Путешествие в Кашгарию и Кун-Лунь
Михаил Васильевич Певцов
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
ЭТНОГРАФИЧЕСКИЙ ОЧЕРК КАШГАРИИ (Часть 2)
Нравы, обычая, обряды и обыденная жизнь оседлых обитателей Кашгарии.-- Их праздники, общественные моления и суеверие.-- Похороны и поминки.
Кашгарский народ отличается кротким характером, честностью, гостеприимством и услужливостью. Эти симпатичные его черты в значительной мере преобладают над присущими ему, хотя и в слабой степени, отрицательными нравственными качествами. Но указывая на них, нельзя не оговорить, что развитию этих качеств, по всей вероятности, немало способствовал долговременный гнет, от которого многострадальный кашгарский народ не освободился еще вполне и до настоящего времени, а равно и беспримерная превратность его исторической судьбы.
Во всяком случае, беспристрастный исследователь должен, по всей справедливости, признать нравственный уровень туземцев Кашгарии стоящим на весьма значительной высоте. Действительно, процент преступности, служащий верным критерием для суждения о народной нравственности, в Кашгарии очень мал. Тяжкие уголовные преступления -- грабежи, убийства, поджоги и т. п.-- столь редки в этой стране, что совершение такого преступления считается прискорбным событием, о котором народная молва отзывается, как о чем-то необычайном, приводящем в некоторый ужас кроткое туземное население. И не только такие возмутительные злодеяния, но даже самые обыкновенные у нас в Европе преступления, как, например, воровство, в Кашгарии случаются, говоря относительно, несравненно реже, чем в любом из европейских государств, исключая разве скандинавские. Дома в этой стране не имеют ни запоров, ни замков; хлеб почти всю зиму хранится в ямах на полях, и никто не опасается воров; на базарах нередко можно видеть открытые лавки, покинутые отлучившимися на время хозяевами, и товар в них остается в целости.
Приведенные факты, несомненно, свидетельствуют о нравственной чистоте обитателей Кашгарии, стоящих в моральном отношении, пожалуй, значительно выше многих цивилизованных народов нашей части света.
Кашгарцы -- магометане-сунниты, но почти вовсе не проникнутые религиозным фанатизмом. К иноверцам, в особенности к христианам, они никогда не относятся враждебно, а к нам, русским, питают даже некоторую симпатию, благодаря доброй славе, распространяемой о нас повсюду в Кашгарии нашими подданными -- ферганскими сартами, торгующими в этой стране.
Перехожу теперь к описанию обыденной жизни кашгарского народа, начиная с рождения.
Беременная женщина, почувствовав приближение родов, сообщает об этом мужу, который секретно призывает повивальную бабку. Самые роды тщательно скрываются туземцами от посторонних: у них существует поверье, что если о родах проведают чужие, то эта огласка может затруднить их и сделать даже опасными. Повивальная бабка, войдя в комнату роженицы и приблизившись к ней, произносит трижды слово "сюп" (изыдь) и каждый раз плюет на нее. Этим, по поверью туземцев, изгоняется из беременной злой дух, препятствующий появлению на свет ребенка. Затем бабка запирает дверь и приступает к своему делу, а муж роженицы остается всегда во время родов в смежной комнате или в сенях и в случае сильного страдания больной призывается бабкою к ее постели, так как, по убеждению туземцев, присутствие мужа при трудных родах способствует благополучному разрешению его жены от бремени.
Новорожденное дитя бабка завертывает в пеленки и кладет по правую сторону матери, потом, поздравив ее и мужа с рождением сына или дочери и получив вознаграждение, удаляется, а уход за больной и малюткой принимают на себя родственницы родильницы. Отцы бывают всегда гораздо более рады рождению мальчиков, нежели девочек, и на этот счет у мужчин есть поговорка: "сын в дом, а дочь из дома". Матери же, как и все женщины в мире, предпочитают дочерей.
На другой или третий день по рождении ребенка, к его родителям приходят родные, и близкие знакомые с поздравлениями, причем женщины приносят деньги или лепешки, а отцы отделенных сыновей {У кашгарцев принято отделять только женатых сыновей, да и то лишь по достижении ими 20-летнего возраста.}, осчастливленные рождением внуков, дарят им лошадь, корову или осла, смотря по состоянию.
По прошествии трех или четырех дней от рождения дитяти, его отец приглашает приходского муллу для наречения имени новорожденному и созывает по этому случаю к себе в дом родню и близких знакомых. Приглашенных сначала угощают, потом приносят к ним младенца. Мулла, взяв его в руки, обращается лицом к западу (к Мекке) и читает молитву (тагби); потом поворачивается последовательно с ним к северу и к югу, прочитывая при всяком обращении ту же молитву. Наконец, сотворив ее в третий раз, он нарекает имя новорожденному и передает его одному из родственников, а тот другому и т. д.; младенец передается последовательно, пока не побывает на руках у всех присутствующих родных. Последний кладет его на пол, с которого малютку берет одна из родственниц и относит к матери. После этой церемонии мулла и гости расходятся по домам.
Через 15 дней по рождении младенца кладут в люльку, через 20 дней в первый раз омывают, а через 40 моют вторично и мальчику бреют голову. Для этого приглашаются несколько мальчиков в возрасте от 5 до 10 лет. Из них выбирают одного, отличающегося кротким характером и имеющего в живых отца и мать. Избранник, опоясавшись кушаком и воткнув за него плеть, берет в правую руку бритву и, по указанию старших, прикасается слегка ее обухом к голове ребенка, а один из присутствующих мужчин, приняв от него бритву, бреет голову новорожденному. После этого приглашенных мальчиков угощают сладким компотом из ягод джиды.
Дитя кормится грудью матери до двухлетнего возраста и даже долее. С шести или семи лет дети начинают уже посещать школу. Обрезание мальчиков совершается в возрасте от семи до десяти лет, а если ребенок болезненный, то иногда откладывается до 12-летнего возраста. Эта операция сопровождается также некоторою торжественностью. В назначенный день отец мальчика приглашает к себе родных и близких знакомых, которым подается дастархан. После угощения присутствующих мальчика уводят в отдельную комнату, в которой фельдшер (канчи), при содействии мужчин, совершает быстро обрезание. При этом редко употребляется насилие, а большею частью ловкий, невинный обман.
С десяти лет мальчики начинают уже понемногу помогать в легких работах отцам, а девочки того же возраста -- матерям.
Кашгарцы очень чадолюбивы, часто ласкают своих детей, нежат их и вообще слишком балуют. Жестокое обращение родителей с детьми представляет редкое исключение; напротив, поблажки весьма обыкновенны.
Юноши, достигшие 14 лет, а девушки 12 лет, могут вступать уже в брак. О брачном союзе детей родители жениха и невесты уславливаются иногда еще до совершеннолетия их и даже вскоре после рождения. Относительно степени родства соблюдаются предписания корана, запрещающего братьям вступать в брак с родными сестрами, дядям с родными племянницами, отчимам с падчерицами, племянникам с тетками и пасынкам с овдовевшими мачехами. Возбраняется также всякому мусульманину иметь одновременно женами двух родных сестер, но вдовец может жениться на сестре своей умершей жены.
Юноши, за исключением безродных сирот, редко вступают в дом родителей своих жен, а большею частью вводят последних в свои семьи.
Сватовство составляет необходимую прелюдию всякого брака, хотя бы договор родителей о брачном союзе их детей был заключен заранее. Сватом избирается предпочтительно родной дядя жениха по отцу, а за отсутствием его -- другой близкий родственник отца. Вместе со сватом отправляются еще двое или трое родственников или друзей женихова отца в качестве дружек и свидетелей. О времени прибытия сватов родителям невесты большею частью дают знать заблаговременно; их в таких случаях поджидают и встречают за воротами. Войдя в дом и поздоровавшись с хозяином, сват и дружки садятся у порога. Хозяин дома начинает их упрашивать пересесть на почетное место. После неоднократных просьб они пересаживаются в переднюю часть комнаты на нары. Присев на них, сват читает молитву (пату), потом встает и спрашивает хозяина дома о здоровье, благополучии семейства и т. д. Ответив на эти вопросы и спросив его в свою очередь о том же, хозяин просит его садиться. Гостям подается дастархан и после него чай. Напившись чаю, сват объявляет отцу невесты о цели своего посещения и начинает расхваливать жениха, не забывая перечислить все имущество его родителей, если они состоятельны или богаты. Дружки единогласно подтверждают все его уверения, как бы он ни увлекался в своих похвалах и оценке имущества родителей жениха. Отец невесты по обыкновению, отвечает уклончиво, а сваты настаивают на категорическом ответе. Наконец он объявляет им, что без совета жены не может дать решительного ответа и призывает ее в комнату, где находятся сваты. При входе ее они встают со своих мест и кланяются. Она отвечает им легким поклоном и садится возле мужа. Сват передает ей содержание своего разговора с мужем и просит о выдаче дочери. Мать невесты сначала отказывает под предлогами молодости дочери, неопытности в хозяйстве и т. п., заставляя сватов долго себя упрашивать. Этого требует обычай, чтобы люди потом говорили "она не так-то охотно выдала за такого-то свою дочь, которая ей, стало быть, была не в тягость". Наконец после долгих уговоров супруги изъявляют свое согласие или отказывают. В случае согласия начинается торг о свадебных подарках, подносимых невесте от жениха, и расходах его на самую свадьбу. У оседлых туземцев Кашгарии не существует обычая выкупать невесту, столь обыкновенного у других народов Центральной Азии {Этот выкуп, называемый калыном или калымом (у киргизов), выплачивается у оседлых народов деньгами, а у кочевых -- скотом.}. В Кашгарии жених или, точнее, его отец обязуется только поднести невесте свадебные подарки и справить на свой счет самую свадьбу. Родители же невесты дают, приданое за дочерью по своему усмотрению, и о нем не бывает даже речи при сватовстве. Во время сговора они уславливаются со сватом только о свадебных подарках жениха и о предстоящих ему расходах на свадьбу. Эти подарки, смотря по состоянию родителей жениха, состоят из шёлковых, полушёлковых или бумажных тканей, кисейных платков, сапог, серег, бус и других мелочей.
Исполнив поручение, сват с дружками отправляется к отцу жениха и сообщает ему о последствиях сватовства. Если соглашение состоялось, то отец жениха озабочивается покупкой свадебных подарков невесте. Когда все обещанные подарки будут куплены, он в сопровождении приходского муллы и одного из почетных прихожан отправляется с ними к родителям невесты, куда вслед за ним гонят из его двора одну или несколько овец. Эти подарки служат как бы залогом: родители невесты, приняв их, не могут уже отказать жениху; невесте же они выдаются только после свадьбы.
По принятии подарков родители невесты просят будущего свата с его спутниками погостить у них и посылают звать к себе родных и близких знакомых. Между тем в ожидании гостей колют пригнанных овец, и женщины готовят плов. Когда все приглашенные соберутся, хозяева дома объявляют им о помолвке дочери. Гости встают и поздравляют их, а также и отца жениха. Потом начинается пирушка, по окончании которой родители невесты подносят своему будущему свату новый халат или шапку. Поблагодарив их за подарок и простившись, он со своими спутниками удаляется, вслед за ним уходят и все остальные гости.
К назначенному для бракосочетания дню родители невесты приглашают к себе своих родных и знакомых. Отец жениха, в сопровождении приходского муллы и близких родственников, приезжает к ним в этот день после всех приглашенных. Будущий сват со своими родными встречает его за воротами, помогает ему и его спутникам сойти с лошадей и вводит в дом. Хозяин усаживает их на почетное место и угощает. Вскоре после отца приезжает со своими друзьями и жених. На дворе его встречает одна родственница невесты с чашкою чая в руках и произносит приветственную речь. Для этой роли избирается женщина бойкая и красноречивая. Поблагодарив за приветствие и выпив чай, жених с приятелями входит в дом, где его встречает будущий тесть, усаживает подле отца и угощает. Невеста с матерью и со всеми приглашенными женщинами находится в это время на женской половине дома, в которой ее одевают. Когда невеста будет готова, извещают об этом присутствующих; вслед за тем двери в женскую половину растворяются, и женщины-родственницы вводят ее, покрытую платком, в собрание. Жених становится по правую сторону невесты, а перед ними ставят столик с хлебом и чашей соленой воды. После этого совершается самый обряд бракосочетания. Мулла, называя жениха по имени, спрашивает его, согласен ли он взять себе в жены стоящую рядом с ним девицу (произносит имя). Если жених даст отрицательный ответ, брак не может состояться. При согласии жениха мулла обращается с подобным вопросом к невесте. Она отвечает согласием или несогласием или же молчит. Молчание невесты считается согласием, а отрицательный ответ не может служить препятствием браку. Окончив опросы, мулла читает молитву, в которой призывается благословение аллаха на брачущихся и испрашивается им долгая, счастливая супружеская жизнь. По прочтении молитвы он отламывает от предлежащего хлеба два куска и, обмокнув их в соленую воду, подает их жениху и невесте, которые должны тут же съесть эти куски в знак духовного объединения и полного согласия в предстоящей им супружеской жизни. Этим актом оканчивается обряд бракосочетания, и присутствующие поздравляют молодых.
После поздравлений женщины-родственницы с плачем и причитаниями начинают снаряжать новобрачную к переселению из родительского дома к мужу. Они медленно опоясывают ее кушаком, расстилают на полу войлок или ковер, усаживают на него молодую и, оплакав ее, наконец, берут в руки концы ковра и выносят на нем новобрачную на двор. Там они пересаживают ее на лошадь верхом, не снимая с ее головы покрова. Затем весь свадебный кортеж направляется в дом родителей молодого в таком порядке: впереди едут рядом верхами новобрачные, за ними следуют пешком родственники, позади которых идут остальные приглашенные, а в конце -- музыканты. На пути музыка играет, а сопровождающие новобрачных мужчины и женщины поют и пляшут.
В узких улицах, переулках или на мостах молодые парни нередко преграждают путь новобрачным веревками, натянутыми поперек дороги, и требуют выкупа. Получив несколько монет, они иногда не удовлетворяются ими, а вынуждают еще молодых сойти с лошадей и поплясать. Существует также обычай зажигать к приезду новобрачных костер перед воротами двора родителей молодого, вокруг которого их обводят три раза, прежде чем они вступят на двор. Это троекратное обхождение огня, по поверью туземцев, предохраняет новобрачных от всех житейских невзгод и приносит семейное счастье.
На дворе встречает новобрачных мать молодого и вводит их в отдельную комнату, в которой они остаются наедине. Гостей же хозяева приглашают в остальные комнаты, в которых им предлагается чай и дастархан. Настоящей пирушки в этот день не бывает: ее справляют обыкновенно на второй и третий дни по совершении обряда. Молодых в эти дни скрывают за занавесью в одной из комнат, занимаемых пирующими, а летом в палатке, разбитой на дворе, близ которой расстилаются войлоки, и на них справляется пир. В оба дня приглашенных на свадьбу угощают кушаньями, плодами, чаем и печеньем; музыка почти непрерывно играет, а гости танцуют. Во второй день свадебного пира занавес или палатка, в которой помещались новобрачные, поднимается, и они показываются гостям, приветствующим молодых различными пожеланиями. Вскоре после этого оканчивается свадебное торжество, и гости расходятся по домам.
Кашгарцу, как и всякому мусульманину, разрешается кораном иметь одновременно не более четырех жен. Мусульманка же, вдовея или разводясь с мужьями, может вступать в брак неограниченное число раз.
Большинство туземцев Кашгарии, в особенности поселян, имеет по одной жене. Многоженство обычно только у купцов, зажиточных ремесленников и других наиболее обеспеченных в материальном отношении людей. Некоторые богатые торговцы, переезжающие постоянно из одного города или многолюдного селения в другое, имеют по 5, а иные даже по 10 жен, проживающих в тех местах, которые им приходится посещать по торговым делам.
Туземец, имеющий несколько жен и постоянное место жительства, помещает их в разных домах, построенных на одном и том же дворе, а за неимением нескольких домов -- в одном доме, но непременно в разных комнатах, с отдельными выходами в сени или на двор. Первая жена считается старшею и полноправною хозяйкою дома, а остальные -- ее помощницами, обязанными ее почитать и исполнять беспрекословно ее приказания. В действительности же бывает почти всегда иначе: жёны одного мужа, помещающиеся под общей кровлей, очень редко живут в согласии и едят с одного очага; между ними почти всегда господствует непримиримая ненависть, и ее неизбежное последствие -- полная неурядица в доме. Пищу готовят порознь, и каждая старается расходовать из общего достояния как можно больше для себя и заботится только о себе, вследствие чего в доме царят хаос и опустошение. По сознанию самих туземцев, полигамия разрушает основы семейного счастья и наносит большой ущерб благосостоянию многожёнца. Поэтому разумнейшие из кашгарцев избегают ее даже при полном достатке средств к содержанию нескольких жён и решаются на второй брак только в случае бесплодия первой жены или рождения ею исключительно дочерей. Во второй, третий и четвертый браки туземцы вступают преимущественно со вдовам или разведенными с мужьями женщинами, а на девушках женятся реже, потому что они требовательнее в подарках, да и свадьба обходится дороже. Сватовство и брачный обряд при втором и следующих браках те же, что и при первом, но свадьбы справляются скромнее. По поводу второго брака между тестем и зятем по первой жене часто бывают распри. Тесть обыкновенно начинает его укорять, зачем он берет вторую жену, как будто первая нехороша и т. п. Зять возражает, задевая при этом жену, начинается перебранка, и дело доходит порой до суда.
Развод у оседлых туземцев Кашгарии устраивается легко: при обоюдном согласии супруги могут развестись во всякое время беспрепятственно и распределить между собой по желанию детей. По настоянию же одного мужа или жены брачный союз может быть расторгнут только по уважительным причинам, а именно: 1 -- при несогласном сожитии супругов; 2 -- побоях, неоднократно нанесенных мужем жене; 3 -- неспособности мужа или жены к отправлению супружеских обязанностей; 4 -- прелюбодеянии, совершенном мужем или женой; 5 -- сумасшествии одного из супругов и, наконец, 6 -- вступлении мужа в последующий брак без согласия первой жены.
Таковы постановления мусульманского права вообще относительно расторжения брака. По обычному же праву кашгарцев развод допускается в случаях, значительно менее уважительных, как, например: неоднократной ссоре супругов и недовольстве ими друг другом, скупости мужа на покупку необходимой одежды для жены, растрате им ее приданого и т. п.
При разводе, состоявшемся по вине жены, она лишается своего приданого, свадебных подарков и вообще всех купленных ей мужем вещей. Если же виновником развода был муж, то он обязан выдать оставляющей его жене ее приданое и все принадлежащие ей вещи. Кроме того, он должен содержать ее на свой счет 100 дней после развода. В течение этого времени она считается еще несвободной и только по прошествии означенного срока может выйти замуж за другого.
Дети при разводе распределяются по взаимному соглашению разведенных супругов, а если оно не состоится, то мальчики остаются при отце, а девочки поступают к матери, к которой переходят также и грудные мальчики на все время, пока кормятся ее молоком.
Разведенные супруги могут вторично сочетаться браком лишь в том случае, когда разведенная жена, выйдя замуж за другого, овдовеет.
В большинстве семейств поселян, в которых отсутствует полигамия, супруги живут в согласии и разводы случаются гораздо реже, чем у горожан. Хотя по понятиям туземцев, освященным кораном, женщина во всех отношениях должна стоять гораздо ниже мужчины, но в Кашгарии муж не предпринимает ничего важного без совета и согласия жены, которая является не только полноправной хозяйкой в доме, но нередко пользуется еще неограниченным влиянием на своего супруга.
По обычаю, жена при входе мужа должна встать с места, отойти к порогу и сесть там тогда, когда сядет муж. Она обязана подавать ему что-либо и принимать от него всегда обеими руками и притом стоя, тогда как муж может принимать и подавать ей все одной рукой в сидячем положении. Этот обычай, впрочем, соблюдается только при гостях, да и то лишь в редких семействах, придерживающихся старинных, строгих мусульманских традиций. Вообще женщина в Кашгарии пользуется значительной самостоятельностью и отнюдь не служит рабыней мужу, как в некоторых иных мусульманских странах.
Взаимные отношения оседлых туземцев Кашгарии отличаются вежливостью. При обращениях они всегда величают друг друга "вы"; это же местоимение употребляется взаимно и супругами при гостях. Только родители, обращаясь к своим детям, и хозяева к рабочим, называют их "ты". При встречах на дороге или при входе в дом туземцы произносят "асселяу-алейкюм?" (здоровы ли?), на что дается ответ: "алейкюм-асселям" (слава богу); затем следуют вопросы: "как поживаете? счастливо ли? (тола обдан-ма? тола хуш-ма?), здорово ли семейство?" и т. п. Эти приветствия сопровождаются поклонами, приложением правой руки к сердцу и, наконец, взаимным пожатием обеих рук. Целование при встречах и прощаниях между мужчинами, даже близкими родственниками, не принято; но женщины-родственницы или приятельницы целуются иногда в правые щеки. Прощаются пожеланием благополучия ("му-ба-рак") или возгласом: "аллах акбер" ("бог велик"). Приступая к еде или к какому-нибудь делу, набожные кашгарцы произносят вполголоса: "биссимилля аррахман арраим" ("во имя всеблагого милосердого господа"), причем мужчины поглаживают слегка руками бороду.
Кашгарцы зимой и летом встают за полчаса до рассвета. Первой поднимается жена и, надев нижнее белье {Кашгарцы спят без белья, имея лишь на головах: мужчины -- ермолки, а женщины -- платки.}, зажигает ночник (чирак), потом разводит огонь в очаге. Зимой она ставит на очаг чайник с водой для омовения и, согрев нижнее белье мужа, наконец будит его. Надев белье, он направляется к очагу для омовения, потом расстилает на нарах маленький войлок или коврик (джай-намаз), становится на колени лицом к западу и молится. После него моется жена и также молится. Окончив молитву, муж усаживается на нары, а жена готовит завтрак. Когда кушанье будет готово, она расстилает на нарах или на маленьком кругленьком столике с короткими ножками скатерть и подает завтрак. Остальные члены семьи, окончившие уже к этому времени омовения и молитву, собираются к завтраку и садятся: сыновья -- близ отца, а дочери -- около матери. После завтрака богатые и зажиточные туземцы пьют кирпичный чай, а бедные -- суррогат его из местных трав, да и то лишь изредка. Затем мужчины в будничные дни отправляются на работы, а в праздники в мечеть {Мусульманки в мечети не ходят, а молятся всегда дома.}. Женщины же убирают сначала комнаты, потом чешут головы и одеваются. Приведя в доме все в порядок, туземки отправляются доить коров, затем приносят воду и готовят кушанье. Летом они полют огороды, садят овощи, цветы, собирают плоды и вообще исполняют легкие полевые работы, тогда как все трудные лежат на мужчинах.
Зимой женщины очищают и прядут хлопок, шерсть, разматывают шёлковые коконы, ткут материи и ковры, делают войлок и шьют одежду. Мужчины же в течение зимы имеют много свободного времени. Уход за скотом, заготовление дров и изредка поездки на мельницы -- вот почти и все их зимние работы.
С окончанием полевых работ мужчины и женщины часто посещают ближайшие базары, и по временам без всякой нужды, а просто для развлечения и узнавания новостей, циркулирующих на этих сборищах, которые заменяют туземцам клубы и газеты. С этого же времени у богатых и зажиточных туземцев устраиваются нередко вечеринки под названием "томаша" (увеселение), на которые приглашаются родные и знакомые. На них присутствует всегда музыка. Музыканты, и вместе с тем певцы, аккомпанируя себе, распевают любимые народные песни "Алтын джан" (Золотой душа) и "Назыр-гум" (Моя милая), а присутствующие мужчины и женщины танцуют попарно поодиночке. Танцор или танцорка медленно и плавно, едва переступая, движется вокруг, слегка; изгибая корпус, и при этом вяло, как бы нехотя, жестикулирует руками. Быстрые движения в танцах под учащенные темпы музыки и песни туземцы не уважают, и их редко приходится видеть. Танец туземцев в обшем грациозен, но крайне монотонен.
В антрактах между танцами присутствующих на томаше угощают чаем, плодами, пирожками, холодным мясом и пловом.
Кашгарцы вообще очень любят музыку, пение и танцы. Серьезные и сосредоточенные в обыденной жизни, они при звуках музыки и песни необыкновенно оживляются и с увлечением предаются веселью. Их любимые песни "Алтын-джан" и "Назыр-гум" отличаются приятными мелодиями и содержательностью. Музыка же, служащая главным образом аккомпанементом песням самих музыкантов и немногих присоединяющихся к ним любителей-певцов, оркестрована удовлетворительно и играет довольно стройно {В состав полного оркестра входят следующие инструменты: 1) чаштар -- шестиструнная скрипка с длинным грифом, 2) ситар -- лютня с тремя медными струнами, 3) дутар -- двуструнная лютня, 4) рабоб -- шестиструнная лютни, 5) калуя -- гусли, наконец, 6) доб -- бубен.}. К сожалению, музыкальные мотивы туземцев, весьма приятные для слуха, так же монотонны, как и их грациозный танец.
Будучи страстными любителями музыки, пения и танцев, кашгарцы пользуются всеми удобными житейскими случаями (обрезание, помолвки, свадьбы) для устройства томаши, несмотря на весьма неудовлетворительное экономическое состояние значительной части населения. Праздников же у них очень немного. Кроме пятницы, посвящаемой всеми вообще мусульманами молитве и отдохновению от недельных трудов, в Кашгарии празднуют только три главных праздника: роза-аит, курбан-аит и янги-иль (новый год).
Праздник роза-аит, считающийся торжественным и справляемый в IV луне (в мае) в течение трех дней, следует после единственного в году поста розы, продолжающегося 30 дней. Во время всего этого поста правоверным не разрешается днем вовсе есть, а только вечером и ночью до рассвета. Путешествующим же мусульманам (муссафир) и женщинам, кормящим грудью своих детей, дозволяется есть и днем. В пост роза-аит каждый мусульманин должен сколь возможно чаще посещать мечеть и совершать ежедневно 62 омовения. Такой искус, однако, выполняется только самыми набожными стариками, свободными от работ.
В первый день праздника роза-аит, кануном которого оканчивается пост, мужчины с восходом солнца, одевшись в лучшее платье, отправляются в мечеть. Моление начинается чтением отпустительной молитвы, продолжающимся около 10 минут, во время которого все молящиеся стоят на коленях с наклоненными головами, совершенно неподвижно и благоговейно слушают молитву. После этой молитвы мулла читает часа два коран, а предстоящие слушают его чтение стоя или сидя. По окончании моления присутствующие поздравляют друг друга, тут же, в мечети, с праздником и потом расходятся по домам. Закусив немного дома, они отправляются к родным и знакомым с поздравлениями. В каждом доме гостей потчуют мясом, вареными яйцами, пловом, чаем, печеньем и фруктами. Взаимные посещения продолжаются во все три дня праздника, в течение которых никто не работает, но томаши в эти дни не устраивают.
Спустя 70 дней после розы-аита справляется другой праздник -- курбан-аит, продолжающийся также три дня. Этот праздник установлен в воспоминание авраамова жертвоприношения. По верованию мусульман, Авраам, намереваясь принести в жертву богу своего сына Исаака (у некоторых мусульманских богословов -- Измаила), не мог никак вонзить в его тело нож, который отскакивал от него, как от камня, и на вопрос Авраама [ножу], почему он не действует, [нож] отвечал, что господь воспретил ему убивать Исаака. В это время явился архангел Гавриил и указал Аврааму на ягненка, которого надлежало принести в жертву вместо Исаака.
В первый день праздника курбан-аит правоверные с восходом солнца отправляются в лучших одеждах в мечеть и там молятся около двух часов. По возвращении из мечети в свои дома каждый взрослый мужчина в богатом семействе закалывает барана, а в остальных глава дома колет одного барана на все семейство. Заколотые бараны признаются принесенными в жертву богу. Мусульмане веруют, что эти жертвы облегчат им по смерти переход в рай по узкому, как лезвие ножа, мосту, по которому праведники благополучно переходят туда, а грешники падают в бездну ада.
Из жертвенных баранов женщины тотчас же начинают готовить кушанья на праздник, а мужчины, посидев немного дома, отправляются поздравлять родных и знакомых с праздником. Визиты в этот праздник продолжаются тоже три дня, и во всех домах гостям предлагают дастар-хан. На базарах в продолжение всего праздника играет музыка и устраиваются танцы, в которых принимают участие не только мужчины, но и женщины. Существует также обычай во время курбан-аита биться яйцами, как у нас на пасху.
Новый год (янги-иль), начинающийся с февральского новолуния, празднуется также три дня, но праздничного богослужения в мечетях в эти дни не бывает. Туземцы в течение всех трех дней ходят к родным и знакомым с поздравлениями, и в каждом доме гостей потчуют кушаньями, чаем и фруктами. В новый год для женщин устраивают на базарах качели, на которых они качаются с песнями. Около качелей играет музыка, постоянно толпится народ и происходят танцы.
Кроме праздничных богослужений, у кашгарских мусульман бывают еще общественные моления об урожае и отпущении грехов. Моление об урожае совершается ежегодно 26-го числа I луны, которое считается началом весны. В этот день поселяне собираются к мазару (могиле святого), а где его нет -- к мечети, и разводят в стороне костры, на которых женщины из принесенных с собою припасов готовят кушанье. Мужчины же усаживаются около самого мазара или мечети. Впереди их садятся в кружок муллы и читают молитвы о ниспослании воды и обильного урожая. По окончании молитвы муллы и мужчины в ожидании пищи ведут обыкновенный разговор. Когда кушанье будет готово, каждая женщина, варившая для своего семейства в отдельном котле, посылает часть приготовленной пищи муллам, другую часть присутствующим на молении диванам (дервишам), а остальное съедается тут же членами семьи. После обеда все расходятся по домам.
Общественное моление об отпущении грехов бывает в день барата (14-го числа III луны, за 16 дней до праздника розы-аит). Перед вечером этого дня правоверные собираются к мазару или мечети, куда доставляются бараны и рис для приготовления пищи молящимся. Собравшиеся туземцы садятся близ мазара или мечети на разостланных войлоках. Впереди них усаживаются также на войлоках двумя отдельными группами монашествующие мусульмане -- гапизы и сопи. Гапизы читают поочередно коран по одной главе (суре) каждый и по окончании ее обращаются лицом к сопи. Эти последние, стоя на коленях в кружок и сцепившись руками, заканчивают чтение каждой главы громким возгласом "Алла-гу", повторяемым до ста раз, и при всяком возгласе делают поклон. Затем, очередной гапиз читает следующую главу корана, заканчиваемую сопи тем же возгласом, и т. д.; моление продолжается до полуночи. В полночь богомольцы едят приготовленную для них пищу и потом продолжают в таком же порядке молиться до рассвета. В эту ночь правоверные просят всевышнего об отпущении грехов и о помощи в нуждах и бедствиях. Под конец в толпе молящихся, наэкзальтированной долгим бдением и заунывными возгласами сопи, слышатся стоны, вопли и порою даже истерические рыдания. С рассветом моление оканчивается, и утомленные богомольцы расходятся по домам.
Женщины в эту ночь собираются группами в домах и там слушают коран, читаемый им набожными старушками.
Оседлые туземцы Кашгарии очень суеверны: почти все они, несомненно, верят в заговоры, колдовство, порчу, талисманы, ведьм и домовых. Многие болезни кашгарцы приписывают вселению в больных злых духов (джинь), для изгнания которых нередко призывают к ним чародеев, называемых пырхонами. Одновременно с чародеем приглашается к больному и музыка, которая должна играть во все время изгнания из него злых духов. При первых звуках музыки к больному начинают сходиться соседи, которых собирается порою так много, что всем недостает места в доме, и большая часть посетителей остается на дворе. По прибытии пырхона и музыки больного, если он в силах, усаживают на нары и дают ему в руки веревку, верхний конец которой прикрепляется к потолку. Ухватившись за нее руками, больной привстает с места и начинает на ней кружиться. В это время пырхон расставляет на полки свои куклы, потом берет ветку от яблони или джиды и, привязав к ней разноцветные лоскутки бумажных тканей, садится в угол комнаты. Когда больной, покружившись до изнеможения на веревке, сядет на нары, пырхон с криком вскакивает с места, ускоренно движется вокруг больного и, ударяя его приготовленной веткой, произносит следующее заклинание:
Эй, вы! с коралловыми глазами,
С жемчужными зубами,
Длинные и тонкие, как змеи,
В небесном пространстве летающие
И на облаках ездящие.
На одинокие деревья лазящие,
В пустующих домах и мельницах обитающие.
Вылезайте вон! вам здесь не место,
Уходите туда, откуда пришли!
Произнеся это заклинание, чародей бросает ветку, берет вместо нее в руку нож и, замахиваясь им на больного, повторяет то же заклинание, а потом отходит в угол. Посидев там недолго, он снова вскакивает с места, берет в обе руки свои куклы, ходит вокруг больного и, ударяя его по голове куклами, произносит прежнее заклинание, оканчивая его воззванием к духам, чтобы они переселились в куклы. После этого он садится на свое место в угол, раскрывает волшебную книгу и ищет в ней указания места в теле больного, в котором находятся духи. Наконец пырхон встает и просит присутствующих вести за собой больного. Сам он идет впереди и бешено кружится, за ним следует музыка, позади ее ведут больного, а в конце процессии движется народ. Чародей направляется к заброшенной мельнице, пустующему дому, а за отсутствием их -- к одинокому дереву или на перекресток дорог. Придя на избранное место, он просит посадить больного на землю и накрыть его халатами, а сам между тем чертит палкой около него круг, по окружности которого устанавливает несколько палок с просмоленной ватой на верхних концах и зажигает эти факелы. Потом он начинает бегать вокруг больного и, ударяя его по тому месту, в котором должны сидеть духи, сначала веткой, потом куклами, горящим факелом и, наконец, живым петухом или курицей, повторяет то же самое заклинание, как и в доме. Этим оканчивается чародейство. Если больной вскоре после него выздоровеет, значит злые духи были из него изгнаны, если же болезнь затянется надолго или он умрет, -- это объясняется тем, что в нем пребывали столь сильные духи, которых не может изгнать пырхон, а только святой.
Изгнание злых духов из больного на дому продолжается от одного до трех дней, что зависит от усмотрения пырхона, а потом уже его выводят из дома. Если больной не в силах держаться на ногах, то вместо него в доме, по указанию пырхона, кружится на веревке один из присутствующих, и никто обыкновенно не отказывается от этой роли, потому что духи, по народному поверью, немедленно переселятся из больного в отказывавшегося заместить его. Окончательное же изгнание злых духов из больного вне дома должно быть проделано непременно над ним самим, а потому, если он не в состоянии следовать за пырхоном сам, его несут за ним на носилках.
Туземцы для излечения болезней обращаются также часто к знахарям и знахаркам, пользующимся большим доверием в этой стране. Они лечат своих пациентов заговорами, настойками сушеных лягушек, ящериц, змей и т. п. средствами. Пишут также на бумаге подходящие к случаю изречения корана и, омыв написанное водой, дают ее больным пить. Знахари и знахарки, кроме того, снабжают желающих талисманами, предохраняющими не только от болезней, но и от всяких бед и напастей.
Суеверия туземцев касаются вообще всех сторон их быта. Так, например, завидев новую луну, некоторые набожные кашгарцы начинают прыгать, чтобы стряхнуть с себя грехи, накопившиеся в течение прошедшего месяца. Существует также обычай вечером в день барата разводить на улицах костры, через которые прыгают женщины для очищения от грехов и предохранения себя от болезней. В тот же вечер юноши и мальчищи, собравшись в партии, берут тыквенные фляги из-под масла, прикрепляют их к шестам и зажигают. Потом с этими факелами они поднимаются на крыши домов и поют стих "чарамазан-барат". По поверью туземцев, пение этого стиха на крышах домов при свете факелов предохраняет живущих в них от вселения злых духов.
Кашгарцы стараются хранить в своих очагах неугасимый огонь, который, по их поверью, приносит благополучие дому. Золу же из них никогда не выносят днем, а только вечером или рано утром до рассвета, так как дневное очищение очагов может навлечь несчастье на живущих в доме. Оседлые туземцы Кашгарии очень боятся гроз, во время которых многие из них молятся об избавлении от угрожающей опасности.
Вообще поверья кашгарцев столь многочисленны и разнообразны, что о них можно было бы написать целую книгу, а потому в настоящем, сжатом очерке я должен ограничиться сообщением лишь наиболее характерных из них.
Преобладающие среди туземцев Кашгарии болезни суть: лихорадки, сыпи, ревматизм, глазные и зоб. Легочные болезни редки, а сифилис и волчанка (род проказы) замечаются только в больших городах. Болезненность и смертность в этой стране вообще весьма умеренные.
Независимо от обращения к пырхонам, знахарям и знахаркам, туземцы пользуются еще у своих профессиональных лекарей и лекарок, не обладающих никакими научными познаниями и руководствующихся при лечении своих пациентов исключительно лечебниками весьма сомнительного достоинства. Медикаментами служат преимущественно сухие травы и корни как местные, так и привозные из Индии. Последние в особенности славятся своей целебной силой и продаются недешево. Из индийских лекарств наибольшею популярностью пользуются корни "пиль-пиль" и "боз-бога", которые, по уверению туземцев, помогают от всех простудных болезней. Эти корни обращают в порошок и принимают его с чаем.
По смерти туземца (или туземки) его домашние тотчас же извещают родных и знакомых о постигшем горе и приглашают их к себе в дом помолиться об упокоении души усопшего и разделить с ними печаль. Собравшись в комнату, где лежит умерший, родные и друзья окружают его, оплакивают с причитаниями и просят бога об отпущении ему грехов. Затем, утешив близких умершего, они расходятся по домам.
Похороны у бедных бывают летом на другой день, а зимой на другой или третий после смерти. У богатых же покойников редко хоронят на второй день, а большею частью на третий и даже на четвертый, чтобы дать время съехаться на похороны родне.
Тело умершего остается до дня похорон в том самом положении, в каком его постигла смерть, и к нему никто не прикасается. К назначенному для похорон дню близкие умершего приглашают трех мулл и созывают родных и знакомых. Муллы вырывают в комнате умершего небольшую яму, накрывают ее дверною створкою и, раздев мертвеца, кладут его на эту створку. Затем все трое мулл приступают к омовению покойника: один поливает его водой, другой моет, а третий поворачивает {Женщин омывают набожные старушки.}. При омовении тела, кроме мулл, никто не может присутствовать; родные умершего и все приглашенные на похороны находятся в это время в соседних комнатах и там его оплакивают.
По омовении покойника муллы надевают на него последовательно три белые одежды из кисеи или хлопчатобумажной ткани. Нижняя одежда состоит из короткой рубашки, доходящей до пояса, с прорезом на груди; поверх этой рубашки надевается другая такого же покроя, но спускающаяся до колен; наконец, третьей одеждой служит саван, в виде мешка, с прорезом против лица, завязываемый вверху, над головой, и ниже ног веревочками. Тело умершего предается земле без гроба с вытянутыми по бокам руками и босыми ногами.
Одев покойника, муллы выносят его на войлоке в соседнюю комнату, кладут на нары и открывают его лицо, чтобы родные могли в последний раз посмотреть на него и запечатлеть в своей памяти дорогие черты. Обычай, однако, требует, чтобы женщины не видели лица умерших мужчин, но этот суровый обычай не удерживает их от прощального взгляда на лицо отошедшего на вечный покой своего кровного и потому редко соблюдается. Но лица мертвой женщины отнюдь не должен видеть ни один мужчина, хотя бы он был ближайший родственник ее.
Когда муллы вынесут одетого покойника в смежную комнату и откроют его лицо, плач и рыдания собравшихся в ней родных усиливаются. Мужчины и женщины, окружив тело умершего, начинают выть и кричать: "ой, отец (или брат), зачем ты нас покинул? на кого оставил? как нам, сирым, жить без тебя?" и т. п. При этом прощальном вопле никто, однако, из родных не обнимает и не целует покойника, а только смотрят ему в лицо. Наконец один из мулл, отстранив окружающих покойника, читает над ним отпустительную молитву, по окончании которой четверо мужчин выносят его на том же войлоке на двор, кладут на носилки и покрывают пеленой. Те же мужчины поднимают носилки, и печальная процессия отправляется на кладбище. Впереди носилок идут близкие родственники умершего в трауре и с посохами в руках, плача и причитая всю дорогу, а по сторонам их следуют дальние родные и друзья покойного, также в трауре и с посохами, поддерживая поочередно носилки. За носилками шествуют безмолвно муллы и, наконец, посторонние. Женщины никогда не сопровождают покойников на кладбище: выйдя вместе с похоронной процессией за ворота, они останавливаются и смотрят на нее все время, пока она не скроется из вида.
Могила роется в длину всегда по направлению меридиана, а в глубину в рост человека. В восточном ее обрыве, немного выше дна, выкапывается во всю длину боковая ниша, в которой мог бы свободно поместиться труп. Когда покойника поднесут к могиле, один из мулл, называемый мазар-шейх (смотритель кладбища), принимает его из носилок и укладывает в нишу так, чтобы труп лежал на спине, головою к югу, а лицо было обращено немного на запад, по направлению к Мекке. Затем отверстие ниши закладывают кирпичами, а самую могилу засыпают землей. Муллы читают над ней молитвы, по окончании которых присутствовавшие на похоронах отправляются поминать умершего. Поминки в день похорон справляются всегда в доме одного из близких родственников покойного, так как в доме умершего в течение трех дней после его кончины не разводят вовсе огня и ничего не готовят.
У богатых туземцев около могилы ставят палатку, в которой муллы после погребения читают от семи до сорока дней коран.
Все близкие родственники умершего в продолжение 40 дней по его смерти носят траур -- черные или белые халаты и белые кушаки; сыновья же покойного, кроме того, в течение этого времени не бреют головы.
Через три дня справляются поминки в доме умершего, на которые приглашают мулл, родных и знакомых. Родственники предварительно посещают могилу покойного, молятся там и потом уже отправляются на поминки. После угощения муллы читают молитвы об отпущении грехов покойному, по окончании которых приглашенные расходятся. Такие же поминки справляются в 20-й и 40-й дни по смерти покойного. В 40-й день, после поминок, один из друзей умершего приглашает его сыновей к себе в дом, снимает с них траур и бреет им головы. В годовой день кончины покойного справляются по нем третьи и последние поминки.
На могилах своих родных кашгарцы воздвигают памятники из лёссовой массы в виде гробниц, на которых покоятся в лежачем положении вылепленные из той же массы цилиндры или шестигранные призмы. Над могилами же людей, прославившихся святостью жизни и канонизированных, сооружают из лёсса или обоженных кирпичей мавзолеи с куполами и оградами, обставляемые со всех сторон шестами. К вершинам этих шестов привязывают флаги, конские и яковые хвосты, а на карнизах и оградах самых мавзолеев помещают черепа с рогами диких баранов. Такие могилы (по-туземному -- мазары) называются по именам погребенных в них святых. У мазаров в установленные дни совершаются молебствия, и благочестивые мусульмане нередко приходят к ним на поклонение.
