, она все реже вставала с постели. Однажды ночью, она с криком проснулась, прося: Откройте дверь это мама с папой пришли, вы слышите, они зовут меня сказав это, она положила голову на подушку и ясно как когда то раньше начала молится, просить прощение и долгой жизни для сына. Потом ясно и четко сказала мне, протягивая маленький сверток Это для невесты моего сына, передайте ему, я вас очень прошу и наш персиковый сад с домом. Она ушла в тот мир под утро, так и не дождавшись встречи с сыном. С собой унесла огонь любви, с которым не справился ее разум. За могилками этой семьи ухаживает твой дедушка, а сын так и не появлялся в этих краях, ему уже лет восемнадцать наверно. Видно сердце у него как у его отца каменное, а вот тот сверток для него храню: это ее золотой браслет, серьги, кольца, которые она одевала на свадьбе.
         Чинара, Чинара!!!!! Деточка, вставай!!! Дедушка пришел, ужинать пора. Я открыла глаза, передо мной я увидела лицо бабушки, я нежно обняла ее и тихо шепнула ей на ухо: Бабуля ты никогда, слышишь? Никогда не умирайте с дедушкой, я вас очень люблю, и буду всегда слушаться вас.