Восточный Туркестан - политический термин, до некоторой степени соответствующий географическому, - Таримский бассейн. Он установился сравнительно очень недавно, взамен прежних: более распространенного - Малой Бухарии и менее известных - Алтышара (шестиградие) и Джеттышара (семиградие). Восточный Туркестан обнимает собой территорию, не только обладающую естественными границами, но и населенную одной расой, исповедующей одну религию, говорящей одним языком и, несмотря на свое разделение на естественные центры (округа), имевшую общую историю и судьбу.
В настоящее время Восточный Туркестан составляет часть Си-Цзяньской провинции Китайской империи, и в гражданском отношении непосредственно подчиняется трем начальникам областных управлений - дао-тай'ям: кашгарскому - округа Хотанский (города: Черчень, Керия, Ния, Хотан и Кара-Каш), Яркентский (города: Каргалык и Яркент) и Кашгарский (города: Янги-Гиссар, Кашгар и несколько больших селений с общим названием - Артыш); аксуйскому - округа Аксуйский (города: Уч-Турфан и Аксу), Кучаский (города: Бай и Куча) и Курля-Карашарский, который занимает все течение нижнего Тарима с Лоб-Нором включительно (города: Курля и Карашар - резиденция торгоутского вана), и урумчинскому, которому, кроме городов Бей-лу, подчинены два округа восточного Тянь-Шаня: Турфанский (города: Токсун, Турфан, Лукчин - резиденция турфанского вана - и Пичан) и Хамийский (города: Комуль или Хами -резиденция хамийского вана). Дао-таи подчинены фан-тэю, т. е. председателю казенной палаты, а этот последний - губернатору, соединяющему в лице своем власть гражданскую и военную. Последняя опирается на ничтожное количество регулярных войск, расположенных главнейшим образом в областных городах Аксу и Кашгаре. Общая численность их около пяти тысяч плохо вооруженных и экипированных пеших и конных китайских солдат и несколько тысяч местной милиции; полевой артиллерии в Восточном Туркестане нет, крепостная же состоит из немногих "лигуа", т. е. старинных китайских орудий.
Восточный Туркестан с трех сторон замкнут горами: на севере - Тянь-Шанем, на западе - Памиром и на юге - Куень-Люнем; с востока же, за долиной реки Тарим, его ограничивает Бей-Шань, т. е. та горная область, которая, постепенно расширяясь и повышаясь, на дальнем Востоке неоднократно сливается, с одной стороны с отрогами Тянь-Шаня, с другой - с хребтами Куень-Люньской горной системы (Алтын-таг и Нянь-Шань). Восточный Туркестан представляет отовсюду замкнутую и вытянутую по параллели котловинообразную равнину, разделенную невысокой Токсунской грядой на две очень неравные части: юго-западную - Таримский бассейн и северо-восточную - впадину Асса, с более высоко лежащей Хамийской долиной. Приблизительное отношение их площадей равняется 40:1; наименьшая абсолютная высота первой (озеро Лоб-Нор) вычислена в 2500 английских футов (около 457 метров) над уровнем воды в океане; второй - в 164 фута (50 м) ниже этого уровня (Лукчин-Кыр), в первую собираются воды с Куень-Люня, Памира и Тянь-Шаня, а во вторую только несколько ничтожных речушек, сбегающих с южных склонов Катун-Богдо и Богдо-Оло. Хотя Лоб-Нор лежит и в юго-восточном углу рассматриваемой страны, тем не менее падение всей площади направлено на север, о чем свидетельствуют не только течения рек (Яркент-Дарьи, Хотанской и др.), но и две гипсометрические линии, проведенные: одна - вдоль Тянь-Шаня, другая - вдоль Куень-Люня. Внутренняя часть этой страны, общая площадь которой приблизительно равняется 712000 кв. км, представляет песчаную степь, которая на западе, между Яркентом и Янги-Гиссаром, начинается узкой холмистой полосой, но к востоку быстро расширяется и образует самую страшную в Средней Азии пустыню, почти лишенную воды и органической жизни. Пески нагромождаются здесь повсеместно такими высокими грядами, что туземцы справедливо называют их Кум-тау, т. е. песчаными горами; пески эти подвижны; почвой им служит мелкогалечная степь, по которой, в зависимости от двух господствующих здесь ветров, северо-восточного и западного, они и укладываются меридиональными гривами. Материалом для образования этих сыпучих песков, засыпавших уже, по-видимому, немало оазисов, между прочим, служили и горы Бей-Шаня, сложенные по преимуществу из древних песчаников и кристаллических горных пород и сглаженные теперь до степени цепей округлых холмов.
Местности, прилегающие к горам, представляют также безотрадную картину каменистых степей: щебневых и галечных, а также лёссовых и солончаково-глинистых, пустынность коих была бы не меньшая, чем в только что описанной внутренности Восточного Туркестана, если бы кое-где не прорезали их реки, воды коих, при людском посредстве, преображают эти участки пустыни в богатейшие оазисы, знаменитые не только своей древностью, но и чрезвычайной производительностью. Эти оазисы (Черчень, Ния, Керия, Хотан, Каргалык, Яркент, Янги-Гиссар, Кашгар, Артышь, Уч-Турфан, Аксу, Бай, Куча, Курля, Карашар, Токсун, Турфан, Лукчун, Пичан, Хами и несколько других, более мелких), расположенные у подножий величайших гор земного шара, окружают пустыню почти сплошным кольцом зелени, смыкающимся на востоке небольшими оседлостями Лоб-Нора и нижнего течения Тарима. Последний пропадает в Лоб-Норе, который, таким образом, является единственным резервуаром всех водных осадков, выпадающих на пространстве Восточного Туркестана. Лоб-Нор описывается как ряд мелких и незначительных озер, окруженных болотами. В сравнении с площадью всего Восточного Туркестана количество выпадающих осадков ничтожно, чему, без сомнения, причиной являются горы, нагромоздившиеся на юге, севере и западе и оставившие доступ только сухим северо-восточным ветрам; не менее, впрочем, здесь обыкновенны западные ветра; но они также не заносят влаги в пустыню; в общем же, можно сказать, в восточной части Таримского бассейна преобладают сухие северо-восточные ветра, в западной - сухие же западные. Влага приносится из-за Тянь-Шаня и Куень-Люня, причем снега и дожди на северной линии выпадают преимущественно не ниже 5000 футов (1500 м) над уровнем моря, а на южной не ниже 6000 футов (800 м), т. е. только в верхних горизонтах культурной зоны, совершенно почти не достигая центральных частей пустыни, где дождь или снег совершенная редкость.
Климат Восточного Туркестана строго континентальный, т. е. сухой, со значительными суточными и годовыми амплитудами. Несмотря на столь неблагоприятные особенности, Восточный Туркестан служит издавна очагом культуры. Кто были первыми его обитателями - неизвестно, но по немногим, дошедшим до нас сведениям, можно думать, что арийцы; по крайней мере, известно, что задолго до нашей эры, где-то около Памира, может быть даже и в Восточном Туркестане, жили саки, тохары и хаса (ср. Кассийские горы у Птолемея и современный Кашгар), т. е. племена арийского корня (см. Лассен, "Indische Alterthumskunde", I, 801, 1023-1024). Косвенно убеждают нас в том же китайские летописи, характеризующие население Восточного Туркестана в таких выражениях: "от Гаочана (ныне Турфана) на запад жители всех владений имеют впалые глаза и выпуклый нос". Первые точные сведения о Восточном Туркестане дает "История старшего китайского дома Хань". За 102 года до Р. Х. (поход императора Вуди на Давань, т. е. Фергану), весь Восточный Туркестан распадался на тридцать самостоятельных владений, жители которых вели оседлую жизнь, имели города, земледелие и скотоводство и в обычаях своих отличались от кочевников, хуннов - на востоке и уссуней - на северо-западе. Об одном из них, Лунь-ту (современный Бугур), говорится, что город этот был взят китайцами приступом, население в нем поголовно вырезано, а затем заменено военными поселенцами. Такие же военные поселения заведены были китайцами несколько позднее между Цзя-Юй-Гуанью и Лоб-Нором. Когда хунны покорились китайским императорам, весь Восточный Туркестан, под именем Западного края, вошел в состав Китайской империи (39 г. до Р. Х.) и получил правителя с титулом охранителя Западного края. Резиденцией этого китайского сановника был, по-видимому, Бугур (Улей). Одновременно с этим владением, несомненно, уже существовали тогда: Черчень (Цинь-Цзюэ), Ния (Ни-ян), Керия (Уми), Хотан (Юй-тянь), Яркент (Соцзюй), Таш-Курган (Уто), Кашгар (Сулэ), Карашар (Юань-цюй), Токсун (Хуху), Куча (Гуцы), Турфан (Чешы), Сын-гим (Шань-го), Кара-Хочжа (Хара-Хото, Гаочан), а, может быть, и все остальные современные оседлости Восточного Туркестана.
Восточный Туркестан находился в тесных и, по-видимому, постоянных сношениях с царством голубоглазых и русых уссуней. Из китайских же источников видно, что уже в то время существовали в пределах Восточного Туркестана те же пути, по которым и ныне ходят здесь караваны: одна из этих главных дорог проходила у подножий Тянь-Шаня, другая - вдоль Северной Куень-Люньской гряды. Соединялись они в царстве Леулян (Лоп), после чего песками Бай-лунь-дуй выходили к Са-Чжоу. Последний путь ныне заброшен, трудно, впрочем, сказать, почему: пески ли стали менее проходимы (они и тогда рисовались мрачными красками), открытый ли впоследствии (3 г. до Р. Х.) прямой путь в тянь-шаньские земли представлял больше удобств и меньше опасностей, или, может быть, послужила тому причиной гибель целой группы владений вдоль подножий Алтын-тага, по Черченской реке и Тариму, результатом чего явились непроглядные пустыри там, где некогда процветала культура. С западными владениями: Бактрианой (Дася), Кабулистаном (Чжибинь) и Ферганой (Давань) пути сообщения те же: через Сарыкол (Уто) и Памир - южная дорога, а через Кашгар (Сулэ) и Терек-даван - северная дорога; в землю уссуней, т. е. в Илийский край, обыкновенно проникали через Музарт.
Первые ? столетия нашей эры китайцы то утверждались в Восточном Туркестане, то были изгоняемы оттуда; кроме того, было множество междоусобий и в середине II столетия после Р. Х. Восточный Туркестан снова представлялся страной, разделенной на тридцать отдельных владений, дальнейшая судьба которых до VII столетия нам почти совсем неизвестна. Два крупных явления ознаменовали этот темный период: введение буддизма и основание значительного Гао-Чанского владения на месте прежнего Чешыского, правитель которого, гонимый гаогюйцами, со всем народом своим бежал в Карашар. Родоначальником последней Гао-Чанской династии был китаец Кюй-га (497); администрация устроена была отчасти на китайский образец, китайский язык и письмо были во всеобщем употреблении; но наряду с этим никогда не переставало существовать и другое, "варварское" письмо (уйгурское), "варварское" одеяние, язык и обычаи. Кроме буддизма, в Гаочане, по-видимому, распространено было и христианское учение (несториане). В начале VII века мы застаем в Восточном Туркестане только следующие 6 владений: Гаочан, Карашар, Куча, Цзимо (древнее Гумо-Бай?), Кашгар и Хотан; к Востоку продолжали еще существовать Ния и Черчень (Цзинь-Цзюэ); но насколько были они тогда самостоятельны - сказать трудно. К тому же дорога из Хэ-си (китайские земли по северному склону Нань-Шаня) через Лоб-Нор и по Тариму уже закрылась (во времена Суйской династии), мелкие владения у подножия Алтын-тага перестали существовать, и Черчень, славившаяся когда-то своим богатством, осталась в стороне от общей жизни Восточный Туркестана, обнищала и захирела.
Пользуясь междоусобием карашарского и гаочанского владетелей, китайцы овладевают сперва Гаочаном (640), переименовывают его в провинцию Си-Чжоу, назначают туда правителя Западного края, последнего же представителя династии Кюй отправляют в Пекин; затем последовательно овладевают Карашаром и Кучей и обращают: первый в китайскую область "Фу", а вторую - в "Чжеу". Та же участь постигла впоследствии Хотан и Кашгар. Во всех этих городах поставлены были военные посты и гарнизоны, а начальство над ними было вверено китайскому наместнику, переведенному из Гаочана в Кучу. К концу VII в. Восточный Туркестан, за исключением, может быть, таких отдаленных владений, как Сарыкол, всецело признавал власть Китая. Но господство последнего продолжалось недолго: к 670 г. Восточный Туркестан стал достоянием тибетцев, которые и владели им 22 года; в 692 г. китайцы, однако, снова берут верх, вытесняют тибетцев и распространяют свое влияние даже на Фергану и Самарканд. Столетие спустя тибетцы усиливаются, забирают западные провинции застенного Китая, а вместе с ними и весь Восточный Туркестан; но вскоре за тем стало клониться к упадку и могущество тибетцев. Преемниками им в господстве над странами в бассейне Тарима являются со второй половины IX века кочевники хой-хэ, которых следует отождествить с уйгурами мусульманских писателей. Разбитые в 840 г. киргизами, хой-хэ распадаются на несколько ханств, из коих наиболее значительными становятся Гань-Чжоу'ское (в бывшей Китайской провинции Хэ-си) и Гаочанское. Гаочанские хой-хэ ассимилируются с коренными жителями этого владения, переходят к земледелию и образуют сильное государство. Затем долгое время страна переходила из рук в руки, причем, однако, уйгуры держались до XII столетия, т. е. до появления Чингисхана, к которому поехал на поклон уйгурский идикот Бурчак, что спасло его маленькое владение от гибели в то самое время, когда сильнейшие царства теряли свою независимость и исчезали целые племена, бесследно поглощаемые полчищами завоевателей.
Подобная судьба постигла и два других владения бассейна Тарима: Хотан и Кашгар. Период между IX и XI столетиями, несмотря на продолжительные вассальные отношения к Китаю, был самым блестящим для Хотана. Его владетели стали даже пользоваться титулом августейшего хагана (хэулинь-хэхань); торговля же до такой степени развилась, что для ее поддержания хотанцы решаются снарядить целую экспедицию в страну тангутов. В начале XII в. Хотан становится добычей кара-киданцев, скоро уступающих место монгольскому владычеству. Восточным Туркестаном Чингисхан овладел быстро и почти без сопротивления со стороны туземного населения. После смерти этого завоевателя бассейн Тарима вместе с Или, Южной Джунгарией и Мавераннагром достались в удел Джагатаю, который, как и все его преемники, сам оставаясь в Или, управлял им оттуда при посредстве доверенных лиц. Это продолжалось сто тридцать лет, т. е. до времен Эмира Тамур-Гурекан-хана. Уйгурия же тем временем находилась в зависимости от "великих хаганов", сидевших первоначально в Монголии, а потом в Китае, и управлялась династией прежних владельцев под надзором присылавшегося хаганами темника. Таким образом, в судьбе Гаочана снова обнаруживается отдельность от жизни прочих частей Восточного Туркестана. В то время, как эти части страны все более и более подчиняются общему складу мусульманской жизни и давлению переворотов, совершающихся в западной Азии, Гаочан остается в тесной связи с восточно-азиатским миром, как в политическом, так и в культурном отношении, и долее хранит верность буддизму. Тем не менее, в это время, по словам Иоанна Плано-Карпинского и Вильгельма Руисброка, в Уйгурии, наряду с буддистами и христианами Несториева толка, уже повсеместно жили и мусульмане.
Уйгурия в это время славилась своим богатством. Когда императоры нуждались в деньгах, гаочанцы служили им банкирами: так, при Угедэе выплачено было им в счет долга 76000 серебряных слитков; когда надо было князьям крови и другим сильным людям добыть жемчуга и драгоценных камней, в Уйгурию же посылали они за всем этим, как в другие места - за соколами и кречетами. Тамур хотя и разгромил Джагатаидов, но, по-видимому, не отнимал у них Восточного Туркестана, который продолжал управляться наместниками последних. Только впоследствии уже, и то на короткое время, Шахрух отнял у Джагатаидов Кашгар и Яркент. Пользуясь слабостью могулистанских ханов, вассальные правители Восточного Туркестана объявили себя независимыми и один из них (Абу-бекр) почел себя даже настолько сильным, что вступил в борьбу с бывшими своими сюзеренами. Борьба эта привела к новому подчинению бассейна Тарима Джагатаидам (1514), под управлением которых Восточный Туркестан более столетия пользовался не только спокойствием, но и таким могуществом, какого не имел ни позже, ни раньше. В это время Уйгурия успела уже потерять свою самостоятельность. Турфанская область присоединена была еще Хызр-Ходжой (в середине XIV в.) к наследственным землям Джагатаева улуса. Комулем же завладели китайцы (династия Мин).
В начале XVII века в областях, сопредельных с Тянь-Шанем, быстро стало расти могущество джунгаров или калмыков. Джагатаиды были оттеснены на запад, а Или захвачен. С этого времени начались их грабительские набеги на соседний Восточный Туркестан. Доведенный до изнеможения, Джагатаид Турфанский становится в вассальные отношения к маньчжурскому императору Шун-чжи (1646 г.); но это не избавляет Уйгурии от калмыцкого ига. В 1670-х годах хонтайцзы Галдан-Бошокту овладевают не только Турфаном и Хами, но и всеми остальными городами Восточного Туркестана. Период господства калмыков (с 1670 г. до середины XVIII в.) был самым тяжелым в жизни Восточного Туркестана не столько потому, что жители должны были выплачивать в пользу джунгарских хонтайцзев громадные суммы денег, сколько вследствие междоусобной войны белогорских и черногорских ходжей. Ради торжества партии руководители решались на самые безрассудные предательства, отдавая государство в руки исконных врагов Восточного Туркестана. В результате появилась новая зависимость от Китая. Китайцы нашли весь край разоренным и до такой степени обнищавшим, что люди едва прокармливали себя; это не помешало им обложить западные города тяжелой податью, в размере, по-видимому, превышавшем 400000 руб. Обложению подверглись также все промыслы и торговля. В еще более грустном положении находилась столь прежде славная богатством своим Турфанская область (Уйгурия). Истощенные джунгарскими поборами, турфанцы, с князьями своими во главе, еще в 1732 г. выселились в окрестности Гань-Чжоу, но в 1755 г., в количестве 3000 семейств, снова вернулись на родину. Хамийская область между тем была вовсе освобождена от налогов. Народ все еще, как видно, не мог справиться с последствием погрома, каким сопровождалось нашествие Рабдан-Церена (1713).
