С.Г. Курзенков

Пробуждение пустыни

Из путевых очерков

НЕ ИЩИТЕ на карте города Карамая - его ни на одной нет.

Карамай - самый юный из молодых городов Синьцзян-Уйгурского автономного района, но в нем живет и трудится около 40 тысяч человек, людей разных национальностей - уйгуров, китайцев, казахов, русских.

Большая часть жителей Карамая - молодежь. Юноши и девушки, как наши комсомольцы, осваивающие целинные земли и работающие на новостройках, съехались сюда из разных провинций Китая.

Еще в 1953 году, вблизи хребта Чингисхана, на севере Джунгарии, была пустыня, и вот вырос город Карамай. Что привело в эти пустынные места людей? Черное золото… Нефть.

В Синьцзяне давно знали о наличии нефти в этом районе. Здесь нефть, подобно ключам, выходила из-под земли.

Много троп проложено к этим черным ключам верблюжьими караванами. Люди приходили к ним, чтобы запастись для светильников "карамаем" - "черным маслом", так они называли нефть.

Неизвестно, сколько бы эти маленькие черные фонтанчики, истощая подземные клады, продолжали фонтанировать, но приехали люди нового Китая. С помощью советских специалистов-нефтяников они на большой территории пустыни исследовали глубокие недра земли и нашли значительные запасы нефти.

В настоящее время этот район превращается в один из крупнейших нефтепромыслов Китайской Народной Республики. Здесь вырос город нефтяников - Карамай.

Наши машины свернули с главной автомагистрали около указателя с надписью: "Карамай, 14 километров".

Поднявшись на возвышенность, мы въехали в царство буровых вышек, действующих скважин, цилиндрических резервуаров - баков, которые наполняются черной кровью земли.

Нам навстречу неслись в тучах пыли рычащие десятитонные грузовики-нефтевозы. Пересекая Джунгарскую пустыню с севера на юг, они в своих емких цистернах вывозят из Карамая нефть на крекинг-завод в Душаньцзы. С постройкой железной дороги "Дружба", крекинг-завода в самом Карамае и нефтепровода до Душаньцзы отпадет необходимость такой транспортировки нефти.

На полпути к городу нефтяников дорога отошла от промысла к северо-западу и потянулась вдоль телефонных проводов, сливаясь с однотонной равниной, усыпанной темно-серой и буроватой галькой. В дрожащем мареве перегретого воздуха, затуманенного пылью, на фоне зубчатой гряды темнеющего хребта Чингисхана город Карамай открывался далеким, неясным.

Растягивая за собой длинные хвосты неоседающей пыли, мы приближались к городу. Скоро одноэтажный, приземистый Карамай был виден как на ладони. Наши машины подъехали к юго-восточной части Карамая, где под открытым небом на большой территории раскинулся склад.

Рядом строились корпуса завода но ремонту энергосилового оборудования нефтепромыслов и тепловая электростанция.

Обогнув город с востока, дорога вывела нас на центральный проспект, рассекающий своим широким лучом город на северную и южную части.

В Карамае прямые, как стрелы, улицы. Они делят его на квадраты, застроенные стандартными, одноэтажными, прямоугольными каменными домами. Стены домов окрашены в белый, розовый, салатный цвета. При полном отсутствии зелени такая окраска домов оживляет город.

На широкой центральной площади в строительных лесах из толстого бамбука, связанного веревками, мы увидели Дом культуры. Строители готовили подарок нефтяникам к Новому году.

Недалеко от Дома культуры расположена спортивная площадка. На ее границах врыты высокие столбы-мачты. Между столбами, как струна, натянута толстая проволока. К проволоке прикреплены провода с многочисленными электрическими лампами, заключенными в абажуры. При наступлении темноты лампы зажигают, и их свет, почти не дающий теней, ровно заливает всю площадку.

Спортсменам Карамая ночь не помеха. Играя в волейбол, баскетбол, работая на различных гимнастических снарядах, молодежь допоздна не покидает спортплощадку.

Мы остановились в гостинице с уютными чистыми номерами и удобной красивой мебелью.

В гостинице, как и во всех домах города, электрическое освещение, радиотрансляционная сеть, водопровод и даже ванная с душем. Для нас, пропыленных, такая гостиница была особенно приятным сюрпризом.

После чистки и мытья нас пригласили на ужин в рабочую столовую. Таких столовых в Карамае несколько. Они небольшие, отличаются чистотой и работают по методу самообслуживания. В столовой пища готовится с учетом национальных традиции. Неизменное блюдо китайцев - пшеничные пампушки из пресного теста или вареный рис. Способ варки пампушек и риса один. Куски теста раскладывают на сетку решет большого диаметра. В такие же решета ставят и пиалы с рисом и небольшим количеством воды. Заполненные решета устанавливают одно над другим - "этажами" - над большим чугунным котлом с кипящей водой. Верхнее решето закрывается деревянной крышкой.

Сваренный на пару рис подается с различными соусами, крепко приправленными острыми специями. Особенно любимы китайцами соевые соуса с пахучими травами, с мелкорублеными кусочками свинины или курятины и многочисленные блюда из овощей. Среди них на первом месте лиственная китайская капуста, похожая на салат, и сладкая красная редька. Зеленый чай пьют без сахара в большом количестве. Китайцы считают, что в зеленом чае есть особые тонизирующие лечебные свойства, благотворно влияющие на организм.

Уйгуры очень любят свои праздничные блюда: пельмени с обильно приправленным луком фаршем из баранины и шашлык. Шашлык делается из баранины. Маленькие кусочки мяса нанизывают на короткие металлические шпильки и жарят над тлеющими углями, засыпанными в специальную продолговатую железную жаровню.

Едят этот вкусный шашлык прямо со шпилек. Не безразличны уйгуры и к зеленому чаю. Пьют они его "чистым" и с топлеными сливками.

На следующий день мы ознакомились с окрестностями города и с работой большого, дружного, молодого коллектива на нефтепромыслах.

К северо-востоку от города, километрах в пяти, на фоне палевой пустыни выделяется небольшая серо-черная каменистая возвышенность. Мы подъехали к ней. Возвышенность была похожа на затерявшийся в океане коралловый островок. Причудливые "кораллы" - это смешанная с песком застывшая нефть.

Здесь с незапамятных времен из недр земли бьют черные ключи. Они то смолкают, то вдруг оживают и бурлящими пузырьками метана покрывают черную маслянистую поверхность, переливающуюся цветными бликами в небольших ямах.

Выходящая наружу с водой и метаном нефть не пропадает. Карамайцы, как хорошие хозяева, на местах ключей вырыли котлованы, нефть их заполняет, а затем ее вычерпывают, используя для нужд города.

Восточнее "черных ключей" тянется невысокая гряда гор. Обогнув одну из гор, мы оказались будто у склада готовых минеральных красок. Здесь горы от вершин до оснований расколоты и обнажилась радужная расцветка глин. Это карьер. Горы раскололи люди, они ведут добычу цветных глин, которыми в Карамае окрашены стены домов и зданий.

Из карьера цветных глин мы отправились на промыслы. Стальные конусные гиганты-вышки оживили однообразный пустынный пейзаж, и будто выровненные по линейке, они уходят вдаль, к горизонту.

Разведчики-нефтяники обнаружили под землей мощный нефтеносный слой. Он рекой протянулся с севера на юг. Подземную нефтеносную реку карамайцы решили заставить выйти наверх, используя новый метод расположения скважин. А чтобы нефть вся до капли поднялась на поверхность земли, в нефтеносный слой будут накачивать воду. Вода, как поршень, вытеснит из глубоких недр имеющуюся там нефть.

Возвращаясь в город, я обнаружил в своей машине поломку: лопнул кронштейн, крепящий динамо.

Сопровождающий нас товарищ сказал:

- Недалеко бурильно-ремонтная мастерская, поедемте туда. Там есть автоген и электросварка.

В мастерской нас сразу окружила группа молодых рабочих уйгур и китайцев, нашелся и переводчик. Это был русский, слесарь Югославский, свободно говоривший по-уйгурски и по-китайски.

Андрей Югославский, Мамед Исамов и Оман Марсалимов под руководством мастера Цай Чжулиня сняли динамо, кронштейн, осмотрели и решили: сварить электросваркой.

Через полчаса все было готово. Закончив работу, рабочие осмотрели и всю машину. Где нужно было, подтянули, подкрепили, смазали.

Пожав всем крепко руку, я покинул мастерскую с особенным чувством: хорошо, когда вокруг друзья!

На следующий день продолжали знакомиться с городом.

Там, где недавно стояли брезентовые палатки, о которых рассказывал нам геолог Александр Михайлович, выросли добротные каменные корпуса поликлиники и больницы. В городе работают хлебозавод, магазины, столовая, открыты школы, детские сады, ясли, демонстрируются кинофильмы, выступают кружки художественной самодеятельности, проводятся спортивные соревнования.

Я побывал в молодежных общежитиях. Познакомился с карамайцами. Все они комсомольцы. Приехали сюда добровольно. Живут скромно, в комнатах чистота, порядок, обилие книг, газет, журналов. Молодежь любознательна, стремится к знаниям. Работают они старательно, всегда и во всем помогая друг другу. Бросилось в глаза особое отношение к девушкам. Их оберегают, не позволяя им выполнять тяжелой физической работы, а о какой-либо обиде и речи быть не может.

Ранним солнечным утром следующего дня нас провожали первый секретарь городского комитета партии товарищ Чжи Цзен-яо, заместитель секретаря товарищ Садых Хаса и управляющий нефтепромыслами Карамая товарищ Чэнь Фын. Они тепло попрощались, пожелав нам счастливого путешествия.

Из Карамая наш путь лежал через Джунгарскую пустыню на юг и дальше в Урумчи. Ехали медленно. Дорога, пересекающая Джунгарскую пустыню, шла на подъем. Вдруг погода стала резко портиться. Безоблачное небо помутнело, быстро затягиваясь серыми слоистыми облаками. Подул ветер. Сила его заметно нарастала. В районе песчаных барханов ветер привел в движение золотистые потоки песка, срывавшегося с гребней тонкими струями. За барханными песками, после того как мы миновали небольшую возвышенность, с которой открылась бесконечная даль равнинной пустыни Джунгарии, ветер уже бушевал вовсю. Его порывистый свист заглушал шум бегущих машин. Это летел но пустыне рожденный в горах неистовый Эвгей. Ветер с ожесточением гнал в тучах песка и лёсса вырванную с корнем полынь и перекати-поле. Теперь Эвгей злобно бил в туго натянутые тенты машин, словно хотел сбросить их с дороги и угнать в глубь раскаленных песков. Но это не под силу даже ураганному Эвгею. Машины, увеличив скорость, мчались, уходя от непроглядной, как ночь, пыльной толщи, затмившей позади нас пустыню.

Раньше я знал о бурях в пустыне только понаслышке и вот довелось испытать ее на себе, правда, не так, как приходилось переносить путешественникам прошлого, проходившим по этим местам с караванами, верхом на лошадях или верблюдах.

Плотные тенты защищали нас от ураганного, холодного Эвгея, но не могли защитить от тонкой, как пудра, пыли. Она проникала всюду, но это не беда. Мы закрывали лица специальными марлевыми повязками.

Пыльный буран, ранее заставлявший останавливаться караваны, не смог остановить наши машины. Отсчитывая километры, под звуки неистово ревущего на разные голоса ветра, они уходили из зоны бушующего урагана. К вечеру, пропыленные насквозь, мы добрались до многокилометровой лесозащитной полосы на автостраде Хоргос-Урумчи. Ее плотная зеленая стена из пирамидальных тополей вытянулась вдоль главного шоссе, защищая дорогу от палящих лучей солнца и пыльных бурь пустыни.

Миновав тополевую аллею, мы свернули вправо, к Тянь-Шаньским горам, и сразу попали в настоящий молодой лес, рассеченный на квадраты широкими проспектами строящегося города Шихэцзы.

В ноной уютной гостинице Шихэцзы нас приветливо встретила стройная девятнадцатилетняя Цань Шу-тинь. В Шихэцзы еще не хватает рабочих рук, и Цань Шу-тинь совмещает обязанности директора гостиницы, администратора, уборщицы. И нужно отдать ей должное - гостиница содержится в образцовом порядке.

Пока мы чистились от пыли, мылись, на город Шихэцзы опустилась ночь. На улицах вспыхнули электрические фонари, раскачиваемые порывами налетавшего из пустыни ветра. Ветер выл злобно, шумно шелестел листвой деревьев. В полночь пошел проливной дождь. Струи воды звонко хлестали по стеклам больших гостиничных окон. Под вой ветра и шум дождя мы спали в прекрасных постелях под теплыми шелковыми одеялами, расшитыми причудливыми драконами.

К утру ветер стих. Сильно похолодало. С вершин Тянь-Шаньских гор, побеленных снегом, ползла на север рваная муть облаков, посыпая землю моросью. В такую погоду мы оставили гостиницу Шихэцзы. Разбрызгивая колесами липкую грязь, "Газики" вышли на главную автотрассу и пошли на восток. И снова бежали без конца встречные и обгоняющие нас автомобили Синьцзяна с людьми и грузом.

Редкий в этих местах ночной ливень щедро напоил истосковавшуюся по воде пересохшую землю, обильно смочил и дорогу. Дорога раскисла и из пыльной превратилась в скользкую и опасную. Местами она сильно суживалась, возвышаясь над глубокими кюветами. Ехать пришлось на пониженной скорости. Мера предосторожности оказалась не напрасной. Километрах в десяти от Шихэцзы мы увидели первую жертву скользкой дороги. Груженный чугунными слитками трехтонный грузовик сполз в кювет, а на обочине стоял расстроенный шофер, перепачканный грязью. Разве можно оставить в беде товарища? Наш мощный ГАЗ-63А сполз в кювет на противоположную сторону дороги. Его шофер Данилыч перекинул через дорогу стальной трос лебедки, зацепил крюком за заднюю раму китайский грузовик, включил лебедку и, на радость китайскому шоферу, с удивительной легкостью вытянул трехтонку на дорогу. Сделав доброе дело, мы поехали дальше. И еще раз наша сильная машина вытащила из кювета грузовик, и снова благодарность шофера, крепкие рукопожатия за товарищескую помощь.

Моросящий дождь перестал. В холодном и неприветливом небе проносились грязно-серые хлопья облаков. Было холодно. В горах выпал снег. Сильно понизилась температура воздуха. Из-за скользкой дороги только к вечеру добрались до Урумчи - столицы Синьцзян-Уйгурского автономного района. Снег щедро засыпал улицы, площади и плоские крыши домов. Мы не рассчитывали, что так быстро наступит зима.

Автор очерка "Пробуждение пустыни" - Герой Советского Союза Сергей Георгиевич Курзенков, бывший летчик-истребитель морской авиации, участник Великой Отечественной войны, член Союза советских журналистов. Демобилизовавшись в 1950 году, С. Г. Курзенков на сороковом году жизни поступил учиться в Московский литературный институт имени А. М. Горького при Союзе советских писателей СССР и окончил его в 1956 году.

Автором написано несколько десятков рассказов из фронтовой жизни военных летчиков. Сборник этих рассказов "Под нами - земля и море" выпущен Воениздатом в 1960 году.

Желая побывать в Китайской Народной Республике, ознакомиться с великой древней страной и братским народом. С. Г. Курзенков в течение шести месяцев в 1957-1958 годах работал в советско-китайской киноэкспедиции шофером автомобиля ГАЗ-69. Начав путешествие из Алма-Аты, он закончил его в Пекине, проехав за рулем автомобиля более десяти тысяч километров.

Экспедиция преодолела не один горный перевал величественного Тянь-Шаня, побывала в песках двух знаменитых пустынь - Джунгарской и Гоби, где заканчивается строительство трансазиатской железной дороги "Дружба". Вместе с экспедицией автор побывал и на новых нефтепромыслах Карамая, Душаньцзы, Юймыня, в новых городах: Карамай, Шихзцзы, в древнем Ланьчжоу и Турфане, в нескольких госхозах, созданных на бывших пустынных землях.

О своем путешествии по Китайской Народной Республике С. Г. Курзенков написал книгу. Предлагаемый читателю очерк "Пробуждение пустыни" - часть этой книги.

Рекламная пауза

• • •