И все же самым интересным для меня в Кашгаре было отыскать "точки соприкосновения", которые связали бы нас напрямую с Чоканом Валихановым. Те памятники прошлого, которые наверняка являлись свидетелями внимания исследователя-разведчика и которые дошли до нас в таком (или примерно таком) виде, какими их видел он полтора века назад.

         Нужно сказать, что глиняные города, подобные Кашгару, только на взгляд постороннего предстают чем-то неизменным и застывшим во времени. На самом деле трудно найти что-то более переменчивое и менее склонное к постоянным перестройкам. Глина - самый доступный материал. Но она же и самый недолговечный. Технология "капитального ремонта" глиняных сооружений наиболее кардинальна и цинична. Легче сломать и построить на том же месте новое, чем латать и перестраивать старое. Не случайно "культурные слои" старых глиняных городов достигают десятков метров. Рост обусловлен именно спецификой капремонта городских мазанок.
         Но разрушения происходят не только по вине времени. Бурные волны дурной человеческой энергии, как и равнодушное вылизывание различными природными катастрофами, буквально размазывают глиняные города по поверхности земли. Хотя истины ради нужно отметить, что в идеальных условиях выстроенные из пахсы стены (пахса - битая глина с примесью соломы) способны отстоять тысячелетие - городища старого Турфана, с противоположного края Таримской котловины, яркая тому иллюстрация - брошенные 7-8 веков назад здания в условиях полного отсутствия дождей кое-где даже сохранили своды.
         Потому вся надежда отыскать подлинные валихановские места Кашгара, на которых с полным основанием можно при желании установить мемориальную доску ("Здесь был…"), связывалась с историческими сооружениями из более долговечного материала - обожженного кирпича. Таковых памятников в древнем Кашгаре отыскалось два.

         "…Центр города составляет торговая площадь Айтга (площадь соборной мечети).
         В Кашгаре считается 17 медресе, 70 школ (мектеб), 8 караван-сараев и две базарные площади (Айтга и Чарсу): первая перед соборной мечетью, а вторая - в старом городе. От двух ворот к центральной площади идут две главные улицы, занятые ресторанами, цирюльнями, мастерскими и лавками, в которых продают мясо, сало и готовые кухонные произведения. Улица от площади Айтга, Чарсуйский базар, покрытая сверху навесом, составляет гостиный ряд. Иностранные купцы занимают лавки в сараях.
         Самый большой из караван-сараев называется Анджан-сарай; он построен на центральной площади…" Чокан Валиханов. О состоянии Алтышара.
         Считается, что свой нынешний облик центральная соборная мечеть Этигер (она же - Регистан, Айтга и еще несколько названий) не меняла с 1838 года. То есть во время пребывания в Кашгаре Валиханова она была точно такой же, какой мы можем видеть ее ныне.
         А построена мечеть в 1798 году на средства по завещанию некой богатой уйгурки Гулилайны, умершей по дороге в Индию. До недавнего времени считалось, что Этигер - еще и самая большая мечеть Китая. Но тот, кто настраивает себя на встречу с архитектурным колоссом, бывает неприятно разочарован. Размеры Этигер определяются обширным внутренним пространством, а проще говоря - открытым двором. Открытый двор - это традиция, заповеданная Пророком. Но в отличие от подобных мечетей в других странах, здесь это еще и тенистый парк с раскидистыми деревьями и прудом-хаузом.
         Что до архитектурных ценностей парадной, портальной, части, обращенной к площади, то она асимметрична и скромна до невзрачности. Характерная особенность восточнотуркестанской традиции - отсутствие минаретов (только псевдоминаретики), вообще утилизируют архитектуру здешних мечетей так, что они порой очень мало выделяются из своего окружения.
         Но не в этом ценность кашгарской мечети. Для местных мусульман-уйгуров она не центр архитектурного ансамбля, а больше - центр духовного пространства. Это - словно мозг, от которого во все стороны города и его окрестности расходятся нервные связи улиц и дорог.
         NB. Правда, истины ради замечу, что есть и другие данные насчет возраста мечети. Построена в 1442-м, перестроена в 1872 году. Если так, то мечеть, в которой, как "истинный мусульманин", неоднократно бывал "андижанец Алимбай", несколько отличается от той, которую мы видим сегодня.

         Сегодня, к сожалению, в Кашгаре этот мозг отделяется от тела и превращается в музейный экспонат. Со всех сторон мечеть Этигер обложена строительными площадками. По мысли архитекторов, она должна превратиться именно в центр архитектурного ансамбля старого города. На площади будут подземные универмаги, концертные залы, многочисленные мастерские и харчевни. Словом, внешне все - как всегда.
         Но исчезнет самое, пожалуй, немаловажное и интересное. Традиционный колорит, сохранявшийся тут неизменным в течение столетий. Хотя я понимаю, что колорит этот, может быть немалой головной болью для властей. Так часто бывает, что под колоритом для приезжих таится рассадник опасности для местных.
         Что до мечети Этигер, то она по-прежнему открыта для всех желающих. Правда, чтобы пройти внутрь, нужно попетлять по узким и не очень чистым улочкам, еще сохраняющим тот самый колорит старого Кашгара, которым восторгался и которого побаивался молодой Валиханов.

         Напомню, что одной из основных задач "кашгарской миссии" Валиханова была судьба немецкого ученого (на британской службе) Адольфа Шлагинтвейта. Слухи о том, что Шлагинтвейт обезглавлен безумным Валиханом-тюре, к тому времени были столь настойчивы, что в смерти его никто не сомневался. Принимавший живейшее участие в этой истории П. П. Семенов (во время своей второй экспедиции на Тянь-Шань он даже чуть было не поддался порыву и сам не рванул из-под Хан-Тенгри в Кашгар на выручку коллеге по цеху) надеялся, что Валиханову удастся разыскать хотя бы бесценные дневники немецкого путешественника. (Кстати, дневники и бумаги Шлагинтвейта интересовали не только науку. Как и Валиханов, ученый-пруссак имел и особое поручение от британского правительства к кокандскому властителю, с которым в те годы Россия находилась в состоянии войны.)
         Увы, отыскав устные свидетельства подлинности смерти прусско-британского ученого, действительно обезглавленного на этой самой площади перед главной мечетью, Валиханов не нашел никаких документов и личных вещей убиенного…
         Лишь в 1887 году консулу Петровскому удалось купить в одной кашгарской лавчонке термометр, принадлежавший Шлагинтвейту. В том же году стараниями того же вездесущего консула на местном христианском кладбище был установлен памятник в честь исследователя, принявшего мученическую смерть во имя познания (или разведчика, погибшего "при исполнении").