Мой проводник дунганин, вообще очень молчаливый, очень оживился, когда я стал расспрашивать его, где и как он живет. Оказалось, что селение, где находится его дом, "нелегальное". Как это может быть? Селение нелегальное потому, что его существование официально не признается. Селение образовалось из ста дунганских семейств, перешедших из Кульджи, а было названо Балтабай, по имени родовитого киргиза, могила которого находится в селении. Так как дунгане не захотели остаться в новом селении, земли которого оказались неподходящими для любимого их занятия-рисоводства, и большая часть их ушла, то селение Балтабай так и не попало в официальный список и на официальную карту. Между тем к оставшимся 20-25 семействам дунган приселились таранчи, и селение зажило, уютно и сытно устроившись на кульджинском торговом пути.
         Жители селения развели прекрасные сады и огороды. С особой любовью они устроили сплошные беседки из поднятого и пущенного вверх по переплету из прутьев винограда, и в садах их можно найти и персики, и яблони, и груши, и много других плодов и ягод, а в огородах-все прелести богатого юга: и синие баклажаны, и перцы, и арбузы с их нежными подругами дынями, и яркие головки мака.
         И вот в этом счастливом селении вдруг поднялась тревога. Киргизы и русские с двух сторон стали теснить обитателей. Балтабая, угрожая им лишением незаконно занятой земли. Об этом и рассказывал мне с волнением и негодованием мой сухой и молчаливый в другое время дунганин.
         Разумеется, как я узнал после, балтабайцы не были обижены, администрация признала их существование, и селение было легализовано. Так не раз приходится делать в обширных степях и долинах Азии. Был случай, когда один губернатор, кажется, тот же Колпаковский, который занял Кульджу, поехал осматривать Семиречье. Ему захотелось совершить экскурсию в горы, уклонившись от намеченного маршрута. Каково же было удивление губернатора и его свиты, когда в одной горной долине перед глазами их предстало целое селение. "Это что?" спросил губернатор, и оказалось, что незадолго сравнительно до поездки губернатора эту долину облюбовали хохлы, по инстинкту шедшие из Томской губернии все на юг и на юг, пока не нашли для себя благодатного теплого и богатого края. Селение это, конечно, осталось существовать.
         Возвращаюсь, однако, к дунганам. Мне пришлось попасть в одно из чисто дунганских селений. Конечно, наиболее интересным был осмотр огородов, которые являются образцом китайского земледелия. Огороды расположены были непосредственно за домиками, каждая грядка тщательно расчищена и отдельно поливается маленькой канавкой. Один квадратик занят луком, другой перцем, третий синими баклажанами, четвертый картошкой, пятый и шестой унавожены и оставлены для отдыха, далее идут грядки с маисом, а за ними тянутся большие прямоугольники с рисом, наполовину растущим в воде. С одного участка вода стекает в другой и потому не разводится гнили. Чтобы вода сливалась не сразу, участки огорожены с четырех сторон маленькими насыпями, а для стока воды остается небольшое отверстие в самом нижнем углу насыпи. Эти дунганские огороды не хуже образцовых показательных полей, устраиваемых агрономами для переселенцев.
         Когда мы приехали в дунганское селение, мужчин, кроме подростков, совсем не было: они уехали провожать своего муллу, отправившегося в Мекку. Жена помощника старшины, которую, по ее костюму, я назвал "синими штанами", приняла нас не особенно охотно. Сначала ее круглая физиономия с маленьким носом и хитрыми глазами вертелась в окне и с недовольным видом сыпала скороговоркой незнакомые слова, потом она открыла нам двери, гортанный голос умолк, так как обладательница его занялась приготовлением чая. Перед глазами нашими то и дело мелькал тщательно убранный чуб дунганки, связанный и завороченный в черную материю с бантом и имевший в общем вид рога. Эти прически нелегко делать, и потому китаянки и дунганки спят с ними на особых подставках.
         Дома у дунган несколько выше, чем у таранчей. Занимающие половину комнаты полати, во всю длину комнаты, служат гениальным приспособлением, спасающим от сырости, в которой неизбежно живут рисоводы, и от грязи, которая остается в нижней части комнаты вместе с кебисами. На возвышении происходит вся комнатная жизнь: на нем едят, спят и работают. На стенах висят бумажные китайские картинки лубочников, изображающие танцующих и сражающихся китайцев или яркие цветы.
         Превосходство дунган над другими жителями Семиречья чувствуется во всем. Они аккуратнее, чище, работоспособнее. Вот отчего дунганская слобода в г. Верном богаче других, а огороды дунган вытеснили русские.
         Что касается обычаев и правовых воззрений дунган, то они имеют некоторые отличия от таранчинских, но в общем последние характерны для обоих племен.