Путешествие в Кашгарию и Кун-Лунь
Михаил Васильевич Певцов
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
ОТ КУРЛИ ДО УРУМЧИ (Часть 1)
Курлинский оазис и его жители.-- Переход из него в город Карашар.-- Очерк Карашарского оазиса.-- Местные дунгане, чанту и монголы.-- Озеро Баграш-куль.
Оазис Курля, принадлежащий Карашарскому округу, расположен по обоим берегам реки Конче. Он простирается до 12 верст в длину по течению реки и до 6 верст в ширину, занимая площадь около 50 квадратных верст. Дома в этом оазисе рассеяны очень редко и сложены, как во всех северных поселениях, из необожженного кирпича. Большая часть дворов не имеет вовсе оград и даже живых изгородей, которыми обнесены только сады. Лёсса в оазисе Курля уже нет; его заменяет бурая перегнойная почва, мало уступающая ему в плодородии, но, по всей вероятности, не столь устойчивая. Северная граница желтозема проходит южнее Курли и совпадает приблизительно с параллелью 41°. Эта параллель служит вместе с тем южной границей ильма (Ulmus campestris) и отчасти саксаула (Haloxylon ammodendron). К северу от нее мы на всем пути до самой государственной границы не встречали лёсса ни в Кашгарии, ни в Джунгарии, а южнее этой параллели не замечали ни одного ильмового дерева и саксаула, кроме очень немногих мест в юго-восточной части Кашгарии, где он растет кое-где, но крайне редок.
Перегнойная почва Курлинского оазиса дает хорошие урожаи: пшеница родится в среднем сам-12, кукуруза сам-30, а рис сам-8. Огородные овощи, а также дыни и арбузы разводятся в изобилии. Плодов же -- персиков, абрикосов, яблок, груш и винограда -- мало, но зато они очень хороших сортов, в особенности груши.
Цены продовольственных продуктов в Курле лишь немного выше, чем в остальной Кашгарии. Пуд лучшей пшеничной сеяной муки стоит 50 коп.; пуд кукурузы -- 20 коп., а баранина продается по 3 и 4 коп. за фунт.
В Карашарском округе Кашгарии, как и в Джунгарии, кроме медной китайской монеты, обращается еще серебряная (тэньга), стоимостью около 12 коп. Веса и меры в этих местностях китайские.
В оазисе Курля считается около 4 000 жителей, в том числе до 3 000 туркестанцев и 1 000 дунган. Туркестанцы Карашарского округа и всей Джунгарии, называемые китайцами чанту, а коренными жителями западных округов -- долонами, суть потомки ссыльно-поселенцев из различных местностей Западной Кашгарии, водворенных в этот округ и в Джунгарию китайцами во второй половине XVIII столетия по уничтожении ими Джунгарского царства и почти поголовном истреблении его жителей-калмыков. Чанту до настоящего времени сохранили язык и религию своих сородичей Западной Кашгарии, но отличаются несколько от них нравами, обычаями и одеждой. Так, например, женщины чанту, исключая набожных старух, не закрывают вовсе лица и свободно появляются везде в обществе мужчин. Кроме длинных халатов, они носят еще короткие, вроде кофт, а на головах -- высокие ермолки.
Дунгане, проживающие в небольшом числе в Карашарском округе, суть эмигранты из Внутреннего Китая, переселившиеся в этот округ и соседнюю с ним Джунгарию большею частью в последнее десятилетие. Старожилов же дунган, оставшихся в помянутых странах от инсуррекции 1862--1877 гг., гораздо меньше.
В центральной части оазиса, на левом берегу реки Конче, расположена старая крепость. Глиняная стена ее прямоугольного начертания, имеет около трех сажен высоты, а крепостной прямоугольник -- до 300 сажен длины и 200 ширины; западный фас его разрушен китайцами по занятии ими в 1877 г. Курли. Внутри крепости находится базар, состоящий из длинной улицы с маленькими лавочками, принадлежащими большею частью дунганам, а остальное пространство занято домами и садами. К западу от крепости, в расстоянии около версты, на правом берегу реки Конче, построена китайцами в недавнее время цитадель, имеющая тоже глиняную стену, но квадратной формы, около 150 сажен в стороне и до двух сажен высоты. В этой цитадели помещается лянцза китайских войск, а вне ее, около восточных ворот, находится маленький базар.
Между старою крепостью и цитаделью через реку Конче построен на одном быке небольшой мост. Около него сваливают в реку всякие отбросы, привлекающие, по словам жителей, множество рыб, которые многочисленными стаями поминутно подходят к этому месту за добычею.
После трехдневного пребывания в Курле экспедиция направилась оттуда в город Карашар {Из Курли В.И. Роборовский и П.К. Козлов были командированы в сторону для съемки озера Баграш-куль и догнали экспедицию за Карашарюм, в селении Ушак-тал.}. Пройдя через крепость и миновав китайскую цитадель, мы вскоре вышли из оазиса на пустынную, щебне-галечную равнину и следовали по ней около двух верст до предгорья хребта Курук-таг. С этой равнины видны на левом берегу Конче развалины дворца Якуб-бека, который последний год своей жизни провел в Курле. Дворец с окружающими его домами был поврежден дунганами во время их вражды с Якуб-беком и наконец разрушен до основания китайцами по занятии ими в 1877 г. Курли.
С предгорья Курук-тага мы спустились в живописное ущелье этого хребта, по которому стремится прорезающая его многоводная и очень быстрая в том месте Конче. Дорога, прекрасно разделанная еще в правление Якуб-бека, пролегает по правому берегу реки; на ней все большие крутизны значительно сглажены выемками и насыпями, а на опасных карнизах везде сооружены земляные барьеры. В этом живописном ущелье находится мазар Калкы с садом и домами шейхов, расположенный на левом берегу реки, на междугорной площадке. Местоположение мазара, окруженного красивыми горами, на берегу быстрой реки, несущей свои воды крупными волнами, поистине очаровательное. К северо-западу от мазара ущелье реки Конче на протяжении четырех верст суживается, а далее расширяется. В этом месте китайцами сооружён небольшой форт, замыкающий теснину с северо-запада. Пройдя через него, мы вскоре разбили лагерь для ночлега на правом берегу реки, в местности Баш-агим.
Около 8 часов вечера все наши люди, сидевшие у костра, быстро вскочили, почувствовав слабое землетрясение. Я в это время ходил по разостланному в юрте войлоку и не ощущал колебания земли; но люди, находившиеся у костра, единогласно уверяли, что землетрясение действительно было. Геолог экспедиции К.И. Богданович, находившийся вне юрты на ногах, тоже не почувствовал землетрясения, но видел, как быстро поднялись с земли наши проводники, полулежавшие близ юрты и засвидетельствовавшие, что земля под ними дрогнула.
От ночлежного места экспедиция прошла немного по ущелью, которое далее переходит в долину, быстро расширяющуюся к стороне Карашара. Хребет Курук-таг в месте пересечения его рекою Конче имеет не более 10 верст ширины. По свидетельству туземцев, он отделяется от Тянь-шаня в трех днях пути к северо-западу от Курли и тянется в юго-восточном направлении. В северо-западной части, от исходного узла до реки Конче, Курук-таг высок, узок и очень крут; на всем этом протяжении через хребет нет ни одного горного прохода, доступного даже для небольших, легко нагруженных караванов. К реке Конче он быстро понижается, как бы уступом, и к юго-востоку от этой реки, расчленяясь на несколько кряжей, образует весьма широкую, но плоскую горную цепь, простирающуюся в юго-восточном направлении под тем же названием почти до самого Сачжоу. В этих пустынных горах, весьма бедных водой и растительностью, живут, однако, дикие верблюды. В трех днях пути к юго-востоку от Курли в них добывают золото, а к северо-западу от реки Конче -- железо.
По выходе из ущелья мы оставили реку Конче, повернувшую круто на восток, и направились по щебневатой равнине, покрытой изредка малыми сголовидными высотами. На 16-й версте, за лянгером Шочик, мы следовали сначала по зарослям чия, потом пересекли полосу плоских солончаковых бугров и снова вступили в заросли чия, в которых остановились на ночлег около выселка Ден-зиль. От проживавшего в этом выселке китайца я узнал, что близ него находятся развалины большого древнего города. Утром, одновременно с выступлением экспедиции, я отправился с проводником и переводчиком осматривать эти развалины. В двух верстах к востоку от выселка мы действительно увидели следы большого города. Он был окружён высоким земляным валом прямоугольного начертания около 450 сажен длины и 300 ширины. Перед валом, хорошо еще сохранившимся и осыпавшимся лишь в немногих местах, ясно заметны следы рва шириною около пяти сажен. Из вала, имеющего почти три сажени высоты, выдаются остатки тонкой глиняной стены с бойницами, возвышавшейся над его кроной, по-видимому, не более сажени. Внутри ограды на весьма неровной, как бы изрытой местности, заметны следы строений и одного, очень большого, здания.
Вокруг развалин, в расстоянии от одной до трех верст от вала, находятся плоские курганы, на которых также заметны следы глиняных построек, вероятно, сигнальных башен.
По собранным мною от китайцев сведениям, эти развалины принадлежат древнему китайскому городу, существовавшему около 1 200 лет тому назад при Танской династии. Китайцы неоднократно производили в них раскопки и добывали домашнюю утварь, а также медные монеты. Одну из таких монет уступил мне любознательный китаец из Ден-зиля, сообщивший первые сведения об этих интересных развалинах, называемых китайцами Тань-ван-чин.
От выселка Ден-зиль дорога идет среди зарослей чия, минуя на 7-й версте мазар султана Клыч-тара с садом и домами шейхов. Она часто пересекает по мостам многоводные арыки, выведенные из реки Карашар-дарья для орошения пашен. В этой привольной степи кочуют эимой монголы-торгоуты, проводящие лето со своими стадами в горах Тянь-шаня -- преимущественно в междугорных долинах Большой и Малый Юлдус. Часть их, не имеющая достаточно скота, живет круглый год в степи и занимается немного хлебопашеством. Некоторые из зажиточных торгоутов, кочующие летом в горах, имеют также в этой степи пашни, обрабатываемые наемниками из беднейших их соплеменников.
Последние шесть верст до города Карашар экспедиция следовала по зарослям камыша, в которых встречались монгольские юрты и стада. Подойдя к городу, мы переправились на двух больших лодках через Карашар-дарью, по которой шла уже луга, и разбили лагерь на ее левом берегу, немного ниже переправы.
Карашарский оазис расположен по левому берегу реки Карашар-дарья, или Хайдык-гол, как называют ее торгоуты, верстах в 25 выше впадения ее в озеро Баграш-куль. Площадь его простирается до 40 квадратных верст, а численность населения достигает 11 000 человек, в том числе около 10 000 дунцан, 600 чанту, 200 торгоутов и 200 китайцев. Почва оазиса -- такой же бурый перегной, как в Курле и прочих оазисах, лежащих к северу от параллели 41°. Средний урожай пшеницы в Карашарском оазисе сам-10, кукурузы сам-35, а пшено нередко дает сам-100. Риса в этом оазисе почти вовсе не возделывают; огородные же овощи родятся в изобилии. Дунгане, подобно китайцам, повсюду разводят капусту, огурцы и картофель, которых нет у чанту, а также морковь, петрушку, редис и прочие овощи. Дынь, арбузов, винограда и других плодов в Карашарском оазисе мало, но они, так же как и в Курле, очень хороших сортов.
Из пшена китайцы гонят в Карашаре водку на четырех винных заводах, которую охотно пьют дунгане и торгоуты, но чанту воздерживаются. Кроме того, в Карашарском оазисе китайцы содержат 10 ферм, на которых откармливают свиней и сбывают их своим землякам -- чиновникам и купцам в Урумчи и Ак-су.
На восточной окраине оазиса расположен самый город Кара-шар, считающийся окружным. Он состоит из небольшой китайской цитадели с глиняной стеной прямоугольной формы около 200 сажен длины, 150 сажен ширины и двух сажен высоты, с башнями по углам и тремя воротами. В цитадели помещаются окружное управление и начальник округа. Немного южнее ее находится небольшой форт (импань), в котором размещены две лянцзы китайских войск, а к юго-западу расположен туземный город с узкими и грязными улицами, имеющий два базара: большой дунганский и малый, где торгуют чанту. Дома в туземном городе, сложенные большею частью из необожженного кирпича, просторнее кашгарских. К западу от китайской цитадели стоит старая, запущенная крепость с немногими жилыми домами.
Торговля в Карашаре довольно оживленная. Большая часть торговцев -- дунгане, с которыми даже китайцам трудно соперничать на торговом поприще. Наши торговцы -- сарты из Кульджи и Ферганы -- ведут тоже успешно свои дела в этом городе, сбывая преимущественно мануфактуры и металлические изделия, отчасти сахар, стеариновые свечи и мелочной товар.
Дунгане, большинство которых принадлежит, как выше замечено, к позднейшим переселенцам из Внутреннего Китая, представляют ныне по численности преобладающий элемент в составе населения почти всех джунгарских оазисов и Карашарского округа Кашгарии, уступая в числе чанту только в Турфанском округе.
Все дунгане, как известно, магометанского вероисповедания (сунниты). Они говорят по-китайски, носят косы и одежды китайского покроя; домашняя обстановка их и обычаи во многом схожи с китайскими. Любимая пища дунган -- лапша из пшеничного теста и овощи; мясо они едят очень мало, а водку, не взирая на запрещение корана, пьют охотно. Большинство дунган -- одножёнцы, и только немногие богатые имеют двух жен. Во- второй брак они вступают иногда с женщинами-чанту, которые редко живут в согласии с их первыми жёнами-дунганками. Обыкновенно вскоре после второго брака старшие жёны-дунганки ссорятся с младшими -- чанту и начинают просить своих мужей о разводе с последними. При этом нередко случается, что ревнивые и настойчивые дунганки, в случаях категорического протеста мужей против развода, отравляются; но не бывало, говорят, примера, чтобы они отравляли своих ненавистных соперниц -- чанту.
Дунгане, подобно туркестанцам, не уплачивают калыма за своих жён, а только справляют на свой счет свадьбы, которые обходятся всегда дорого, так как на них созывается много гостей и свадебные пиршества длятся до 10 дней. Поэтому дунганин женится тогда, когда накопит не менее 50 лан (около 115 рублей).
Дунганки никогда не закрывают своего лица; все они, подобно китаянкам, белятся и румянятся, носят красивые шляпки с цветами, шпильки с разными привесками, булавки и массивные серьги. Они очень хорошие хозяйки, верные жёны, но сварливы и страстно любят щеголять нарядами.
К востоку от Карашарского оазиса, в обширной степи, простирающейся до озера Баграш-куль и покрытой большею частью чием, стояли во время нашего пребывания торгоуты. Их всадники постоянно разъезжали на своих резвых конях по степи в город и обратно.
Монголы Карашарского округа разделяются на два поколения: торгоутов и хошутов; первых считается до 30 тысяч, а последних -- только 8 тысяч. Торгоуты управляются наследственно своим ханом, ставка которого, Ургэй, находится в долине реки Хайдык-гол, верстах в 50 выше Карашара {Незадолго до нашего прибытия в Карашар молодой торгоутский хан скоропостижно скончался. За малолетством его сына, управление торгоутами вверено было 21-летней вдове -- ханше.}. Хошуты же подчиняются двум цзасакам (князьям): Далан-таю, проживающему на урочище Цаган-тюнге в Тянь-шане, и Гомбоджибейое, ставка которого расположена на урочище Темиртэ, на реке Хайдык-гол, верстах в 15 ниже Карашара. Цзасаки управляют хошутами также наследственно.
Торгоуты и хошуты, как выше сказано, кочуют летом, с мая по сентябрь, в обширных междугорных долинах Тянь-шаня, Большом и Малом Юлдусах, славящихся своими превосходными пастбищами. В конце августа они спускаются в привольную степь, раскинувшуюся широкой полосой по северному берегу Баграш-куля, и проводят в ней осень, зиму и весну. В этой степи беднейшие монголы, владеющие недостаточным для пропитания себя числом скота, живут круглый год, занимаясь хлебопашеством на своих полях и обрабатывая по найму пашни зажиточных соплеменников, укочёвывающих на лето со стадами в горы.
Зимой, когда озеро Баграш-куль покроется льдом, монголы ловят в нем много рыбы и сбывают ее в Карашаре, откуда большая часть этой рыбы отправляется на продажу в Урумчи. Рыбу добывают двумя способами: крюками и острогой. Сделав во льду прорубь, обкладывают ее по краю принесенной с берега землей, опускают в воду прочный железный крюк с наживкой из мяса, привязанный к веревке, и с наступлением ночи разводят вокруг проруби на земляной насыпи костер. После этого ловцы отходят от проруби по льду на версту и более, выстраиваются в линию и подвигаются к ней потихоньку, стуча сильно палками об лед. Пробудившиеся рыбы, заметив издали свет, направляются к проруби и глотают наживу. Точно таким же образом загоняют рыб к большим прорубям, у которых их караулят бойцы с массивными острогами. К рукояти остроги привязывается веревка, свободный конец которой прикрепляется к толстому колу, замороженному во льду. Ударив очень большую рыбу, с которой невозможно справиться одному, боец выпускает из рук острогу, а потом с помощью товарищей вытягивает ее постепенно на лед. Рыбы в Баграш-куле, по словам монголов, достигают длины почти человеческого роста и принадлежат, по всей вероятности, тем же видам из семейства карповых, которые живут в Яркенд-дарье и ее левом притоке Конче, вытекающем из этого озера {Нам не удалось добыть рыб из Баграш-куля, но, судя по остроге, виденной у таргоутов, можно полагать, что они действительно достигают больших размеров.}.
Озеро Баграш-куль занимает наиболее углубленную часть обширной плоской котловины, замкнутой со всех сторон разветвлениями Тянь-шаня и сообщающейся с нижележащей южной равниной исключительно посредством ущелья реки Конче, по которому эта последняя прорывается через Курук-таг. Оно питается водами одной реки Кара-шар-дарья, или Хайдык-гол, и, вероятно, многими донными источниками. Наибольшая длина Баграш-куля с востока на запад -- около 85 верст, наибольшая ширина против обширного залива на северном берегу -- около 50 верст, а окружность его простирается до 220 верст. Озеро Баграш-куль содержит пресную воду и с ноября по март покрывается льдом до 20 дюймов толщины. Глубина его мало известна рыболовам, которые не отходят очень далеко от берегов, но все-таки им случалось находить места в пять сажен глубины.
Весьма плоский северный берег Баграш-куля покрыт широкой (от 5 до 10 верст) каймой тростника, достигающего трех сажен высоты. В этих труднопроходимых зарослях водятся кабаны и тигры. На южном берегу тростник покрывает только узкую, низменную полосу прибрежья, ниспадающую к озеру террасой и покрытого высокими песчаными барханами.
