Есть места, с которыми человека связывает больше, нежели просто воспоминания или ностальгия. В них едва попадешь, сразу понимаешь, что очарован и околдован, а значит, обязательно приедешь сюда еще. Для меня одно из таких мест - Турфанская впадина в Синьцзяне. Впервые я случайно "свалился" в нее лет десять назад. И с тех пор стал завсегдатаем и почитателем. Не упуская ни одной возможности попасть сюда вновь.
         Каждый раз Турфан приоткрывает мне какую-то новую, доселе скрываемую грань, позволяет узреть неведомую прежде страничку своей природы и истории, лукаво подсмеивается над моим самонадеянным невежеством. Думаю, что не будет особым нахальством, если я причислю эту огромную яму, затерявшуюся среди заоблачных гор в центре Азии, к одному из самых мистических мест планеты.

         "Почти все, кто изучал Центральную Азию, старались построить маршрут так, чтобы посетить Турфан". Это фраза одного из советских авторитетов в географии Эдуарда Мурзаева. Ему трудно возразить. Действительно, кто только тут не перебывал! Если поставить где-нибудь на въезде в Турфан мемориальную стелу с именами одних только отечественных исследователей, то на ней оказался бы рядом полный список действительных и почетных членов Русского Императорского географического общества, вписавших своими исследованиями Центральной Азии самую славную страницу в историю российской науки.
         Но корифей не случайно утверждает, что в Турфан стремились не все, а "почти все". Думаю, что имелся в виду великий мистик, художник, исследователь и авантюрист Николай Рерих, знаменитая экспедиция которого приближалась к Турфанскому оазису со стороны Кашгара весной 1926 года.
         А дело в том, что по всем признакам "Алтайско-Гималайская экспедиция" Рериха в эти места вообще-то не собиралась. Главной целью "Миссии западных буддистов" была столица Тибета, куда предполагалось проникнуть нетрадиционным путем - с Запада. Но власти, настороженно относившиеся к этому странному каравану из русских под американским флагом, завернули его - после нескольких месяцев "сидения" в Хотане - на Кашгар и далее, в Урумчи, чтобы вообще выдворить экспедицию за пределы Китая.
         Понятно, что дорога, по которой по существу конвоировалась экспедиция, была для Рериха малоприятной и нервной. Нужно учитывать и то, что вместе с ним была вся семья, жена и сыновья. Потому-то хотелось побыстрее проскочить незапланированный участок и добраться до какой-нибудь определенности. Вот страничка дневника Рериха, которая прекрасно характеризует состояние "неутомимого исследователя Центральной Азии" в этот момент: "...лежит Турфан, и из его девятисотфутовой ямы пышет жар. Как легко себе представить, что летом в Турфане даже местные люди умирают от жары".
         В этой фразе сплошные преувеличения. И яма в два раза больше, чем истинная глубина Турфанской впадины. И местные люди унижены до состояния случайных слабаков. Хотя жара в Турфане действительно аномальная.

         Особенности впадины заповеданы самой природой. Географические контрасты, которые встречаются здесь, могут быть причислены к самым рекордным на Земле.
         Во-первых, перепады высот. Турфанская впадина - вторая по глубине в Азии (и в мире) после ямины Мертвого моря. Впервые "высоту" ее дна, относительно уреза Мирового океана, в 1894 году определил ученик Пржевальского - Роборовский, устроивший тут, в кишлаке Люкчун, постоянную метеостанцию. Получилось, что впадина лежит на 130 метров (плюс-минус 30) ниже уровня моря. И это был географический фурор, даже самые смелые теоретики землеведения не предполагали, что среди высочайших гор планеты может оказаться такое понижение.
         Действительно, даже ближайшие горы, окружающие Турфанскую впадину, такие как покрытый вечным льдом массив Богдо-ула, вздымаются ввысь на пять с половиной километров. И это немаловажное отличие от Мертвого моря - утесы Иудейской пустыни и Моава не превышают 300-400 метров абсолютной высоты.
         Второе открытие Роборовского состояло в научном измерении местной жары, которой так боялся Рерих. Оказалось, плюс 48 градусов в тени и плюс 64 на солнце. Если учесть, что температура зимних месяцев падает тут до минус 20, то это существенно дополнит термическую характеристику впадины. К этому нужно еще добавить знаменитые ветра (на них я остановлюсь ниже), сдувающие караваны.
         Обручев, прошедший вскоре после Роборовского, ознакомившись с результатами исследований метеостанции, с рабочим пафосом первооткрывателя воскликнул: "Температура летних месяцев оказалась наибольшей в Азии и приравнивается к температуре в пустыне Сахара... В самом центре материка оказался особый центр термической энергии!".
         P.S. Современные исследования подтвердили вычисления Роборовского. Ныне на картах отметка Турфанской впадины - минус 154 метра относительно уровня моря. Интересно, что до ближайшего моря отсюда не менее 2000 километров по прямой. Что до максимально зафиксированной температуры, то значение поднялось до плюс 48,9 градуса.

         Как и впадина Мертвого моря, самое низменное пространство Турфанской впадины занято водой. Вернее, рассолом, в котором количество соли и воды примерно одинаково. Озеро Айдин (Лунное), хотя и называется озером, по сути типичное болото. Средняя его глубина не превышает и метра. Недаром у него есть еще одно, более точное название - солончак Баджанте.
         Летом, когда температура рассола разогревается до 50 градусов и выше, тут можно запросто пастеризовать огурцы. Но огурцы на берегу не растут, тут вообще ничего не растет. И даже непонятно, где кончается суша и начинается само озеро. Зато недавно выяснилось, что глубже, под толщей озера Айдин, скрывается озеро из нефти.
         В отличие от Мертвого моря, солончак Баджанте обитаем. В полнолуние его берега оглашаются протяжным и тоскливым воем, способным заморозить кровь у каждого случайного прохожего. Это песнь Боджи - джина, хозяина соленого болота. Заклятый жить в топком рассоле за какую-то провинность, он освободится лишь тогда, когда его полюбит чистая и прекрасная девушка. Но местные девушки лунными ночами на берега Лунного озера не ходят - у них много других забот. Иногда послушать вой заезжают западные туристки, но и они не способны снять чары - не подходят под условия. И нет у несчастного Боджи никаких шансов избавиться от заклятия.

         Дурная слава турфанской жары была хорошо известна китайцам задолго до появления наших исследователей. Вот выдержка из донесения одного из китайских сановников Х века Ван Янди: "В самую знойную пору года жители удаляются в подземелья. Птицы усаживаются тогда стаями по берегам рек, и если случаем вздумают полететь, то, как бы обожженные солнцем, падают и ломают себе крылья".
         Про глупых птиц не знаю, но о подземельях Турфана готов поговорить особо, ибо это одно из величайших чудес чудообильного Китая. Безжизненная черная пустыня, лежащая между горными бортами котловины и зелеными оазисами, испещрена рукотворными норами, угадать их наличие можно только по кучкам грунта, этаким гигантским "кротовинам". Эти пещеры - не что иное, как кяризы, подземные каналы, широко распространенные на далеком Западе - в Персии. Их обнаружение тут, за тысячи километров к востоку, привело некоторых исследователей к мысли о "персидском следе" в истории Турфана.
         Мало где на Земле столь явно можно увидеть грань между Жизнью и Смертью. Буйная и яркая зелень полей и виноградников, и через несколько метров абсолютно безжизненная и безнадежная каменная пустыня (западнее - такая называется "гаммада"). Лишь кладбища обреченно зияют "по ту сторону" границы. Да ажурные саманные сушилки, в которых "дозревает" зеленый турфанский кишмиш, не боятся перейти грань.
         Жизнь человеческая, она ведь сплошной парадокс. И в том месте, где, казалось бы, смерть наложила табу на любые ее проявления, она взяла да и расцвела пышным цветом вопреки всему. Породив длинную и насыщенную историю, самобытную и оригинальную культуру. Возделанная "территория смерти" принесла такие плоды, которым могут лишь завидовать куда более благополучные и тепличные земли.
         Основа же этой экстремальной жизни - кяриз. Рукотворный подземный канал, идею которого, как полагают, и принесли сюда по Шелковому пути древние иранцы.
         "Карыси - сооружения столь же изумительные по своей громадности, сколько и по смелости замысла" - с этим утверждением Грум-Гржимайло трудно не согласиться.
         По существу, кяриз - это горизонтальный колодец, который начинают прокладывать от будущего поля к водоносным слоям, расположенным у подножья гор, иногда за 5-7 километров. Горизонтальная штольня постепенно заглубляется в "пьедестал" гор, и строители оказываются порой на глубине ста и более метров от поверхности.
         Сегодня, как и тысячи лет назад, кяризное орошение является основным источником воды для полей турфанлыков. Более тысячи подземных каналов имеют общую протяженность 2500 километров, и это действительно достойно восхищения. Недаром кяризы сравнивают с Великой Стеной. Еще неизвестно, что потребовало больших усилий и принесло больше пользы создателям.
         Кяризы - достопримечательность Турфана, посмотреть их непременно завозят всех туристов, путешествующих по модному ныне маршруту Шелкового пути. Специально для этого тут недавно появился новый аттракцион - "кяриз для интуристов". Этакое вылизанное и комфортабельное заведение, за вход в которое нужно, разумеется, платить. По забетонированной штольне течет кристально чистая артезианская вода, которую можно даже пить.
         К настоящим кяризам это рафинированное чудо имеет такое же отношение, как трясущийся домашний мопс в подгузнике к степному волку. Чтобы попасть в настоящий, нужно только свернуть с торной туристической тропы на поле, где прямо из-под земли торчат макушки стройных серебристых тополей. Тополя растут в провалах, образованных рухнувшими сводами старых кяризов.
         Через такой провал можно спуститься вниз. Внизу бархатистый полумрак, слабое журчание и прохлада. Вода далека от той хрустальной свежести, что в презентационной модели - оно и понятно, течет-то по глине. В кяризе приятно оказаться в самую-самую знаменитую жару, и, быть может, это-то и стало основой легенд о спасении жителей в пещерах. Тут редко бывают посторонние.

         Впрочем, "пещерная жизнь" не заканчивается здесь в прохладных кяризах. Гористые лессовые "стены" котловины испещрены рукотворными норами древних монастырей. Давным-давно отжившие свое и оставленные духовными обитателями, эти обители последователей Будды, Мани и Нестора продолжают излучать тонкую, но ощутимую энергию, которой вполне реально можно врачевать исхлестанные нервы современного человека. И не только "заряженность" самих пещер, но и харизма окружения влияют на пришельца. Не знаю, по каким признакам выбирали монахи места для монастырей, но то, что они строили их в особых сакральных точках с сильной "энергетикой", - несомненно.
         Большинство пещерных монастырей Турфана (да и всего Западного Китая) - это темные полуобвалившиеся дыры в лессовых обрывах. И лишь немногие исхитрились сохранить часть своего изначального великолепия. В Турфане наиболее знаменит комплекс Бейзеклик в Огнедышащих горах. Потрясение от какого-то необъяснимого "космического" влияния, которое испытываешь в этом месте - обычная составляющая каждого визита сюда. Вид, открывающийся из пещер, а равно тот, который подхватывает все твое существо по выходе на обширную террасу, завораживает своей глубиной и силой. Здесь сразу забываешь о наличии внешнего мира, отсюда не хочется никуда уходить. Что и говорить, умели монахи выбирать места для ненавязчивого уединения и спокойного постижения сути сущего.
         Как и все прочие буддийские монастыри Синьцзяна ("пещеры тысячи Будд"), Бейзеклик сильно пострадал во время "дунганского восстания" в середине XIX века. Когда мусульманские "иконоборцы" сдирали со стен штукатурку с фресками и разбивали скульптуры. Много ценностей утекло за границу стараниями таких именитых исследователей, как Грюнведель и Стейн, - теперь они украшают европейские музеи. Не прошли мимо и апологеты "культурной революции". Следы религиозного фанатизма, революционного невежества и ученого варварства хорошо видны и сегодня: исцарапанные лики святых, зияющие на месте похищенных фрагментов дыры, закопченные своды. На фоне этого не иначе как защитой свыше можно объяснить то, что в 77 пещерах Бейзеклика сохранилось 1000 квадратных метров фресок, самые ранние из которых дошли до нас аж с IV века!
         И несмотря на то, что сохранившееся - капля в море от былого богатства, даже оставшееся способно "работать" и воздействовать сконцентрированной внутри себя энергией еще на многие поколения случайных и неслучайных посетителей. Хотя теперь появилась другая опасность - чрезмерная музеефикация комплекса. Пещеры закрыты дверями и большинство из них все время на замке, да и суета тут иногда бывает изрядная. Потому сюда лучше приезжать во внесезонье, когда посетителей нет, а служителям лень спускаться к пещерам и они благодушно предоставляют тебя самому себе и окружающему.
         Как тут не вспомнить нашего путешественника Грум-Гржимайло, открывшего Бейзеклик миру: "Живопись, замечательная яркостью и свежестью своих красок, алебастровая штукатурка и даже деревянный переплет - все это сохранилось здесь так хорошо, точно еще недавно в монастыре кипела жизнь и отправлялись богослужения!"

         Несмотря на свое грозное название, невысокая горная гряда, ограничивающая Турфанскую впадину с севера, наиболее живое место во всех окрестностях. Недаром именно тут, во чреве этих гор, вырыта большая часть пещерных обителей. Но протекающие сквозь Огнедышащие горы - Хояншань реки, такие как Муртук, оживляют лишь самые днища каньонов. Верхушки же гор полностью оправдывают свое название.
         Кстати, название это можно причислить к "литературным" топонимам. Горы были красочно описаны в классическом романе "Путешествие на Запад", в котором достаточно вольно описывается реальное странствие за текстами буддийского канона в Индию знаменитого танского монаха Сюаньцзаня. Преподобный встречал на пути множество препятствий. Одно из них - горы Хояншань, преградившие путь за священными книгами. Чтобы пройти их, Сюаньцзаню пришлось трижды добывать благотворный "банановый ветер".
         В память о путешествии Сюаньцзаня (скорее литературного, нежели реального) и его спутников (среди которых самым умным был ушлый обезьянин) ниже монастыря для туристов соорудили целый мемориальный комплекс - с глиняными фигурами героев романа.
         Но самое интересное, что жизнь в Огнедышащих горах продолжается и доселе. Немного далее на восток, в следующем ущелье, расположилось самое живописное и таинственное селение во всем Турфанском оазисе (вернее, из всех оазисов) - Туюк-мазар. Выше кишлака - обширное старое кладбище, раскинувшееся вокруг мавзолея какого-то местного святого. И непонятно, что рядом с чем - кладбище у кишлака или кишлак у кладбища.
         Несмотря на такое соседство, местные сельчане мало отличаются от всех прочих уйгуров-турфанлыков. Жизнь их - типовая "глиняная книга" обитателей здешних мест. Рождение в глиняной сакле - работа на глинистой ниве - смерть и упокоение в глиняной же могиле. (Но сами они, вопреки всему, живые и жизнелюбивые!)
         Кстати, символом местного благосостояния может по праву назваться ажурная глиняная сушилка для знаменитого турфанского кишмиша. (Об этом винограде и о многом другом я расскажу в следующий раз).