Имрамзи проснулся от мелодичного пения мужского голоса. Песня, наполненная горечью, пробирала до глубины души, хотелось плакать или позвать маму, оказаться дома, среди родных. Какой уж день в пути, он глубже забрался под тулуп и тихо заплакал. Дороги пошли каменистые, и караван продвигался медленно. Немного успокоившись, Имрамзи выглянул из тулупа, чтобы разглядеть, кто же так, расстроил его детскую душу. По обочине дороги шли трое мужчин в длинных одеждах, а на голове овчинные папахи и у каждого на руках посох. Мужчина постарше пел, а двое помоложе подпевали ему в голос.

        - Отец, о чем это он поет?- спросил Имрамзи своего отца.
        - О нашей правде сынок, сказал Зунун бай, глядя на сына влажными глазами от слез.
        - Разве он не боится за свою жизнь отец?
        - Он дервиш, как святой, его грех убивать, он проповедует истину по дорогам нашей земли.
       Имрамзи почувствовал, как к сердцу подкрадывалась незнакомое ему чувство гордости за свой народ. Ему хотелось петь как этот дервиш и кричать, как велик его народ. На ночлег караван остановился у высоких ворот старого города. Слуги разожгли огонь чтобы, приготовить горячею пищу. Имрамзи снова услышал пение дервишей, так захотелось подойти к ним поближе, он вопросительно посмотрел на отца. Зунун бай согласно покачал головой, протягивая сверток с едой для дервишей. Вокруг костра ударяя посохом об землю, старый дервиш громко пел, подняв голову к небу. Его длинные волосы и борода были покрытые сединой, а в глазах горел огонь. Он пел, словно вел беседу наедине с драконом.

         Они пели о свободе своего народа, о чем все боялись даже думать. Имрамзи вслушивался в каждое слово песни и то, что умом уже понять мог, радовало его сердце. Он долго не мог уснуть и теперь он не думал о поездке в Кашкар для отдыха, а какое то высокое чувство раздирало его детскую душу. Уже засыпая, он молился о безопасности этих дервишей и поклялся себе помогать им всегда. Имрамзи проснулся от тревожного голоса отца “Вставай сынок беда, дервиша убили, какой грех, какой грех”, повторял он, торопливо молясь за душу умершего. Еще ничего, не понимая о произошедшем, Имрамзи посмотрел в сторону костра, где еще вчера улеглись дервиши на ночлег, там собралась толпа. Недалеко от костра как-то не естественно вытянуто лежало тело старого дервиша, а возле него стояли двое и плакали в голос, приговаривая.

         Имрамзи прижался к отцу и тихо заплакал. Зунун бай погладил голову сыну и сказал “Не плачь, он умер достойно за свою правду, сколько еще таких преданных сыновей погибнет, пока не станет свободным наш народ. Пока не изгонят чужеземцев с нашей земли, мы никогда не будем чувствовать себя в безопасности, ну и они не будут как у себя дома”.
       В калитку постучали.
        - Ассалам алейкум Мухидин ажим, что привело вас в столь ранний час? спросил вежливо молодой хозяин дома.
        - Сынок, вчера на площади я слушал твою речь она задела каждого, кто там находился спасибо тебе. Я много слышал о твоих делах за освобождение нашей земли, вчера ты не побоялся открыть глаза, вселить надежду, но твоя жизнь в опасности, в городе начались аресты. Тебе нужно уходить, мои люди помогут тебе перебраться в безопасное место, где ты можешь продолжать работать. Тебя ждет машина, поторапливайся. Молодой мужчина смотрел на старца удивленными глазами.
        - Да мой отец рассказывал, как вы помогали раненым после войны, а ваш дедушка помог дервишам, отправляя их за свои деньги, и вот теперь вы рискуете из-за меня, это вам большое спасибо и он крепко пожал руку старцу.