С.Г. Курзенков

Пробуждение пустыни

Из путевых очерков

Высота крепостной стены Турфана более десяти метров, а толщина у основания ненамного меньше.

Южнее крепостной стены, где пробиты в ее толще арочные проезды, на восток и запад тянутся одной узкой улицей жилища турфанцев с крытыми небольшими дворами. Дома, выходящие фасадами на улицы, - либо лавочки, магазины, либо всевозможные кустарные мастерские.

Проехав центр города, мы остановились в усадьбе недавно созданной МТС. Огороженная высокой глинобитной стеной, она занимает небольшую территорию.

Два дома пристроены прямо к стене. В них живут работники МТС. В центре дом с верандой - контора и столовая. Рядом небольшая кухня. Каменный дом, недавно выстроенный напротив, служит гостиницей.

Внутри усадьбы, как свечи, вытянулись пирамидальные тополя. Над крышами домов раскрыли широкие зеленые шатры вековые ивы со стволами в несколько обхватов.

В центре двора разбросали пышные кроны яблони, груши. Между деревьями клумбы с яркими красивыми цветами. Всему этому обилию зелени дает жизнь вода, текущая в нешироком арыке. Вот в этой чудесной кяризной воде мы наскоро умылись, приятно освежившись. После купания при свете трех свечей последовал чифан - ужин по-китайски. Его, как всегда, на славу приготовил наш общий друг - путешествующий с нами старательный повар Се Чи-цан, прозванный нами Васей.

Под лай многочисленных собак и неутомимую трескучую симфонию цикад мы провели свою первую ночь в экзотическом Турфане.

Нам казалось, что знойное небо Турфана никогда не омрачается облаками, что оно всегда чистое, голубое, и только палящее солнце стоит в нем от восхода до заката. Но турфанское небо иногда затягивается облаками, и таким оно было в первое наше утро в этом городе. Пасмурная погода не принесла прохлады. Любители утренней физзарядки под шум говорливой воды в арыке занимались в одних трусах.

До завтрака я познакомился с работниками МТС. Это комсомольцы. Они приехали сюда из Центрального Китая, чтобы всколыхнуть патриархальную вековую старину и повернуть жизнь людей турфанского оазиса на новый, светлый, социалистический путь.

Парни и девушки турфанской МТС обслуживают сельскохозяйственные кооперативы. Они выращивают на поливных полях бахчевые, пшеницу и новую для них культуру - хлопок.

Если в недалеком прошлом Турфан был известен миру вяленым виноградом, бледно-зеленой сахарной коринкой и чудесными ананасными дынями, то сегодня его слава - хлопок. Длинноволокнистый, дающий хорошие устойчивые урожаи. Хлопок теперь главная доходная отрасль хозяйства Турфана.

Осматривая двор станции, я обратил внимание на поразительную чистоту. Все дорожки были подметены и побрызганы водой. К каждому дереву и кустику прорыты канавки. В нужное время по ним подается вода из главного арыка. Довольно быстрый поток арычной воды тоже используется. За стеной двора МТС, над небольшим котлованом, арык обрывается широким деревянным желобом. В котловане на особом станке-раме находится деревянное колесо с лопастями, напоминающее мельничное. Вода, падающая из желоба, приводит колесо в движение. Но оно крутит не мельничные жернова, а хлопкоочистительную машину. Так изобретательные турфанцы заставили кяризную воду не только орошать поля, но и приводить в движение хлопкоочистительную машину.

После завтрака к нам приехало несколько человек из местного городского комитета. Мы познакомились, поговорили с ними и поехали осматривать город. Нашим проводником и гидом оказался заведующий Домом культуры, местный житель, уйгур лет тридцати, по имени Исмаил.

Мы проехали через весь Турфан по немощеным улицам, которые часто поливают водой, чтобы не поднималась пыль.

Узкие городские улицы тесны от скопления людей, грузовых автомашин, большеколесных арб с впряженными в них мулами. Одни арбы везут груз, другие - людей. Те, что возят людей, турфанцы называют "наше такси". Десятиместная арба-такси на автомобильных колесах не отличается скоростью, но не лишена комфорта. Она застелена ковром. Сверху затянута цветным тентом, защищающим от солнца. Пассажиры сидят на ковре, по-восточному поджав под себя ноги.

Много на улицах города разномастных ишаков. Неприхотливый, с крепкой спиной, выносливый ишак продолжает еще оставаться здесь одним из главных транспортных средств.

В Западной части города улицы - почти сплошь торговые ряды и кустарные мастерские. Торгуют всем: горячими пшеничными лепешками, которые выпекаются на виду у покупателей, аппетитным шашлыком из баранины, горячим чаем, светло-зеленым виноградом, яблоками, грушами, гранатами.

Очень много продается овощей: китайской капусты, редьки, лука, чеснока, зеленого и красного перца, помидоров, арбузов и знаменитых турфанских дынь. Все это яркое, красочное большим восточным ковром лежит на прилавках, лотках и стеллажах. Здесь же на виду у всех работают кустари-ремесленники. Одни стегают ватные цветастые одеяла, другие шьют костюмы, халаты, шапки, кепи, расшивают узорами тюбетейки. Сапожники тачают сапоги и другую обувь. Жестянщики лудят, паяют, чинят нехитрую домашнюю утварь. Шорники шьют сбрую для мулов и ишаков, украшая ее цветной шерстью и медными бляшками, надраенными до блеска. Куют на звонких наковальнях раскаленный металл кузнецы, прокопченные до черноты у своих полыхающих пламенем горнов.

Издали мы увидели висящий на шесте большой ярко-синий графин с алой шелковой косынкой, прикрепленной ко дну. Подумали, что ресторан. Подъехали… Заглянули… Оказалась парикмахерская. На шесте висел не графин, а выкрашенная тыква-горлянка особого сорта, из которой турфанцы делают кувшины и черпаки.

К полудню затянутое облаками небо быстро очистилось, поголубело, солнце стало сильно припекать. Наши автомашины медленно пробирались сквозь пеструю разноязыкую и шумную городскую толпу. Иногда мы останавливались, пропуская бредущих с поклажей ишаков, и тогда вмиг оказывались в окружении любопытных уйгуров, узбеков, казахов, китайцев. Узнав, что мы из Москвы, все они старались пожать нам руки, угощали сигаретами, фруктами.

…Мы видели несколько мусульманских мечетей с традиционными посеребренными полумесяцами. К мечетям стекались верхом на ишаках степенные седобородые старцы в белых чалмах и длинных черных халатах, перетянутых широкими кушаками. Характерно, что среди них не было не только молодых, но даже мужчин среднего возраста. Новое берет свое. Аллах, мечеть, мулла теряют вековую силу и власть в Турфане.

На нашем пути встретилась обветшалая, заброшенная пагода из резного почерневшего от времени дерева с побитой глазурной черепицей, поломанными фигурками причудливых животных на загнутых скатах крыши. Постоянными обитателями пагоды стали лишь голуби-сизари, и божественный Шакья-Муни прозябает в одиночестве… Не идут сюда люди с курильными ароматическими палочками просить для себя счастливой жизни. Они ее строят сами и предпочитают мечетям и пагодам Дом культуры.

По сохранившимся афишам узнали, что в Турфане недавно демонстрировались советские художественные кинофильмы: "Овод", "Двенадцатая ночь", а в день нашего приезда шла кинокартина "Солдат Иван Бровкин".

В Доме культуры можно отдохнуть, поиграть в шашки, шахматы, бильярд, почитать газеты, журналы, взять интересные книги. Они изданы на двух языках: уйгурском и китайском.

Работник Дома культуры молодая черноглазая девушка уйгурка Алишен Алимова любезно показала нам библиотеку.

По художественным иллюстрациям, имеющим для всех один язык, я узнал пушкинских "Цыган", "Полтаву", "Бахчисарайский фонтан", "Петербургские повести" Н. В. Гоголя, рассказы Л. Н. Толстого, "Буревестника" и "Мать" А. М. Горького, "Разгром" А. Фадеева, "Бронепоезд 14-09" В. Иванова и даже нашел книгу своего товарища по литературному институту - молодого писателя Андрея Дугинца ("Золотая чаша Байтемира").

Работники Дома культуры старательно оформляли художественные стенды в честь нашего всенародного праздника - годовщины Великой Октябрьской социалистической революции. В этом отразилась большая и искренняя любовь турфанских жителей к нашей Родине, достигшей всемирно-исторических успехов.

Покинув город, мы выехали на северо-восток по извилистой дороге, огражденной глинобитными дувалами… За дувалами начинались поля созревшего хлопка и гаоляна.

За полями на возвышенности, уходя в небо, стоит, словно кружевная башня, редчайший памятник народного зодчества - минарет Сулеймана.

Он стоит вблизи лежащего в руинах дворца. Сорокапятиметровой башне, выложенной узорной кладкой из необожженного кирпича, около двухсот лет, выстроили ее местные жители-умельцы в 1762 году, в период царствования династии Цин, в честь умершего наместника Турфана Сулеймана.

С разрешения муллы мы начали осмотр мечети, в которой по пятницам собираются немногочисленные седобородые "правоверные" воздать славу аллаху.

Сводчатый вход ведет в небольшой коридор с куполообразным потолком, опирающимся на очень толстые стены. За коридором прямоугольный зал с квадратным проемом в потолке, через который проглядывает кусок голубого неба и льется широким потоком дневной свет.

Потолок из тростниковых циновок. Они положены поперек бревенчатых балок, подпертых деревянными столбами.

В зале пусто. Слева у стены прилепилось глиняное кресло. На полу из каменных плит тростниковые циновки. На них по-восточному сидят молящиеся.

В мечети царила тишина, и только легкий свист крыльев летающих под потолком голубей нарушал ее, да наши шаги гулким эхом наполняли храм.

Перед входом в башню-минарет стоит каменная плита с выбитыми на ней иероглифами. Наши переводчики с трудом разобрали лишь начальные истертые иероглифы. Они говорили о династии Цин и императоре Чен-Ло.

Поднимаясь на башню-минарет по крутой спиральной каменной лестнице и отсчитав 72 очень высокие ступени, мы не позавидовали муэдзину, которому по "долгу службы" нужно ежедневно подниматься по ним, чтобы призывать на моление "правоверных".

С высоты башни открылась необозримая даль серо-палевой пустыни, покрытой холмами кяризов и галькой, с зеленым островком турфанского оазиса в центре.

Город Турфан на несколько километров протянулся с востока на запад, а у восточной окраины, где высится башня Сулеймана, отходит на север к невысокой горной гряде Булуюк-Таг зеленая долина с редкими постройками.

Словно раздвинув горы, простирается "долина винограда", где зреет знаменитый турфанский виноград.

Справа от долины горный хребет уходил на восток. Одна из его многочисленных гор выделялась радужной окраской, в лучах ослепительного солнца она, казалось, пылала разноцветным огнем. Это Хояньшань - "Пылающая гора", как ее называют турфанцы… Хояньшань - гора сокровищ. В ее недрах каменный уголь, железо, фосфор. Недалеко то время, когда дойдет очередь и до Хояньшани, и тогда свои ценные сокровища она отдаст людям.

- За горой Хояньшань, - рассказал наш гид Исмаил, - находится древнейший памятник - пещерный "Монастырь тысячи будд", охраняемый законом.

В дороге нас застала ночь, на быстро потемневшем небо сразу замерцала яркая россыпь звезд и на остроконечном частоколе тополей повис серпастый месяц.

Под молодым месяцем, залившим окрестности своим холодным светом, мы въехали в ночной Турфан.

Город продолжал шумную жизнь. Его узкие улицы были полны людей. Над головами, помогая месяцу, светили дрожащим лимонно-голубым огнем калильные фонари магазинов и лавочек.

Из репродукторов, укрепленных на стволах деревьев, под аккомпанемент гулких барабанов и звонкой флейты лилась мелодичная песня уйгурской девушки. Звонким колокольчиком, соловьиной трелью рассыпался ее голос над древним городом, где еще так недавно голос девушки не звучал даже за стенами ее хижины.

Это была песня счастья уйгурских девушек, раскрепощенных народной властью.

Рекламная пауза

• • •