Кроме Марко Поло (1272 год) и иезуита Бенедетто Гоэса (1603 год) нога человека европейской культуры на стогны Кашгара почти не ступала. Юный немецкий путешественник Адольф Шлагинтвейт, отважившийся посетить закрытый город в 1857 году, расплатился за свое любопытство жизнью. Попытка нашего соотечественника Чокана Валиханова оказалась более успешной. Спустя всего два года после казни несчастного Шлагинтвейта Валиханов, казах по национальности и прямой потомок Чингисхана, проник в Кашгар под видом кокандского купца.

         К началу ХХ века европейские газеты начали писать о Кашгаре как о важнейшем пункте русско-английского соперничества в Центральной Азии. К этому времени усилиями Пржевальского, Роборовского, Куропаткина и Певцова Кашгария перестала быть terra incognita для цивилизованного мира. По мере продвижения европейцев к центру Азии Кашгар оказался между оконечностью Британской Индии – Кашмиром – и южными границами российской Средней Азии, и две извечные империи-соперницы получили возможность окрасить это последнее белое пятно на карте мира своими традиционными цветами. В итоге русское влияние в Восточном Туркестане возобладало. Русское консульство в Кашгаре обрело статус генерального в 1895 году, опередив аналогичное английское представительство на целых 12 лет, а в небольшом городке Ташкурган на юге от Кашгара, где тогда сходились границы Индии, Афганистана и России, многие годы выставлялся русский военный пост.

         Кашгария действительно могла в свое время стать увесистой частью нашей Средней Азии, если бы... если бы история имела сослагательное наклонение. Ныне и русское и английское консульства – всего лишь корпуса того самого изобилующего тараканами «Семан-отеля», до сих пор считающегося европейским оазисом Кашгара. Переночевать в комнате, которая, должно быть, хранит воспоминание о Лавре Корнилове, Карле Густаве Маннергейме или Николае Рерихе, стоит 250 юаней, то есть около 1000 современных российских рублей.

         Не без волнения я приблизился к одноэтажному зданию в русском колониальном стиле, затерянному в сердце Азии, и тут же лишний раз убедился в том, что в этом мире ничто не исчезает бесследно. В двух шагах от бывшего консульства до сих пор существует мастерская по производству валенок по технологии, оставленной оренбургскими казаками, охранявшими наших дипломатов. Впоследствии остатки русского культурного влияния мы обнаруживали повсеместно: каждая антикварная лавка предлагает самовары от тульского производителя столетней давности, октябрятские значки и старые учебники, набранные кириллицей.

         Сейчас между двумя бывшими консульствами на клумбе с увядшими настурциями восседает на бронзовом ишаке бронзовый Ходжа Насреддин. Похожие памятники есть в Турции, Узбекистане и даже в Москве. Турки считают родиной Ходжи деревеньку Хорту в Анатолии, узбеки – Бухару, но в Кашгаре об этом ничего не хотят знать. Конечно, Ходжа Насреддин уйгур, и эта простая истина не требует доказательств.

         Доверчивые американские туристы охотно фотографируют самого апокрифичного гражданина Кашгарии. Сейчас осень, и это обстоятельство ограничивает паломнический поток англо-саксов к руинам своей четырехсотлетней мечты. Европейцы издалека замечают друг друга в разноязычной и шумной кашгарской толпе. Некоторые радостно здороваются с нами, как со старыми знакомыми, однако есть и такие, кто спешит отвести взгляд. И хотя мы люди приветливые, кажется, мы их понимаем.

         На улицах Кашгара порой встречаются уйгуры с абсолютно европейскими чертами лица. Сначала я думал, что это и есть знаменитые потомки воинов Александра Македонского, о которых слышал много легенд. Но все оказалось куда прозаичнее: до 1949 года в Синьцзяне находились советские войска. В этом году старое русское консульство, с 1925 года представлявшее уже СССР, было закрыто. Подобная участь постигла и англичан. Перефразируя известный анекдот, скажу, что суверенный Китай «попросил считать Большую игру оконченной», а игроков – покинуть свою территорию.